Еще поспав и немного придя в себя, когда физические терзания сменились моральными, Костя стал обдумывать текст своего извинения. Понятно, что звонить он не сможет. Нужно послать сообщение. Оно должно быть ёмким, сдержанным, но полным раскаяния. А раскаивался Костик искренне.
«Олег Сергеевич, простите за вчерашний эпизод. Обычно я так не напиваюсь. Этого больше не повторится», – набил он после часа неудачных попыток. Но получалось, что он вроде как извиняется за пьянку. Не то.
«Олег Сергеевич! Приношу извинения за вчерашний эпизод. Такого больше не повторится. Константин». Все. Пусть расценивает как хочет. Чего не повторится? Да ничего!
Костя вяло занимался своими воскресными домашними делами. Его не покидало неприятное ощущение того, что вчера что-то пошло не так. Что-то, чего нельзя исправить. О, это копошащееся в подсознании чувство вины! Он все испортил. Что всё? Сам не мог понять. Его чёткий принцип никогда не заводить на работе интрижек трещал по швам. Он сам давно выбрал для себя установку: отделять личную жизнь, какой бы она ни была, от работы и от жизни общественной. Почему же теперь он повёлся на какую-то непонятную игру в кошки-мышки, и еще сам ее провоцировал? А ведь всё так хорошо начиналось. Нет, ему не было жалко терять очередное место, хотя эта работа ему нравилась, из того, что у него было – это, безусловно, был самый удачный вариант: и зарплата, и перспективы…
Самое обидное, что ему нравился Олег. До одури хотелось его трахнуть. Трахнуть собственного начальника, такого важного и неприступного, грозу офиса. Хотя, почему трахнуть? Скорее, следуя законам субординации, это он должен был бы трахнуть Костика, если бы дошло до дела. Костя улыбнулся собственным мыслям. Ну, в таком случае – отдаться ему. Отдаться с потрохами. Забыть обо всём, перестать думать о принципах и последствиях. Очевидно, дело не просто в сексе – хотелось чего-то большего. И вот теперь, скорее всего, он сам всё загубил.
Костя размышлял о своих тайных, ставших явными, желаниях, полулежа на диване. Он машинально провел ладонью по паху, где его воспрявший член, как ни в чём не бывало, с интересом выглядывал из-под резинки трусов. Большая часть Костиного организма, однако, не разделяла такого бодрого настроения. После отправки сообщения прошло несколько часов. Ответа не было. Вот и думай теперь, что день грядущий нам готовит. Становилось всё тоскливее. Ночью ответ всё-таки пришёл, но никакой ясности он не принёс:
«Чёртову Змею казалось, что вы с ним перешли на ТЫ».
Костя проморгался спросонья, посмотрел на дисплей, сердце забилось быстрее.
Ужасно захотелось что-то ответить. По каким-нибудь признакам понять, что же происходит. Костя пошёл ва-банк:
«Я ничего не помню», - отбил он и, зажмурившись, нырнул лицом в подушку.
Как он ни ждал, продолжения диалога не последовало. Ничего не ясно. Кроме того, что он в какой-то момент умудрился еще и обозвать Олега.
В понедельник, а так же вторник, и даже среду, Костя так ничего и не узнал. Он сохранял спокойствие, помимо прочего, он был завален работой. При виде шефа, промелькивающего на офисном горизонте, старался ничего не предпринимать. Горыныч был так же быстр, строг и вечно занят, и с Костей не контактировал. А в среду поздно вечером снова пришла эсэмэска:
«Ты помнишь, что в пятницу тебя ждут у Виталика?»
Костя вздрогнул. Он не то чтобы забыл, но теперь ему казалось, что эта тема само собой закрыта.
«Да, но я не уверен, что это уместно», - ответил он. Да почему же они не могут нормально созвониться?! Что это за манера слать сухие сообщения? Костя досадливо поморщился.
«Что ЭТО?» - моментально прилетел вопрос.
«Моё присутствие там», – отбил Костя.
«Это не обсуждается. В пятницу у тебя отгул. Вован отвезет. Встречу тебя на месте».
Да, из разговора, по крайней мере, был бы понятен тон этих слов. А так – очередной приказ.
В четверг Олег на работе не появлялся, а вечером Костя уже собрал небольшую сумку с вещами из расчета на три дня загородного уикенда.
Дорога к усадьбе Виталика заняла около полутора часов. Машина плавно свернула с трассы на просёлочную грунтовку, которая долго петляла через лес. По сторонам то и дело виднелись заборы дачных участков. Простые старые домики за штакетником чередовались с современными коттеджами, огороженными трехметровыми стенами. Потом лес расступился, и взору открылось заснеженное поле, с кое-где торчащими зонтиками прошлогоднего борщевика. На другом конце поля маячили черепичные крыши очередного элитного посёлка. Через пару минут машина свернула еще раз и подплыла к высоченному кованому забору. Вован махнул рукой в направлении домика охраны, и массивные ворота плавно поехали в сторону. Дальше дорожка становилась совсем узкой и извивалась между однотипных заборов. Жители коттеджного рая, очевидно, придерживались единого архитектурного стиля. В самом дальнем тупике виднелись еще одни ворота. Вован посигналил, подъехав, и они гостеприимно отворились.
Территория Виталикиной дачи была поистине огромна, помимо основного дома, раскинувшегося в центре, тут были и дом охраны, и дом прислуги, и гостевой дом, и гараж машин на шесть. В стороне можно было различить большой укрытый на зиму уличный бассейн, а характерная пристройка у самого дома говорила о наличии в нем и зимнего бассейна тоже. Машина заехала на площадку перед домом, Костя вышел, вытащил свою нехитрую поклажу, а Вован тут же развернул авто и отчалил в обратном направлении. На пороге Костю встречала радостная Марина, следом за ней появился Виталик и, крепко пожав Костину руку, потащил его в дом. Олег показался минут через пять и тоже протянул руку, просто сказав:
– А, Константин, здравствуй. Рад тебя видеть.
Дальше Марина повела Костю показать ему его комнату. Как выяснилось, все детские и гостевые спальни в доме были отведены семейным парам хозяйских друзей, поэтому Костю определили в комнату няни на втором этаже, неподалёку от спальни хозяев. Так как мелких детей в новой семье пока не было, то и няни не наблюдалось. Костя задался вопросом о том, где мог разместиться Олег, но спустя некоторое время Марина сама рассказала ему, что Олег, как близкий друг Виталика, может потерпеть неудобства, и определен в цоколе, в бильярдной, на диванчике.
Стоило Косте расположиться, засобирались к обеду. В столовой суетилась прислуга, приглашенный повар колдовал рядом на кухне. Основной сбор гостей был назначен на завтра, и до вечера хозяевам предстояло решить еще массу организационных вопросов. Позади дома, как оказалось, территория еще больше. Туда уже привезли и выгрузили оборудование, рабочие занимались устройством огромного шатра, установкой газовых обогревателей, платформ под пиротехнику. Завтра планировалось большое барбекю в исполнении аргентинского повара, фейерверк и наплыв сорока человек гостей из самого близкого круга.
Во время обеда, грозившего перейти в дружескую попойку, Олег сидел не рядом, через стол, и с Костей не общался. Иногда Костя ощущал на себе внимательный взгляд, но зацепиться за него никак не удавалось, и даже начало казаться, что Олег его игнорирует.
Здорово спасала Марина. И если по началу Костя не вполне понимал, что он вообще тут делает, то через пару часов стало ясно – Марине нравится его общество, она свободно болтает с ним, привлекает к помощи в каких-то мелочах, в ожидании прибытия своих друзей, избегает общения со взрослыми друзьями Виталика. Ей было так же не по себе в новом для нее обществе, как и Косте. Костя невольно подумал, что какая-то она простоватая для девиц из такого круга, слишком естественная, не вписывается… Тут же спроецировал на себя. Он тоже не вписывается. Разница была только в том, что Виталик искренне обожал свою Марину и опекал её, как наседка, а Костик чувствовал себя одинокой рыбой на песке.
Часа в три ночи Костю разбудил короткий треньк пришедшего сообщения:
“Если не спишь, спустись ко мне в бильярдную. Надо поговорить”.
Прелестно. Самое время для разговоров. Сперва Костя даже подумал проигнорировать распоряжение, ведь он вообще-то спал. Но все-таки встал, натянул джинсы и футболку и на ощупь, как можно тише, босиком вышел из комнаты. Из гостиной ниже этажом шел слабый свет, позволивший беспрепятственно найти лестницу. Над барным столом, уставленным вчерашними стаканами и ассортиментом початых бутылок, горел забытый подвесной светильник. Костя обогнул гостиную и спустился в подвал по боковой лестнице. Внизу ориентиром служила узкая полоска света из приоткрытой двери бильярдной. Стоило Косте приблизиться, как на пороге появился знакомый силуэт. Олег схватил Костю за запястье и втянул его в комнату, прикрыв дверь. Немного помедлил, словно раздумывая, что сказать, потом молниеносно притиснул к двери и совершенно неожиданно для Кости обрушился на него с поцелуем. Костя только охнул и тут же обхватил Олега за шею. Пару минут они жадно целовались, тяжело, сбивчиво дыша, сталкиваясь зубами. Костина футболка поползла вверх, по его спине и пояснице шарили быстрые горячие ладони. Дверь за спиной гулко постукивала. Олег подхватил Костю под ягодицы и слегка приподнял, но Костя успел спохватиться и не стал закидывать ноги тому на талию, несмотря на то, что ужасно хотелось. Хотелось обвить его всего, руками, ногами, стиснуть до хруста, но Костя уже не подросток, а Олег ненамного крупнее. Не хватало еще ознаменовать намечающийся акт грехопадения падением буквальным, грохотом и травмами. Костя ловко вывернулся и, не разрывая поцелуя, потянул Олега вглубь комнаты, тут же натыкаясь на бильярдный стол. Еще через мгновение он оказался опрокинут спиной на этот самый стол, Олег предусмотрительно смел шары в сторону и теперь стаскивал с Кости джинсы, под которыми не было ничего, кроме уверенного стояка. Первым нарушил тишину Костик:
