В темноте, лицо лейтенанта выглядело как сплошное черное пятно, и было не ясно, сожалеет ли он, плачет ли, или равнодушно повествует. Было только видно, как он медленно опустил руку в карман и вынул что-то округлое.
– Я не знаю, кто из ребят первым начал бить их сапогом... Эти туземцы, они ведь не понимают, когда к ним по-человечески. Их нужно постоянно принуждать силой, вы понимаете?!
– Вакуумка, – догадался следопыт, глядя на его руку. Он ожидал увидеть амулет, но это было уже не важно.
– Хотя нет, подождите, первым все же начал Элмор, мой друг по университету. Мы вместе подались в «учебку», и попросили определить нас в одну часть...
– ...Который потом струсил и подорвал себя гранатой? – не удержался следопыт, продолжая наступать.
– Не надо так говорить о моем друге!
– Подорвал себя и весь патруль! И знаешь почему? – следопыт снова сократил расстояние между ними. – Это была дочь Лесника! А Лесник... Как тебе это объяснить... Он не совсем человек. Он здешний бог. Что-то вроде соперника Вассы. Он как тёмный спутник вокруг солнца...
Парень, конечно, ничего не понял из его отрывочных фраз. Но суть происходящего ему была ясна, это несомненно. Иначе он не стал бы панически бежать из лагеря, в один миг превратившегося в осажденную крепость.
Беррум проклинал себя за эту минутную слабость, когда он и его отряд предавались глупой и преступной забаве, устроив засаду на эту туземку. И все последние дни лейтенант ждал, когда же отец заберет его отсюда, из этого сумрачного мира, в котором вдруг стало тревожно жить.
Думая об этом, Беррум не заметил, как рука с гранатой шевельнулась и поднялась ещё чуток выше. Точно так же держал гранату Элмор.
– Не надо брать меня на испуг… – только и успел он сказать, когда Савва вдруг бросился на лейтенанта, резко оттолкнувшись ногами от земли.
Левой рукой он выбил гранату, а правую пропустил за талию, чтобы сделать захват. Но Беррум оказался намного ловчей, чем он думал. Парень встретил следопыта ударом в живот, от которого тот переломился пополам и свалился на землю.
Несколько секунд ему не удавалось сделать вдох. С ужасом, с утробным стоном, Савва поднялся на колени. Глаза отыскали фигурку лейтенанта, который резво бежал к машине. «Дышать! – беззвучно кричал Савва. – Дышать!»
От боли, или от утреннего света, земля показалась сплошным розовым ковром. И когда следопыт втолкнул в себя спасительную порцию воздуха, невероятно крупный констриктор тоже показался ему скоплением розовых гранитных валунов, словно увеличенный в сотню раз дождевой червь.
– Ух ты! – с благоговением зазвучал голос лейтенанта, который стоял перед змеей, широко расставив ноги.
Констриктор медленно отвел голову назад и резко вернул обратно, ударив лейтенанта в грудь. Беррум полетел на землю, и пока он падал, толстая розовая петля уже захлестнула его тело.
С каким-то возмущением, неприятием происходящего, следопыт вскочил на ноги и потянулся к розовому шарику гранаты.
– Не-е-а... – раздался чей-то голос за его спиной.
Следопыт обернулся, но как только увидел узкие белые пальцы на своем предплечье, не захотел смотреть дальше. Кто-то сковал его руками, выпуская изо рта мерзкий протяжный смешок.
Следопыт заставил себя смотреть вперед, где Беррум уже смирно лежал на земле, обернутый змеей в три петли. Одна его рука приветственно выпросталась над головой, а другая медленно и с хрустом вращалась, зажатая между петель, как в жерновах.
И с каждым хрустом, смех за спиной становился громче, чахоточно рваный и грубый. Следопыт повис на чужих руках, проникновенно слушая этот хохот, пока с ясностью не осознал, что и не смех это вовсе, а горький безысходный плач.
* * *
...Резкий характерный шелест вывел его из оцепенения. Савва стоял у подножки грузовика. Видимо, он дошел сам, без посторонней помощи. Космический модуль прошипел корректирующими двигателями, и медленно опустился на дорогу.
Из дверцы выскочил человек. Остановился, всматриваясь вперед, потом направился к машине, постепенно ускоряя шаг.
Следопыт вышел навстречу, и рукой попросил остановиться.
– Не надо, господин генерал! Не смотрите сюда!
Генерал Рашим всё же замедлил бег, повинуясь голосу. Он нерешительно остановился перед телом сына, не понимая, с какой стороны к нему зайти. И опустился рядом, удобно поджав под себя ноги, будто собирался остаться здесь навсегда.
© Copyright Рустам Ниязов
Москва-Алматы, октябрь 2006
