Лида в отчаянии наблюдала за печальным угасанием их мамы. Федя смотрел на это более хладнокровно: он смирился с неизбежной развязкой и не поддавался ненужным терзаниям. В сентябре 1963 года он вполне спокойно писал Ирине: «Мама все так же. Она в плохом настроении с утра, и все это потому, что она старая, то есть она считает, что это великая и ненормальная беда, которая над ней стряслась, и она все думает, „как выйти из этого положения“… Переменить ничего нельзя. Сведения о маме всегда те же самые — нового ничего нет и, наверное, не будет…» И это, к сожалению, было правдой.
В конце 1963 года Иоле Игнатьевне стало значительно хуже. Она не только не могла сама одеваться, но и перестала ходить. А вскоре состояние ее здоровья ухудшилось настолько, что ей потребовался серьезный медицинский уход, и Федя вынужден был поместить маму в частную клинику. И хотя Иола Игнатьевна находилась в состоянии крайней физической слабости, она прекрасно понимала, что происходит и куда ее отвозят. Федя навещал ее в клинике каждый день, а иногда и по два раза в день. Он сам смастерил для мамы специальное кресло, в котором она могла сидеть, но Иола Игнатьевна предпочитала мало замечать настоящее.
В 1964 году умерла Мария Валентиновна. Последние два года она прожила в Италии, недалеко от Рима, в доме своей дочери Марины. Итальянское небо приняло их — двух непримиримых соперниц в прошлом, а теперь всего лишь двух несчастных старух, доживающих свои последние дни на земле. «Как видишь, время идет и косит свою жатву, — писал Федя Ирине. — Наша мать пока жива и здорова, но очередь, конечно, за ней, если верить в теорию вероятности».
Действительно, печальный и долгий земной путь Иолы Игнатьевны подходил к концу. Иногда — на короткое время — ей становилось лучше, и Федя брал ее ненадолго домой, но в общем она медленно угасала в этой чужой и незнакомой клинике, среди чужих стен и таких же, как она, одиноких больных несчастных стариков…
1 января 1965 года Федя сообщил Ирине, что состояние мамы безнадежно:
«Она еще не умирает, но это может случиться. Через неделю, через месяц, через три — или завтра… Сегодня в первый раз она меня или не узнала, или ей было не до меня. Отказывается кушать и сердится, когда кто бы то ни было хочет что-то для нее сделать. Я сообщил нашим в Нью-Йорк все эти подробности».
Он просил Ирину побеспокоиться о выезде из СССР, если она хочет проводить маму в последний путь. Но события разворачивались с молниеносной быстротой. На следующий день Федя отправил в Москву телеграмму: «Мама при смерти. Федор». А 3 января он уже должен был сообщить: «Мама умерла спокойно сегодня днем, похороны пятого января».
Вечером он написал Ирине обо всем подробно:
«3.01.1965. Рим.
Дорогая Ирина!
Как ты уже знаешь, мама умерла сегодня в три часа дня. Я был около нее и держал ее за руки. Умерла она спокойно и быстро, вернее, неожиданно. Как говорится, „силы оставили ее“… Итак, еще одна страница нашей семейной книги перевернута. Многое было связано с ее именем в воспоминаниях всех наших друзей, ее имя было как бы символом нашей общей молодости. Не огорчайся — таковы закон природы и тайна судеб…»
«Как жаль, что все это не случилось на Новинском бульваре № 113, как это могло бы быть, если бы судьба не решила иначе», — горестно добавил он в конце.
Иола Игнатьевна уходила из своего поколения последней, оплакав смерть всех дорогих ей людей, пережив крушение империй и став свидетельницей событий, изменивших лицо земли. Судьба определила ей жить в ореоле сияния славы гения. С Шаляпиным она прожила интереснейшие минуты, и из-за него же она должна была вынести много страданий, несправедливости, обид. Бог наградил ее сильной и глубокой любовью к одному человеку, и это удивительное чувство, не расплескав, Иола Игнатьевна пронесла сквозь всю свою невероятно долгую жизнь, которая, по сути, стала подвигом, человеческим подвигом самоотверженности, подвижничества и любви — той любви, которую не могли заглушить никакие испытания и обиды.
В то же время эта женщина совсем не была идеальной. У нее были свои человеческие слабости, она совершала ошибки. Но никакая сила на свете не могла заставить ее поступить низко или подло, изменить высокому званию Человека, которое Иола Игнатьевна пронесла по жизни с необыкновенным достоинством.
В этой жизни она не получила и сотой доли того, что она заслужила. Но как писал один мудрый человек, добрый сказочник Андерсен: «Сказка и действительность очень схожи; но в сказке счастливая развязка наступает здесь же, на земле, тогда как в действительности человек может рассчитывать на нее чаще всего лишь там, в жизни вечной и бесконечной». Как хочется верить, что все страдания, все жертвы Иолы Игнатьевны были не напрасны и что в «жизни вечной и бесконечной», где нет ни печали, ни воздыханий, она обрела и то душевное успокоение, которого ей так не хватало при этой жизни, и божественную любовь, и того обновленного, преображенного Шаляпина, о котором она столько молилась и о котором тщетно мечтала на этой земле…
С тех пор прошло уже много лет. Большинства людей, о которых идет речь в этой книге, давно нет на свете. Вместе с Иолой Игнатьевной на римском кладбище «Фиорентино Прима Порта» лежит ее сын Федор, скончавшийся в 1992 году. Лидия (1901–1975) и Борис (1904–1979) похоронены в Америке. В 1984 году прах Шаляпина был перенесен с парижского кладбища «Батиньоль» на Новодевичье кладбище в Москве, где его уже дожидались его любимый сын Игорь и умершая в 1978 году дочь Ирина, а в 1993 году к ним легла и Татьяна, приехавшая в Москву на юбилей отца да так навсегда здесь и оставшаяся.
Свой последний приют Иола Игнатьевна нашла под вечно голубым небом своей прекрасной родины, среди цветов. На мраморной плите на ее могиле начертано:
ИОЛЕ ШАЛЯПИНА, по сцене ТОРНАГИ
1873–1965
А о том, что было между этими двумя датами, я и попыталась рассказать…
1996–2001
БИБЛИОГРАФИЯ
1. Материалы личных архивов Ф.И., И.И., И.Ф., Л.Ф., Б.Ф., Ф.Ф. и Т. Ф. Шаляпиных, хранящиеся в Российском государственном архиве литературы и искусства.
2. Материалы архива Ф. И. Шаляпина, хранящиеся в Государственном центральном театральном музее им. А. А. Бахрушина.
3. Материалы газетной периодики, посвященные Ф. И. Шаляпину и его семье, хранящиеся в Российской государственной библиотеке по искусству, Российской государственной библиотеке, Библиотеке Союза театральных деятелей России.
4. Федор Иванович Шаляпин. В 3-х томах. — М., 1976–1979.
5. Ф. И. Шаляпин. Маска и душа. — М., 1989.
6. Летопись жизни и творчества Ф. И. Шаляпина. В 2-х книгах. — Л., 1984.
7. Ю. П. Анненков. Дневник моих встреч. В 2-х томах. — Л., 1991.
8. И. А. Бунин. Окаянные дни. — М., 1990.
9. С. Н. Василенко. Воспоминания. — М., 1979.
10. Воспоминания о С. В. Рахманинове. В 2-х томах. — М., 1974.
11. С. В. Гольцман. Ф. И. Шаляпин в Казани. — Казань, 1986.
12. Максим Горький в воспоминаниях современников. В 2-х томах. — М., 1981.
13. М. Н. Долгополов. Звездное ожерелье. — М., 1986.
14. Константин Коровин вспоминает… — М., 1990.
15. С. Я. Лемешев. Путь к искусству. — М., 1968.
16. С. В. Рахманинов. Литературное наследство. В 3-х томах. — М., 1978–1980.
17. В. А. Теляковский. Мой сослуживец Шаляпин. — Л., 1927.
18. Г. Уэллс. Россия во мгле. — М., 1959.
19. В. П. Шкафер. Сорок лет на сцене русской оперы. — Л., 1936.
20. «Il Teatro di San Carlo». In 2 vol. — Napoli, 1987.
