Дубна — хотя и важнейшее, но не единственное звено, которое, по мысли И. В. Курчатова, должно связывать воедино силы атомной науки разных стран. На XXсъезде КПСС он говорил: «По атомным реакторам мы ведем работы совместно с учеными и инженерами стран социалистического лагеря, которые с участием Советского Союза создают у себя атомные реакторы для научных целей и намечают строительство атомных электростанций. Наша общая с учеными стран социалистического лагеря работа будет расширяться и углубляться и, несомненно, приведет к выдающимся результатам».

Помощь социалистическим странам в области атомных исследований Советский Союз начал оказывать с 1955 года. А в 1957 году уже были введены в эксплуатацию исследовательские реакторы различных типов в Румынии, Чехословакии, ГДР, Польше, Китае, Венгрии, Болгарии. Так создавались в этих странах новые центры атомной науки.

Игорь Васильевич всячески содействовал совещаниям представителей атомной науки социалистических стран. В подготовке к первому из них он принял живейшее участие.

Но роковая болезнь незаметно подкрадывалась к нему. В ноябре инсульт снова свалил его в постель. В доме Курчатова был установлен постоянный медицинский пост.

Несмотря на плохое самочувствие, Игорь Васильевич старался дышать воздухом научных открытий. Он упросил врача поставить ему телефон и связывался с особо интересующими его лабораториями института, постоянно был в курсе всех основных работ.

— Это мне лучше всякого лекарства, — говорил он, побеседовав с сотрудником, добившимся успеха.И блаженно откидывал голову на подушку, здоровой рукой стирал пот со лба. Но когда состояние больного ухудшалось, врач становился неумолим:

— Вам нельзя разговаривать о делах, вы расстраиваетесь. Иначе мы уберем телефон.

— Ах, так, — раздавался возмущенный голос Курчатова, — тогда лучше заколотите меня в ящик!

— Ну хоть бы административной работы не вел, — говорил расстроенный врач Марине Дмитриевне.

Постепенно в состоянии больного наметился перелом к лучшему. Он опять стал подниматься, ходить. Все чаще навещали его друзья. Они старались отвлечь Игоря Васильевича от повседневных научных и организационных забот. Но любой разговор неизменно переходил на темы, связанные с работой.

...Наступила зима, выпал снег. Игоря Васильевича можно было уже видеть за столиком в саду, окруженным сотрудниками, в меховой шапке, шубе, валенках. Шли импровизированные совещания по термоядерным, просто ядерным и иным делам.

В марте 1958 года Игорь Васильевич выступал на сессии Верховного Совета. Как депутат и коммунист он заявлял на весь мир: «Наш народ, руководимый великой Коммунистической партией, воспитанный на коммунистических идеях ленинизма, был и будет верным борцом за мир, будет верным борцом за то, чтобы все достижения науки и техники были направлены на благо человека».

И как выражение девиза жизни Курчатова звучала заключительная здравица этой речи:

«За Родину, за наш народ и нашу партию, за мир на земле!»

После тяжелейших инсультов врачи нет-нет да и заставляли Игоря Васильевича побыть дома, полежать. Пройдемтесь же по Курчатовскому дому, он немало расскажет о своем хозяине, о его характере, склонностях и привычках.

Первое, что мы заметим, — это простота, строгость и скромность обстановки. Ничего лишнего.

Вот кабинет, где любил заниматься Игорь Васильевич, рядом библиотека, здесь же бильярд, шведская стенка. Каждое утро Игорь Васильевич, когда был здоров, и даже после болезни, начинал с зарядки. А случалось и так. Часа в четыре утра приедет с работы усталый. Предлагает Марине Дмитриевне:

— Сгоняем партию в пинг-понг.

Упруго щелкает шарик. Повеселевший Игорь Васильевич удовлетворенно охает при удаче. В нем просыпается присущий ему всегда азарт, и в библиотеке кипит настоящая спортивная битва.

— Ну, кажется, разрядился, — говорит, наконец, Игорь Васильевич. Складывает ракетки и отправляется спать.

Здесь же, в библиотеке, и сейчас хранятся его личные вещи и документы. Вот удостоверение лауреата Ленинской премии. Рядом четыре удостоверения лауреата Государственной премии, значок депутата Верховного Совета СССР.

Страстные выступления И. В. Курчатова в защиту мира, его выдающийся вклад в развитие мирного атома, заслуги в налаживании взаимопонимания и сотрудничества ученых разных стран были отмечены в 1959 году присуждением ему серебряной медали. Вот и медаль с надписью: «Борцу за мир. 1949—1959 гг.».

Тут же лежит значок «За поход в Англию», медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». И личные вещи: бессменные часы «Победа» — по ним он следил и за приближающимся ядерным взрывом и за началом управляемой реакции... А вот любимый карандаш, расческа.

Среди подарков, преподнесенных Игорю Васильевичу, — кортик от друзей-моряков. От них же — золотой портсигар.

Моряки всегда чувствовали в нем то же, что воодушевляло и их в трудной и опасной службе, — безграничную тягу к морю. Это же очень показательно, что в момент сильного обострения болезни, вспоминает Марина Дмитриевна, Игорь Васильевич жестом подозвал ее и тихо попросил:

— Эх, тельняшку бы мне! Надел бы ее с большим удовольствием.

Марина Дмитриевна с женой академика Кикоина достала где-то несколько тельняшек. Одну из них Игорь Васильевич попросил надеть на него.

Есть здесь еще один подарок — гигантская бритва, преподнесенная ему другом и заместителем Анатолием Петровичем Александровым.

Как-то Игорь Васильевич на день рождения подарил рано начавшему лысеть Александрову парик, да подарил необычным способом.

День рождения должен был застать Анатолия Петровича в командировке на одном из заводов. Курчатов перед отъездом попросил его передать директору завода «подарок» и вручил какую-то коробку.

Когда у директора завода собрался народ, Александров торжественно вручил ему коробку с подарком Курчатова. Тот открыл коробку, прочел письмо, чему-то усмехнулся и, обращаясь к Анатолию Петровичу, проговорил:

— Оказывается, у вас сегодня день рождения. Поздравляем!

— Спасибо, — смутился Анатолий Петрович.

— И подарочек-то от Курчатова вам, — продолжал директор. — Носите, будьте красивым. — И вручил ему парик.

Анатолий Петрович, нимало не смутившись, тут же надел парик, в нем и поехал на квартиру.

В ответ на этот парик и получил Игорь Васильевич гигантскую бритву, предназначенную сбрить, наконец, бороду, которую обычные бритвы, видимо, не брали.

Рядом с гостиной и столовой есть в доме Курчатова крытая терраса, или галерея. Здесь круглый год — зелень. В галерее он любил отдыхать, заниматься, читать. Кстати, о чтении. Читал он, по воспоминаниям всех близких, очень много и очень быстро. Любил книги юмористические. Во время болезни на его тумбочке постоянно лежали произведения Марка Твена, Ярослава Гашека, Ильи Ильфа и Евгения Петрова. Последней книгой, которую прочел, была первая часть романа К. Симонова «Живые и мертвые».

Скромно и просто жил этот жизнелюбивый человек, не думавший о себе, видевший единственную цель жизни в благе Родины, в росте ее могущества. Его дом был продолжением рабочего кабинета, где допоздна засиживались люди, решая вопросы, от которых зависело развитие атомной науки. Сюда приезжали посланцы разных городов, стучались к тяжело больному человеку, и он принимал, наставлял, помогал двинуть вперед дело, заботившее их.

Всю жизнь с тех славных первых дней революции он был глубоко партийным человеком, настоящим большевиком, хотя вступил в партию в зрелом возрасте. Вспомните его письмо из Севастополя: «Придут счастливые дни для нашей Родины, а значит, и для нас». Свое счастье он видел в счастье Родины.

Игорь Васильевич делал все, чтобы люди имели наилучшие условия для плодотворной работы. В самых напряженных трудах и заботах он никогда не терял из виду человека.

«Ему не были чужды любые интересы людей, с которыми он сталкивался, — вспоминает академик И. К. Кикоин. — Он тратил много сил и энергии на помощь людям, чтобы либо вызволить их из случайной беды, либо помочь в работе и даже в устройстве их быта и семейной жизни, позаботиться о поощрении, награждении за успехи в работе. Особую заботу он проявлял во всех случаях, угрожавших здоровью сотрудников института».