– А как?

– Это же просто! С чьей стороны тоннель будет длиннее, когда наши пальцы соединятся, тот и рыл быстрее. Понимаешь?

– Понимаю. Ты тоже очень умная. Сколько тебе лет?

– Шесть. Но скоро будет семь.

– Ой, и мне шесть! И тоже скоро семь исполнится.

Гене стало хорошо и весело. Он азартно принялся выгребать песок из горки, время от времени украдкой поглядывая на девочку. Закусив нижнюю губку, она старательно выбирала песок обеими ладошками и, сложив их лодочкой, ссыпала в сторонку.

Работа спорилась. Генина рука уже почти по локоть погружалась в отверстие. Он с нетерпением ждал, когда сможет прикоснуться к девочкиным пальчикам.

Вдруг на вершине горки появилась извилистая трещина, а изнутри посыпался песок. Казалось, сейчас все сооружение рухнет. Дети замерли. Положение спасла Леночкина мама. В ближайшей палатке она купила стаканчик ситро и полила сладким напитком горку. Ребята быстро загладили трещинку, и ее совсем не стало видно.

Но вот последние сантиметры были пройдены, и Генины пальцы коснулись пальчиков девочки. Какое это было замечательное ощущение! Дети сцепились ладошками и радостно закричали: «Ура! Ура-а!». Затем осторожно расширили отверстие и одновременно заглянули в него. Далеко-далеко по ту сторону загадочной темноты на Гену весело глядел глаз его новой подружки. Его мечта сбылась – тоннель был построен.

– Давай, – предложила Лена, – пусть наш тоннель будет как будто на берегу моря. Там много тоннелей. Ты когда-нибудь был на море?

– Нет, – грустно ответил Гена, – но я его видел по телевизору. А ты была?

– Да, меня мама возила прошлым летом.

– Расскажи про море.

– Море? – Девочка задумалась. – Оно такое… необъятное. А когда ветер, на нем белые барашки.

– Барашки?

– Ну да, на волнах такая белая пена, как белые барашки. А на берегу песок и камешки – называются галька.

Лена выбралась из песочницы, набрала горсть мелких камней, рассыпанных по детской площадке, и обложила ими низ горки. Затем тонким пальчиком провела несколько волнистых линий.

– Пусть это будет как будто волны, – сказала она.

Дети сели на край песочницы и стали любоваться делом своих рук. Гена видел гору на берегу моря, прорезанную построенным ими тоннелем. В тоннель уходили две параллельные веточки – это были рельсы. Казалось, вот-вот загудит вынырнувший из тоннеля поезд. Под горой был пляж, усеянный галькой и омываемый волнами. Душа мальчика наполнилась незнакомой ему доселе радостью – радостью общения с отзывчивой душой милого ему человека.

– Ну, Леночка, попрощайся с мальчиком, нам пора, – услышал он. Но не сразу понял услышанное.

А когда понял, похолодел. Как? Сейчас эту чудесную девочку уведут от него навсегда? И он ее больше никогда не увидит? И снова останется совсем один? Правда, у него есть бабушка и мама – но бабушка вечно возится на кухне, а мама думает только о своих будущих детях.

И в детском саду с ним никто не дружит. А во дворе он вообще боится гулять. Там его всегда подстерегает этот Борька-верзила, который так и норовит подставить Гене ножку или ударить. Как он недавно вывернул ему руку! Так было больно! А Борька только смеялся и еще сильнее выкручивал. А потом пригрозил – мол, если Гена кому пожалуется, так и не жить ему на белом свете. А что, он может и убить, ведь у него есть финка в кармане, – он сам хвастался.

Ну почему, почему он, Гена, такой невезучий? Почему у него всегда все самое лучшее отбирают? Вот и эту девочку сейчас уведут.

– Не-е-ет! – завопил он изо всех сил и вцепился в девочкино платьице обеими руками. – Не да-а-м! Моя! Моя девочка! А-а-а! Не пущу-у-у!

Слезы градом хлынули из его глаз – и еще сильнее потекло из носа. Но Гена уже не обращал на это внимания. Ему надо было во что бы то ни стало удержать, удержать свое счастье, не дать увести от себя. Он не мог достать носовой платок, ведь тогда пришлось бы разжать руки.

– Мальчик, мальчик, не плачь! – испуганно говорила ему мама Лены. – Мы придем сюда еще. Завтра же придем, не плачь!

– Гена, сейчас же отпусти девочку! Как тебе не стыдно! Отпусти, кому говорю!

Генина мама шлепнула сына и попыталась отцепить его пальцы от платья Лены.

– Гена, я, правда, еще сюда приду. Правда, приду. – Леночка растерянно глядела на рыдающего парнишку.

– Не-е-ет, не придешь, я зна-а-аю! Ты обма-а-анываешь! Все обма-анывают! А-а-а!

Он зарыдал еще громче, изо всех сил сжимая ее подол. Но где ему было справиться с двумя взрослыми?

Вдруг Гена почувствовал, что больше не может сопротивляться. Мальчик сильно побледнел.

Пусть ее уводят, – сдался он, – раз им так хочется. Он не в силах им помешать. Пусть.

Гена отпустил девочку, лег на песок и закрыл лицо ладошками, чтобы не видеть, как она будет уходить.

– Геночка, а ты попроси маму проводить нас. – Леночкина мама огорченно смотрела на убитого горем мальчика.

– Правда, проводите нас, пожалуйста! – поддержала ее Лена. – Мы здесь недалеко живем.

– Ну что ж, пойдем, сынок, проводим твою красавицу. Ну хватит, вставай, а то она уйдет. Слышишь меня?

Гена поднял на мать заплаканные глаза. Что она говорит? И вдруг до него дошло. Проводить? Н у, конечно! Какое счастье! Можно будет идти с ней рядом и разговаривать. И он узнает, где она живет. И, может быть, подстережет ее возле дома когда-нибудь. И они будут вместе гулять. Вот здорово!

Он вскочил на ноги. Горе исчезло так же быстро, как и пришло. Мир снова стал ярким и радостным, а будущее – обещающим новые встречи.

Можно было жить дальше.

Солнечный зайчик, скакавший внутри Гены, не позволял ему идти спокойно. Гена шел вприпрыжку, как всегда во время великого волнения или великой радости. Он размахивал руками и говорил, говорил взахлеб, забегая вперед и оборачиваясь к своей спутнице, чтобы все время видеть ее лицо. Мамы, шедшие позади, с интересом наблюдали за ним.

– Похоже, мой малый не на шутку увлекся вашей дочкой, – заметила Генина мама.

– Представляете, насколько ему теперь интереснее жить! – улыбнулась мама Лены. – Такие чувства великий воспитатель. Пусть радуется, пока может.

– Ох, не разочаровался бы он так же сильно. Боюсь, здесь один будет целовать, а другой только щеку подставлять.

– Ну, до поцелуев им еще далеко. Да и моя барышня девушка серьезная. И человечек надежный.

– Где вы живете? – спросила мама Гены, заметив, что они свернули с бульвара на знакомую улицу.

– На Соборном.

– Так и мы – на Соборном. Гена, ты слышишь? Леночка на нашей улице живет.

Но дети ее не услышали. Они с восхищением уставились на огромную черную догиню, прогуливавшую на поводке хозяйку. Гордо подняв точеную головку, догиня грациозно вышагивала своими тонкими длинными лапами балерины. Тучная хозяйка едва поспевала за ней, то и дело умоляя: – Ладочка, не спеши! Я не могу так быстро, у меня сердце.

– Лада идет! – воскликнул Гена. – Не бойся, она с нашего двора. Она меня знает. Она такая умная!

– Я не боюсь. Мама говорит, что собаки чувствуют, когда их боятся.

– Ты любишь собак?

– Конечно. Очень!

– И я. Я так мечтаю о собаке! А мама говорит: – «Только собаки мне и не хватает для полного счастья». А у тебя есть собака?

– Да, далматинец. Такой белый в черных пятнах. Правда, он игрушечный, но я его все равно люблю. Сплю с ним.

– О, игрушечный – это не то! Я хочу настоящую собаку – большую и добрую. Такую, как Лада. Когда вырасту, обязательно себе заведу.

Тут Гена заметил, что они заходят в очень знакомый двор, и заволновался:

– Куда мы идем? Это же наш двор.

– Нет наш. Мы с мамой теперь здесь живем.

– И мы, и мы здесь живем! Значит, мы в одном дворе живем? Вот здорово! А какой ваш подъезд?

– Третий. Вон тот.

– Так это же наш подъезд! А этаж?

– Третий.

– А наш – пятый. Мама, мама! Леночка живет в нашем доме. Представляешь? Под нами, на третьем этаже. В одном подъезде!