– Дядя Витя, – продолжала я гнуть свою линию. – Вы что, хотели покатать нас вокруг да около места назначения, как таксист провинциалов? – Он опять хитро улыбнулся и пояснил, что просто думал похвалиться своей «Петровной». – А почему ж мы сюда причалили, а не на наш островок?

– Дак тут же магазин хороший. И штормит пока. А тамошнего вашего причала не знаю. Вы туточки пока посидите, порадуйтесь, а я мигом – до магазина и обратно. Водички забыл прихватить…

Ветер стих. Так же неожиданно, как и начался. На берегу в ветровках стало жарко. Пришлось стянуть. Сидя на куске брезента, вытащенного Натальей из лодки, мы с недоверием смотрели на воду. Озерная гладь по-прежнему выглядела обманчиво-безмятежной. Постепенно воспряли духом и с нетерпением поглядывали на небольшой островок – приют, хотя и временного, но стабильного спокойствия. Кто ж знал, что мы жестоко ошибаемся?

– Поедем, красотки, кататься! – гаркнул над ухом бодрый голос нашего капитана, успевшего утолить жажду. – За пять минут домчим! Оплата – как договаривались.

– Рассчитаемся на месте. – Наталья внутренне мобилизовалась и осторожно полезла в лодку. – Может, вы нас за пять минут двадцать пять раз утопите и не спасете.

– Зря ты вперед меня подалась, – посетовал дядя Витя, пытаясь пройти к корме. – Вы вот тут будете садиться, прижмитесь маленько. Ща еще один человек подойдет. Ему на турбазу надо.

– Ну уж нет! – завопили мы вразнобой так, что лодочник заткнул уши, а худой низкорослый мужчина в костюме и кепке споткнулся на ровном месте пристани.

Дядя Витя спорить не стал. Крикнул мужчине, что через десять минут вернется за ним, и включил мотор…

Мы вглядывались в приближающийся остров. Чем ближе подплывали, тем больше он казался. В поисках причала, который четко был обозначен на плане буквой «П», объехали половину острова, вытянутого в длину. Первым его заметил дядя Витя и радостно крякнул. Правда, деревянные мостки выглядели не очень солидно. Взгляду открылся песчаный берег с большими валунами. Мотор умолк. Наш капитан укоризненно пояснил, что могут быть подводные камни. Мы притихли. Причаливали осторожно. На берегу уже стояла одна лодка, прикованная большой железной цепью к какому-то огрызку металлической трубы, торчавшему прямо из песка. Это вселяло надежду на обитаемость острова. Ни замков, ни особняков в поле зрения не наблюдалось.

Заметив наши растерянные физиономии, дядя Витя вздохнул:

– Ну, коли плохо примут, свяжитесь с турбазой. Небось питюкалки есть? Номер телефона запишите. Наталья, ты самая ответственная, записывай… Скажите любому, кто подойдет, мол, передайте Виктору Иванычу, чтоб забрал нас… А повезет – самого застанете. Я там часто бываю. По утрам под ноги себе глядите. Весной змеи любят на солнечных местах погреться. Особенно на камнях. Сами не тронут, если не потревожите… Вылезайте на карачках, не стесняйтеся. Что я, задниц в штанах не видел? А и лопнут – не беда, не потону.

Я вылезла последней и протянула руку за сумками.

– Лучше отойди, – обеспокоился Виктор Иванович. – Ты баба рысковая – закружится голова, тюкнешься назад, лодку мне попортишь. Вещи я вам перекидаю. Смотрите, чтоб через мостки не улетели. – И он деловито принялся выгружать нашу поклажу, ухитряясь твердо стоять на ногах в качающейся посудине. – Ну, привет вашим мужикам. – Отряхнув ладони, лодочник вздохнул, тщательно пересчитал купюры и, поделив их на три части, деловито рассовал по разным карманам.

Мы чуть не всплакнули при прощании. Дядя Витя уехал, а мы с вещами поплелись по пологому холму наверх, старательно глядя себе под ноги. Узкая тропинка вела к дому, расположенному на солнечной поляне, метрах в трехстах от берега. Добротный деревянный двухэтажный особняк ловко маскировался за сосновыми деревьями. Глаза, отвлекаясь от поиска змей, невольно отмечали изобилие кустиков черники, брусники и земляники. Пахло хвоей, утренней свежестью и еще чем-то прекрасным, не поддающимся описанию. На разные голоса пели птицы. Солнцу не приходилось прилагать особых усилий к тому, чтобы обласкать землю своим теплом. Сосны были редкими, и только за домом угадывался настоящий сосновый бор.

Мы уже подошли к особняку почти вплотную, когда на резном высоком крылечке распахнулась входная дверь. На секунду в проеме показалась женская фигура в красной ночной пижаме, намеревавшаяся сладко потянуться, но, заметив нас, испуганно вскрикнула и исчезла. Вместе с неосуществленным намерением зевнуть. В унисон мимолетному видению у Натальи оторвалась с одной стороны ручка спортивной сумки и обиженно плюхнулась боком в траву.

– Кто же это мне ручку подпилил?! – возмутилась Наталья. – И почему нас так странно встречают? Вернее, вообще не встречают!

– Это называется: «незваный гость хуже татарина», – пояснила Алена, помогая Наталье уравновесить сумку. – А от них, татаро-монголов, сами слышали, недобрая память осталась. Хотя… – Она выпрямилась и задумчиво посмотрела на меня: – Мамочка! Это ты тетю напугала! Сколько раз тебе говорю – не стригись коротко. На голове противотанковые ежи!

– Может быть, нас не туда… заманили и покинули? – на всякий случай пригладив волосы, выдвинула я свою версию. – Где ж наши родственные души? Вернее, тела.

– Их души не сидят на суше. А тела – без палки, где-то на рыбалке, – справедливо заметила дочь. – Ну что? Будем врываться в дверь, как ОМОН, или подождем, пока дама оклемается от счастья?

– Она, скорее всего, не оклемается. – Уверенность в голосе подруги так и звенела, отталкиваясь от залитых солнечным светом окон. – Я бы лично так быстро не оклемалась. Рыбаки на утреннем клеве, наш визит ожидается только через пару дней, женщина решила, что на этой земле наступили райские времена, а тут – мы с котомками и намеками на ожидание гостеприимства…

Продолжить рассуждения ей не пришлось. Дверь снова распахнулась, и на пороге возникла та самая женщина, поведение которой обсуждалось. Мы дружно поздоровались. Она неуверенно заулыбалась. Что-то в ней неуловимо изменилось, но что – я никак не могла понять. Брошенный на нее при первой встрече мимолетный взгляд уперся в основном только в красную пижаму. И она затмила все. Сейчас же женщина стояла при полном домашнем параде: поношенные вытертые джинсы, старенькая желтенькая маечка, а поверх нее – клетчатая рубашка. Макияжа на лице не было, как и обуви на ногах. Дама стояла босиком. При всем при том она была хороша собой – милая блондиночка лет тридцати от силы, с прической «каре».

Я нервным движением еще раз пригладила свои роскошные колючки на голове и этим жестом как будто сбросила пелену забывчивости, вспомнив, что именно в женщине оказалось «не так». Данное открытие меня настолько удивило, что на моей физиономии, видимо, появилось выражение, родственное стойкому налету дебильности, – поскольку тут же я удостоилась легкого толчка от Наташки и почти змеиного шипения: «Не корчи дурацких рож!»

Приветливо улыбаясь, я успела прошептать в ответ, что ничего не корчу. Просто у меня лицо такое. И расцвела еще более широкой улыбкой, демонстрируя искреннюю радость от долгожданной встречи.

Лицо хозяюшки тоже несколько раз сменило выражение: от робкой надежды, что мы ошиблись адресом, до состояния безысходности.

– Здравствуйте, – наконец выдавила она из себя, заставив нас сомневаться в искренности приветствия. – Вы, наверное…

– Да, это мы! – гордо заявила Наташка, осуществляя несинхронный с Аленой подъем своей сумки. Вторая ручка пошла проторенным путем первой – оторвалась. Дурной пример заразителен. Сумка мстительно шмякнулась на старое место. Подруга пнула ее ногой, ругнулась и, решив отыграться на хозяйке, продолжила: – И мы бы с удовольствием вернулись домой, но наш паромщик уже отчалил! Впрочем, мы готовы вернуться вплавь. Если сумки постережете. За ними ухаживать не надо. С голода они не помрут.

– Извините, – засуетилась хозяйка, сбегая с крыльца. – Я вам помогу. Меня зовут Юля. Я жена Валерия Кирилловича… Валеры Зеленцова. Просто думала, приедете позднее, так Валера сказал и Борис, и… Понимаете, мне необходимо сегодня уехать… Меня будут ждать… Здесь просто замечательно! Вы хорошо отдохнете…