Договорившись встретиться, они разошлись по своим общежитиям. Марк по пути в гриффиндорскую башню молчал, Гермиона виновато поглядывала на него:

- Да не расстраивайся ты так. В следующие выходные навестишь своего бойфренда, - кстати, девушка догадывалась, кто это мог быть. Гриффиндорка недаром славилась своей наблюдательностью, а уж длинный очень светлый волос на тёмной рубашке своего друга пропустить и вовсе не могла. Но, уважая чувства Марка, да и опасаясь за душевное равновесие любимого, она не поделилась своими догадками с Дреем.

- Тебе легко говорить. Драко здесь, с тобой в Хогвардсе, а я не виделся с… ним почти месяц. Мне бы хоть на денёк туда выбраться, а то, боюсь, как бы он меня не начал искать, а это чревато неприятностями.

- Ну, хочешь, я приму это зелье?

- С ума сошла?! Тебе же придётся жить в нашей спальне, да и душевая у нас с парнями общая. Как ты себе это представляешь? Сомневаюсь, что Дрей обрадуется такому известию.

- Но Рон может проболтаться. Ты же знаешь, что в гневе он не следит за своим языком. Да и объяснять ему многое придётся.

- Ш-ш-ш, говори потише…

Разговор пришлось прервать, когда они добрались до портрета Полной дамы.

- «Хвосторога».

- Не-ет, - похоже, у дамы на портрете было зловредное настроение и пропускать студентов в гостиную по устаревшему паролю она отказывалась наотрез.

- Вот… старая кошёлка! – Гарри-Марк прошипел себе под нос очень много лестных слов в адрес картины, но сделал это так, чтобы никто не услышал. Портрет обладал феноменальным слухом и, обидевшись, мог не пропустить в башню даже знающего правильный пароль.

- Странно. Кому пришло в голову менять пароль посреди дня и почему я об этом ничего не знаю? – Гермиона попыталась невербально использовать Универсальные Открывающие Чары, но толстуха на портрете только посмеивалась над её усилиями. Магия замка достаточно хорошо защищала своё имущество, и она не боялась никаких нападений.

Друзья уже подумывали воспользоваться потайным ходом в бывшие покои Гриффиндора, но тут из-за поворота коридора вынырнул злой, как собака, Рон и принялся громко возмущаться, следом за ним подтянулся вымотанный тренировкой Невилл:

- Грюм совсем озверел! И чего он на нас окрысился? Я понятия не имею, кто запустил в него это проклятие! Вот мать моя – ведьма! «Бдительность»! – портрет Полной дамы молча отъехал в сторону, открывая проход в гриффиндорскую гостиную. Тут только Рыжик заметил друзей:

- А вы чего здесь стоите?

- Не знали нового пароля. Что случилось? Почему его поменяли так внезапно?

- Да… Грюм-параноик, обыскал весь замок после… ну, ты понял… - Рональд красочно изобразил низколетящую цель. Получилось у него это очень узнаваемо и зрелищно. Гермиона и Гарри с трудом смогли сдержать смех:

- И как?

- А, - парень махнул рукой, - Реквизировал пару запрещённых в школе товаров «Умников» и убрался нас с Невом третировать. Только все пароли поменял перед уходом.

- Ладно, ребята, я вас оставлю ненадолго, - Герми поднялась в свою спальню, чтобы переодеться, а Рон снова взглянул на часы и принялся ругаться:

- Вот Мордред побери! Лаванда меня убьёт!

- У тебя с ней свидание?

- Ещё какое! – Рыжик наклонился к самому уху Поттера, - Мы хотели снять номер в «Трёх мётлах» на несколько часов… ну, ты понимаешь? Фред с Джорджем подкинули мне деньжат, и я решил устроить ей романтический ужин, а теперь из-за этого идиота она обидится и неделю со мной разговаривать не будет, - он снова взглянул на часы. - Всё, уже поздно. В это время номер в гостинице уже не снимешь… И почему мне так не везёт сегодня?!

А в голове Гарри-Марка начал зарождаться план. Уж очень удачно всё складывалось. Мантию-невидимку они у Дрея, пока он находится в лазарете, забрали; а что если…

- Рон, - Поттер оттащил друга в укромный уголок и зашептал ему на ухо: - Грюм ещё будет вас тренировать сегодня?

- Нет, эта пытка на сегодня закончилась.

- Значит, он тебя не хватится. Хорошо. Я вот что предлагаю. Сейчас выход в деревню ещё разрешён. Ты быстренько переодеваешься, берёшь мою мантию и дуешь к Лаванде…

- Но гостиница…

- А зачем тебе гостиница? Набираешь всё, что хотел, в «Мётлах» и «Сладком королевстве» и… Да здравствует Выручай-комната! Там-то уж вам никто не помешает до самого ужина.

- Точно! Гарри – ты настоящий друг! Бегу в душ и собираться, - он почти выскочил из гостиной, но потом вернулся, - А как же ты?

- Меня одна мантия не спасёт, засекут, что пропал – поставят весь Хог на уши. Если только…

- Что?

- Если только после свидания ты не прикроешь меня на ночь и завтрашний день.

- Как?

- У Герми есть Оборотное зелье.

- Слушай, а если Снейп привяжется?

- Его в школе нет. Да и ты выходные имеешь право провести в гостиной или спальне. Да хоть на квиддичном поле! Кстати, можешь взять мою «Молнию».

- Ух, ты, здорово! Давай своё зелье. Если я вернусь от Лаванды в… восемь, ты успеешь попасть куда хотел?

- Конечно.

- Вот и классно! Это ты здорово придумал! А я даже и не вспомнил про неё, - разом повеселевший Рон, унёсся в сторону душевой.

Остаток дня Гарри коротал в Тайной комнате, отрабатывая боевые навыки. У него с каждым разом получалось всё лучше и лучше, а накануне даже Снейп высказал свою фирменную насмешливую похвалу его успехам. Кроме того, пора было вспомнить и о классическом бое на мечах, чтобы не выслушивать в очередной раз насмешки Люциуса. Меч юноша нашёл ещё во вторую вылазку в Тайную комнату и припрятал понадёжнее. Иногда Иллюзор даже тренировался с ним, когда был уверен, что Слизеринский декан не увидит. Вот и сейчас Северуса, судя по Карте, в Хоге не было, и юноша, предвкушая встречу со своими любовниками в Малфой Меноре, устроил себе показательное выступление «A la Малфой» в схватке с воображаемым противником. Настроение было приподнятым. В голове крутилась парочка идей, как отплатить Севу за издевательства над Поттером, да так, чтобы он не догадался, что эти два события как-то взаимосвязаны. Правда, у одной идеи был огромный недостаток: для приведения её в исполнение требовался афродизиак. Конечно, можно было попросить Герми сварить его, но… было сомнительно, что опытный зельевар не учует его запаха или вкуса в питье, поэтому, как ни жаль, а задумка с зельем отпадала.

Наконец, наступил вечер, и Рон вернулся от Лаванды довольный и чуть ли не мурлычущий. У него просто на лице было написано, что все его мечты и чаяния наконец-то исполнились. Он, что-то фальшиво напевая себе под нос, выпил зелье, переоделся в одежду Гарри и, накинув на друга мантию-невидимку, пожелал тому счастливого пути. Герми обещала присмотреть, чтобы вспыльчивый Рыжик не наломал дров, и окрылённый долгожданной свободой Марк бегом помчался в сторону найденной аппарационной площадки, по договорённости с подругой оставив свою мантию в уже знакомой нам нише с доспехами. Там, куда он стремился, она ему была не нужна. Едва касаясь ногами ступеней, юноша слетел по винтовой лестнице и вначале переместился в дом Кассиуса, но никого там не застал и написал приёмному отцу записку, где, не упоминая конкретных имён, попросил связаться через Максимуса с Дреем – тот обещал обрисовать двоюродному деду ситуацию, в которую попали Тео и Блейз. С чувством выполненного долга он приоделся в костюм из драконьей кожи, что купил ещё летом, и дизаппарировал, уже привычно материализовавшись прямо в чулане с мётлами на Косой аллее. Затем юноша обратился в нетопыря и полетел в Малфой Менор.

- Ссеверусс, я раззоччарован, - высокая тощая фигура с нечеловеческой грацией стекла с трона. - Поччему я уззнаю об этом «Ноччном оххотнике» не от тебя?

Снейпа и Малфоя вкупе с остальными членами Внутреннего Круга Воландеморт вызвал внезапно. Их продержали в резиденции, не допуская к Лорду, целых два часа. ПСы терялись в догадках, припоминая все свои настоящие и вымышленные грехи и пытаясь понять, с чем это могло быть связано. И вот, наконец-то, всё разъяснилось, но зельевару от этого было не легче. Впрочем, того, что Риддл узнает об «Охотнике» следовало ожидать. В своём роде он был параноиком почище Грюма, и никакие успешные операции последнего месяца и почти полный контроль над Министерством и его чиновниками не уменьшали его постоянной настороженности и подозрительности. Да и про его ум забывать не стоило. В своё время он подавал большие надежды как учёный и, если бы не огромная тяга к господству над себе подобными, мог оставить свой след в истории не только как один из самых страшных тиранов.