Официально крепость считается одной из парковых затей, но император повелел внести ее в реестр военных укреплений Российской империи. Крепость снабдили пушками, окружили земляным валом и водными преградами, на ночь поднимались мосты и закрывались ворота. Круглосуточно, со всей строгостью и точностью военных уставов, шла гарнизонная служба. Согласно одному из преданий, из крепости в Большой дворец вел тайный подземный ход, прорытый еще в те времена, когда Павел был всего лишь наследником престола. Может быть, поэтому шутливое, модное в паркостроении XVIII века название «Бип», стоящее в одном ряду с такими названиями, как «Крик», «Крак» и тому подобными выдумками владельцев тогдашних европейских парков, со временем в сознании обывателей трансформировалось в аббревиатуру и расшифровывалось «Бастион Императора Павла». Правда, менее романтически настроенные современники расшифровывали аббревиатуру иначе: «Большая Игрушка Павла».

Из списков военно-инженерного ведомства крепость Бип вычеркнули только после смерти императора Павла I. Однако крепость не пустовала. В разное время в ней размещались Александровское учебное заведение, Училище глухонемых, Павловское Городовое управление. В советское время в стенах крепости находились детский дом «Смена», городской банк, военкомат.

Новый импульс в своем развитии Павловск получил в середине XIX века, после того как в 1838 году началось регулярное движение пассажирских поездов между Петербургом и Павловском.

За год до этого в Павловском парке по проекту архитектора А. И. Штакеншнейдера было сооружено здание вокзала, где, по выражению строителя железной дороги Ф. Герстнера, пассажиры могли не только приобрести билеты, но и получали «приятный отдых и разумное развлечение на лоне прелестной природы Павловского парка».

Вскоре для привлечения избалованной петербургской публики в вокзале, который стали называть Курзалом, начали устраивать музыкальные концерты. Мода на них распространилась мгновенно. Поехать в Павловск «на музыку» стало признаком хорошего тона. Центр музыкальной жизни столицы переместился в Павловск. Лучшие музыканты Европы считали для себя честью выступить на подмостках павловского Курзала. Здесь давали концерты такие звезды европейской музыки, как Иоганн Штраус и многие другие. Целый период музыкальной культуры России конца 1830-х – начала 1840-х годов в обиходной речи получил название «Павловская музыка», а понятие «на музыку» стало идиомой, которой широко пользовались петербуржцы. Например, один из современников писал: «Однажды вечером в Павловске на музыке появился знаменитый Бальзак». По-видимому, тогда понятия «Павловский парк» и «Павловск» дистанцировались друг от друга и в сознании петербуржцев приобрели самоценность.

Интересно проследить эволюцию понятия «Павловская музыка». Как отмечает исследователь этого периода музыкальной культуры Петербурга А. С. Розанов, сначала это была так называемая «Садовая музыка» для развлечения скучающей и не очень профессиональной публики, и только потом стала «серьезной классической музыкой».

1918. Почти сразу после революции Павловск был переименован в Слуцк, в честь активной деятельницы революционного движения Веры Слуцкой. В октябре 1917 года она участвовала в подавлении белогвардейского мятежа генерала Краснова и погибла при транспортировке медикаментов красногвардейцам вблизи Павловска.

1944. В 1941 году город Слуцк был оккупирован фашистскими войсками. От тех драматических времен сохранилась легенда о памятнике Ленину, установленном в 1930-х годах у входа в парк. Это была обыкновенная гипсовая копия памятника вождю всемирного пролетариата у Смольного. В начале войны верхняя часть памятника была снесена прямым попаданием снаряда. Однажды на сохранившийся пьедестал кто-то из горожан положил букетик цветов. Фашисты их скинули. На следующий день цветы появились вновь. Вечером для устрашения оставшихся немногочисленных жителей города двоих павловчан повесили. А утром у постамента опять заалели цветы.

В 1944 году город был освобожден. Тогда же ему было возвращено его историческое название Павловск.

…1703. Сказать, что к началу Северной войны земли, ныне занятые Нижним парком Петродворца, были пустынными, нельзя. Историкам известно, что строительство Малых, или Нижних, палат, названных впоследствии на французский манер Монплезиром, что значит «Мое удовольствие» или «Моя отрада», началось на землях, которые еще в далекие допетербургские времена принадлежали новгородскому посаднику Захарию Овинову. Затем, во время шведского владычества, здесь возникли две финские деревушки Похиоки и Кусая, которые благополучно дожили до начала XVIII столетия, когда сюда пришли русские.

1705. Первое упоминание о царской усадьбе на южном берегу Финского залива относится к 1705 году. В то время, по свидетельству местных легенд, Петергоф, или двор Петра, как назвал его на немецкий манер сам царь, представлял собой обыкновенные «попутные светлицы» на берегу моря с пристанью для переправы в Кронштадт. По преданию, своим появлением они обязаны супруге царя Екатерине Алексеевне. Петр, озабоченный строительством Кронштадтской крепости, которая должна была защищать возводимый Петербург от вторжения неприятеля с моря, часто посещал остров Котлин. И так как поездки совершались морем и потому, особенно в бурную осеннюю непогоду, были связаны с постоянным риском, то Екатерина будто бы уговорила Петра построить на берегу напротив острова, где переезд мог быть наиболее опасным, заезжий дом или путевой дворец.

Официальным годом основания Петергофа принято считать 1714-й, когда на берегу залива царь заложил так называемые Малые палаты, или Монплезир. Но еще задолго до этого в одном из документов того времени появилось сообщение, что «26 мая 1710 года царское величество изволило рассматривать место сада и плотины грота и фонтанов Петергофскому строению». Речь шла о будущем Петергофе, парадной загородной резиденции, которую начали возводить восточнее всех первоначальных «попутных светлиц».

До окончания Северной войны оставалось еще целых 10 лет, но Россия так прочно врастала в топкие балтийские берега, что могла себе позволить политическую демонстрацию. В самом деле, если строительство Петербурга и Кронштадта в значительной степени определялось условиями военного времени, соображениями тактического и стратегического характера, то чем, как не яркой и убедительной декларацией воинской мощи, экономического могущества и политической зрелости можно объяснить появление в самый разгар войны загородной царской резиденции, да еще с веселыми и дерзкими затеями, радостными забавами и праздничными водяными шутихами?

Петр сам принимал участие в разработке и строительстве Петергофа. Еще в первые годы XIX века местные жители знавали столетнего старика, чухонца из деревни Ольховка, что вблизи Ропши, который не раз видел царя, неоднократно бывал с ним на работах по строительству водовода. Он носил за Петром межевые шесты, когда тот, нередко по колено в болоте, лично вымерял землю для своего Петергофа. Старый чухонец как святыню хранил один из серебряных рублей, пожалованных ему государем за работу.

Жители Петергофа всегда свято чтили память об основателе города. В 1872 году в Нижнем парке был открыт памятник Петру I работы скульптора М. М. Антокольского. Во время Великой Отечественной войны статуя Петра была похищена фашистами и увезена в Германию, но в 1957 году вновь отлита по сохранившейся авторской модели. Петр изображен в форме офицера Преображенского полка. Среди курсантов петергофского военно-морского училища с давних пор существует традиция. Каждую весну перед выпуском происходит так называемый ритуал разоружения Петра. Он утрачивает свою офицерскую шпагу, которую местным властям приходится ежегодно восстанавливать.

Строительство дворцово-паркового ансамбля на берегу моря началось только в 1710 году. Очень скоро Петергоф начинают называть «Русским Версалем», а чуть позже – «Столицей фонтанов». В словаре питерской городской фразеологии хранится уникальная формула некой иллюзорной устойчивости, которую пытались обрести целые поколения ленинградцев: «Музей функционирует, фонтаны фонтанируют». Значит, все в порядке, все идет нормально, жизнь продолжается.