Мужчина усмехнулся.

– До самой смерти.

– До самой смерти, – повторила Шами и, не зная, как быть, осторожно и легко поцеловала мужчину.

Тот крепко прижал ее к себе, просунул руку под тунику, тронул грудь.

– Что скажут воины, Нину? Потерпи, я буду тебе верной же ной.

Нину засмеялся и вытащил руку.

Шами торопливо зашептала:

– Разве родство с царем Вавилона зазорно? Разве каждый из приближенных к Салманасару военачальников, главных писцов, наместников не мечтает взять в жены царевну из священного города? Разве сам Салманасар не был женат на вавилонской принцессе? Боюсь, повелитель Ашшура посчитает, что подобная честь слишком велика для тебя. Тогда как раз и потребуются настойчивые просьбы Вавилона, чтобы светлый царь дал согласие на этот брак. Чтобы мой отец стал сговорчивее, ты должен отправиться в Вавилон и показать ему копию письма.

– Допустим, я смогу скрутить Закира в бараний рог, но где гарантия, что Салманасар даст согласие? Если я не сообщу о найденном письме, это могут счесть изменой.

– Кто говорит, что ты должен скрыть письмо?! Это письмо, пока оно в тайне, обладает величайшей ценностью, а если его разгласить, оно не будет стоить и пустой тыквы. Письмо необходимо как можно быстрее доставить в Калах, но тебе нельзя появляться в столице с этим письмом. Ты молод, горяч…

– Глуп…

– Ты не глуп, любимый, но ты не в том чине. Ответь, готовит ли великий Салманасар поход в Сирию?

– Да, в третий раз. Об этом знают все. Он собирает огромное войско. Он говорит, что его цель – Дамаск.

– Вот и не надо лишний раз будоражить врагов. Пусть в Сирии надеются на помощь Вавилона.

– Ты рассуждаешь так, будто Вавилон тебе чужой.

– Он еще более чужой, чем ты можешь вообразить. Я рада, что вырвалась из этой темницы. Я была дочерью нелюбимой жены, со мной обращались хуже, чем с наложницами. Я хочу быть с тобой, я видала тебя во сне. Я никому тебя не отдам. Ты должен быть смелым и осторожным. Письмо должен передать Салманасару твой дядя. И немедленно! Я слыхала, все называют его мудрым и прозорливым человеком. Он сумеет выдержать гнев великого царя?

– Многие ошибаются, полагая, что Салманасар действует исключительно под воздействием гнева. Ты не поверишь, он холодный и очень расчетливый человек. Что же дядя должен сказать царю?

– Главное, не что сказать, а что предложить.

– Что же он должен предложить?

– Пусть великий Салманасар пошлет тебя в Вавилон с приказом моему отцу сидеть тихо, а для того, чтобы его враги ничего не заподозрили, Закир должен немедленно отослать в Дамаск другую царевну, хотя бы Гулу… Если ее отправить на конях, то за несколько дней они догонят караван, и она пересядет в мою повозку. Все будет шито-крыто.

– Неужели послы Дамаска не знают имени той, кто был предназначен в невесты их царевичу?

Шами усмехнулась.

– Уверена, они даже не спросили моего имени. Им все равно, лишь бы дочь Вавилона. Лишь бы получить вещественное доказательство их союза. И еще…

– Помолчи, – скривился Нину, потом, после некоторого размышления, спросил: – Ты считаешь, что, как только мы двинемся в поход, царь Вавилона должен ударить нам в спину?

– Да. Они очень рассчитывают на это, ведь всем известно, что Салманасар никогда не отступится от намеченного. Он решил взять Сирию, и он ее возьмет.

Неожиданно Нину вспылил.

– Как я могу верить тебе? Если ты лжешь, я окажусь в запад не. Если ты говоришь правду, значит, ты настолько умна, что мне будет опасно держать тебя в моем доме.

– Поверь, я буду тебе верной женой. Ты успокоился?

Нину не ответил.

– Возьми меня, – прошептала девушка.

– Что? – не понял мужчина.

– Возьми меня. Войди в меня, и ты убедишься, что умненькие слаще.

Вновь долгая, протяжная пауза. Нину совсем затих, сидел молча, наконец признался:

– Мне трудно тебя понять, но хотя бы раз я могу поступить вопреки твоему желанию?

– Зачем? У нас с тобой одна судьба. Прикажи Одноглазому отогнать людей от повозки.

– Далеко?

– Подальше, чтобы они не слышали мои крики.

– Ты будешь кричать?

– Мне хочется целовать тебя, мне хочется любить тебя, но мне страшно. Я исполню все, на чем ты будешь настаивать, но я буквально трясусь от страха, поэтому начну петь. Но если ты захочешь, я буду кричать.

– Не надо, – поморщился Нину, – не люблю шума.

Шами ловко, через голову сняла нижнюю тунику, прижалась к мужчине. Нину совсем обмяк, кроме того места, которое натужно рвалось на свет. Шами погладила мужчину, шепнула:

– Исполни мою просьбу, чтобы мне было легче справиться со страхом. Одну малюсенькую, глупую просьбишку.

– Что еще?

– Позволь дернуть тебя за бороду.

Нину изумленно глянул на девушку.

– Твое коварство бездонно. Ладно, дерни. Можешь даже вы драть волосок, если хватит сил. Может, тогда я приду в себя и вместо любви выкину тебя из повозки.

Трудно передать, с каким наслаждением Шами вцепилась в бороду. Она ухватилась за нее так, как обычно хватаются за самое дорогое, самое существенное в жизни. Все остальное порхало мимо сознания – и стоны Нину, пять раз овладевшего ею и снова десять раз овладевшего ею, и пронзительная боль, и нараставшее радостное возбуждение. Ей было хорошо, она была спокойна, ведь она держалась за настоящую бороду. Волосы были неломкие, жесткие, рождающие счастье.

До вечера Шами убеждала любезного друга рискнуть. Убеждала и до и после – нам теперь не расстаться, мы не можем друг без друга, необходимо заткнуть глотки недоброжелателям в Вавилоне. Нинурта обмолвился – в столице тоже хватает тех, кто сразу насторожит уши, услышав, что племянник туртана просит разрешение посвататься к дочери царя Вавилона. Это действительно немалая честь, подобное бракосочетание может резко выделить его, которого все считают худородным молокососом, из дальнего круга приближенных к Салманасару людей. Нину признался, что завистников и недоброжелателей у рода Иблу в Калахе хватает. Прежде всего, Шурдан[9], старший сын Салманасара и его наследник.

Молодой человек покрепче обнял девушку, шепнул – если все пройдет гладко, великий царь может оказать ему милость, может придвинуть поближе. Добавил – это так важно сейчас, когда между великим царем и Шурданом пробежала черная кошка. Девушка замерла, а Нинурта разоткровенничался. После двух неудачных походов в Сирию в стране Ашшура заговорили, что Салманасар утратил илу. Кое-кто полагает, что он слишком долго правит – считай, уже двадцатый год. Этот кое-кто и поддерживающие его города считают, что пора уступить место более молодому и удачливому наследнику.

– Почему же великий царь не может заставить их замолчать?

– У нас в Ашшуре другие порядки, нежели в Вавилоне. У вас царь подотчетен жрецам и сильным в городе, а у нас – войсковой сходке, на которой очень большой вес имеют городские общины.

Кроме того, общины сильны сами по себе, а добычи за эти два похода было взято куда меньше, чем ожидалось. Переселенцы, приведенные Салманасаром, должны сначала обжиться, доход от них появится через несколько лет, и он будет куда больше, чем военная добыча. Но до этого времени надо дожить. А тут еще Вавилон вечно строит козни!

Шами возразила:

– Вавилон – это небесные врата. Это город ликования, в котором каждый, кто живет в подлунном мире, может поклониться тому богу, которому он доверяет. В Вавилоне более двух сотен храмов, а уж алтарей и жертвенников не счесть. В Вавилоне знают все о прошлом и будущем.

Нинурта снял руку с плеча Шами, нехотя отозвался:

– Так-то оно так, но я имел в виду твоего отца.

– Его можешь не опасаться. Он трусоват и, узнав, что письмо попало в руки к Салманасару, будет целовать тебе пятки.

Нину надолго замолчал, потом, видимо, окончательно одолев внутреннее сопротивление, согласился.

– Получается складно, но как отнесется дядя? Что решит великий царь?