Чарли утратил дар речи – от радости, волнения, облегчения и много чего еще. Дядя Патон жив! Цел! И дома! Чарли так и подмывало броситься ему на шею, но он воздержался, решив, что столь пылкое изъявление чувств дяде может и не понравиться.

– Ух, я так рад, что вы поправились! – наконец выговорил он.

– А уж я-то как рад, – улыбнулся дядя. – Видел бы ты мои синяки, целая коллекция.

На лбу у дяди красовался один из коллекционных экземпляров и вдобавок ссадина; все это раньше скрывали бинты.

– Да, вид у вас… э-э-э… живописный, – нерешительно заметил Чарли.

– Это еще что! – Дядя иронически зафыркал. – Вот под одеждой так подлинные произведения искусства! – Он похлопал себя по рукаву бархатной домашней куртки, довольно потрепанной. Потом кинул взгляд на дверь, понизил голос и похвастался: – Им не удалось меня прикончить. Не на того напали.

– Думаете, они и впрямь собирались? – Чарли никак не мог свыкнуться с этой дикой мыслью.

– Кто знает? – поморщившись, пожал плечами дядя. – От таких любящих сестриц всего можно ожидать.

– Дядя, мне надо уйму всего вам рассказать, – помрачнел Чарли.

– Не сомневаюсь, друг мой. Иди попей чаю, а потом будем держать совет.

Чарли спустился на кухню, и, как всегда, глаза у него разбежались при виде пиршества, приготовленного Мейзи, чтобы восполнить скудную школьную еду.

– Согласись, с учетом обстоятельств, твой дядя выглядит просто шикарно! – восторженно воскликнула Мейзи.

– А виновных нашли? – спросил Чарли. – То есть их в тюрьму посадят?

– Полиции удалось установить, что автомобиль был прокатный, а за рулем сидела блондинка в темных очках, – поведала мама. – Больше пока ничего.

«Ха, блондинка! – сердито подумал Чарли. – Купила в магазине парик – вот вам и блондинка. А дядя знает все, а доказать ничего не может».

Чтобы как-то утешиться, он навалился на угощение, торопливо поглотил как можно больше вкусностей и поспешил обратно к дяде. Пока Чарли пил чай, дядя успел расчистить для него пятачок на заваленной книгами и бумагами кровати, на которой мальчику раньше сиживать не приходилось. Как обычно, в комнате горели свечи и мягко мерцала керосиновая лампа.

Чарли, стараясь не путаться, изложил дяде все, начиная с исчезновения Генри и заканчивая собственным визитом к Скорпио. Когда дело дошло до подвигов Оливии и до птицы тольрух, дядя даже присвистнул.

– Так и знал, что ты отыщешь палочку, – подытожил дядя. – Итак, сейчас она у твоего друга?

– Угу. У Лизандра. На него можно положиться, он же меня от Скорпио спас.

– А книга при тебе? Я имею в виду словарь, Чарли, он понадобится, чтобы повелевать палочкой, она ведь никаких языков, кроме валлийского, не понимает.

Чарли уже успел выучить несколько слов и теперь не без гордости воспроизвел их перед дядей:

– Сими да гарег имма!

Дядя одобрительно кивнул:

– Правильно, «сдвинь этот валун». Но произносится, уж извини, иначе: саймидар гарег амма! Вот так. Сверься с транскрипцией.

– Я зазубрю, – пообещал Чарли. – Нам еще повезло, что мисс Инглдью нашла словарь, а то он бы так и мок в канаве, ну, там, где вас…

– Да, нам повезло, – согласился дядя. – Мисс Инглдью – дама выдающихся достоинств.

– А вы с ней… помирились? – робко спросил Чарли.

Дядя пошел пятнами.

– Хотелось бы в это верить, – тщательно подбирая слова, ответил он, затем кашлянул и осведомился: – Ну и что же вы планируете делать дальше?

Чарли уловил намек.

– Завтра мы с друзьями встречаемся в «Зоокафе», мистер Комшарр передал, чтобы мы все пришли и что он знает, как быть. Но я что-то не понимаю, о чем речь. Он-то как может спасти Генри?

– Зоокафе, зоокафе, – забормотал дядя, задумчиво потирая подбородок. – Ах да! Как я мог забыть. – Он довольно хмыкнул. – Видишь ли, существует древний, давно забытый ход. Он упоминается в одном из этих бесценных источников. – Дядя показал на стопку старинных книг, громоздившуюся на столе. – Ход ведет под землю и прямиком в самое сердце руин, а начинается он где-то в центре города, в старом квартале. Где именно, никто не знает, кроме, как я совершенно уверен, мистера Комшарра. У этого человека такой загадочный вид, что он просто обязан знать подобные тайны.

– Понял! Ход идет из кафе! – ликующе подпрыгнул Чарли.

– Вне всяких сомнений. Да, Чарли, собери вещи и скажи маме, что в субботу вечером поедешь со мной на побережье.

– Что? Куда? – не понял Чарли.

– Объясняю, – терпеливо сказал дядя. – Завтра вы общими усилиями вытащите Генри из заточения. Ты приведешь его в «Зоокафе», и там он пробудет до наступления ночи. Тем временем ты вернешься домой и доложишь мне об удачном проведении операции, после чего мы с тобой подъедем к кафе и заберем нашего бедного родственника.

– Но при чем тут побережье? Куда мы его там денем? – недоумевал Чарли.

– Наберись терпения, – посоветовал дядя. – Со временем узнаешь.

Субботним утром Бенджамин Браун перешел Филберт-стрит и направился к дому номер девять, как делал всю жизнь, сколько себя помнил. Спринтер-Боб, по обыкновению, бодро трусил впереди хозяина.

Однако, когда Бенджи позвонил, ему пришлось прождать довольно долго, прежде чем Чарли отпер дверь.

– Ой! – Чарли даже отступил при виде приятеля. – Это ты?

– Конечно я, кто ж еще, – отозвался Бенджи. – Чему ты так удивился?

Чарли, который напрочь забыл про Бенджи, немедленно почувствовал себя виноватым.

– Пошли наверх, – заговорщицким шепотом предложил он. – У меня уйма новостей.

– А бабушка твоя дома? – Бенджи перешагнул порог и опасливо огляделся. – Она будет недовольна, что я Боба привел.

– Не волнуйся, она куда-то ушла. И с таким коварным видом! Страшно подумать, что она затевает.

На рассказ обо всех событиях этой недели у Чарли ушел чуть ли не час, в течение которого Бенджи, затаив дыхание, сидел на кровати с разинутым ртом и глаза у него делались все круглее и круглее.

– Ничего себе! – подытожил он и тут же спросил: – А меня ты в «Зоокафе» возьмешь?

Чарли прекрасно понимал, что отстранить Бенджи от участия в авантюре невозможно.

– Конечно-конечно, – заверил он. – А Спринтер-Боб нам пригодится.

– Моя мама приглашала тебя к нам на ленч, – сказал Бенджи. – Потом можно будет выйти через черный ход, и твоя бабуля точно не узнает, куда ты подевался.

Идея пришлась Чарли по душе. Поскольку мама была на работе, он предупредил о своих планах Мейзи, и друзья отправились домой к Бенджи.

Дальше все шло как по маслу, но, когда ребята добрались до Бульк-стрит, Спринтер-Боб вдруг враждебно заворчал, а Бенджи заметил какую-то даму в красных туфлях, поспешно скрывшуюся за углом. На Хай-стрит было полно праздной публики, так что рассмотреть обладательницу красных туфель толком не удалось, но Бенджи она показалась подозрительно знакомой.

– Чарли, а Чарли! Похоже, за нами шпионит одна из твоих теток – та, что в красных туфлях! – встревоженно сообщил он другу.

– Венеция! – ужаснулся Чарли. Прежде чем свернуть на Бульк-стрит,

Чарли внимательно огляделся, выискивая в толпе прохожих тетушек. Из-за промозглой погоды добрая часть публики надвигала на нос шляпы, однако ни теток, ни бабушки мальчику заметить не удалось.

– Была не была, рискнем, – решительно сказал Чарли.

Мальчишки галопом понеслись по Бульк-стрит, предводительствуемые Спринтер-Бобом.

– Приветствую, Чарли Бон! – провозгласил вышибала Нортон, как только Чарли с Бенджи переступили порог «Зоокафе». – Насчет сопровождающего животного не волнуйся, твой приятель – вон он там – тебе одно припас.

Тут только Чарли вспомнил, что начисто забыл про правила кафе, а Спринтер-Боб, хоть и представлял собой крупный экземпляр, за двух собак сойти никак не мог. По счастью, Нортон был прав: из дальнего угла Чарли радостно махал Габриэль Муар. Чарли двинулся к нему и заметил, что все прочие участники заговора уже на месте и устроились за большим круглым столом: Оливия с белым кроликом на коленях, Танкред тоже, у Габриэля, как всегда, была с собой целая коробка хомячков, один из которых подергивал носиком на плече у Эммы. Лизандр притащил с собой внушительного попугая в клетке, а на руках у Фиделио озиралась белая голубоглазая кошка, бросая заинтересованные взоры то на хомячка, то на попугая.