Класс мистера Хека ничего этого не видел, но окно от оглушительного трезвона дрожало и в академии. Все пригнулись и зажали уши. Фиделио толкнул Чарли в спину. Тот обернулся и только плечами пожал.

Внезапно Рози Стаббс за первой партой подняла руку. Мистер Хек, забывший про указку и заткнувший уши, поначалу не обратил не нее внимания, но девочка закричала:

– Сэр! Извините! В саду слон!

Все головы, как одна, повернулись к окну. По саду разгуливал слон. Мистер Хек побагровел и замахнулся на Рози указкой. Та съежилась. Колокола сотрясали небо.

– Замолчите! Всем молчать! Тишина в классе! – заорал мистер Хек, хотя ученики и так молчали. – Прекратить! Чьи это шуточки?! Убить за такое мало!

Класс чуть под парты не попрятался. Мистер Хек рявкнул, стараясь перекрыть звон:

– Урок отменяется! Уберите учебники! Все равно заниматься невозможно!

Класс проворно сложил учебники и тетради и высыпал в холл. Здесь уже собралась почти вся академия. Учителя, кто растерянный, кто разгневанный, мчались со всех концов школы в учительскую, их плащи развевались, бумаги разлетались, учебники сыпались на пол.

Правило молчания, разумеется, было забыто: ученики шушукались и переговаривались. Наконец старосты разогнали всех по столовым – полдник перенесли на час раньше.

Чарли с Фиделио едва успели получить по стакану апельсинового сока с печеньем, как возле них возник Билли Гриф.

– К директору! – пискнул он.

– Кого – меня? – Душа у Чарли ушла в пятки.

– Всех вас. Габриэль, тебя тоже.

– Всех нас? – Габриэль отставил стакан. – Неслыханно. Что такое стряслось?

В директорский кабинет Чарли попал впервые, и, хотя ужасно трусил, его снедало любопытство.

– А я там уже бывал, – приглушенно сообщил ему Габриэль, пока они шли за Билли в холл, – давно, когда еще только поступил в академию. Пришлось пойти к доктору Блуру и объяснить, какие у меня сложности с одеждой – ну, что с чужого плеча носить не могу. У него в кабинете сразу чувствуешь себя виноватым и хочется срочно покаяться, даже если на самом деле ничего не натворил. Не знаю почему – уж такое это место.

В холле мальчиков поджидали Манфред и Зелда. Постепенно туда подтянулись все одаренные: Доркас и Белла, за которой по пятам следовал Аза с глупейшей улыбкой; Танкред, который так нервничал, что в волосах у него простреливали голубые искры; Эмма с карандашом за ухом.

– Ну-ка мигом убери! – обрушилась на нее Зелда. – Приведи себя в порядок, Толли! Ты похожа на огородное пугало!

Эмма в изумлении распахнула глаза, и Чарли быстренько объяснил ей про карандаш, который девочка тут же спрятала в карман и стала поспешно приглаживать белокурые волосы.

– А вот и наш великий скульптор явился! – издевательски объявил Манфред, когда в холле показался угрюмый, ссутуленный Лизандр. – Выше нос, маэстро! Что случилось?

– Ты прекрасно знаешь что, – резко бросил Лизандр.

Доркас хихикнула, а у Беллы глаза из фиалковых стали васильковыми, от чего Чарли передернуло. Манфреда, кажется, тоже, но он быстро взял себя в руки и скомандовал:

– Билли, веди нас. Ты знаешь, куда идти.

– Хорошо, Манфред.

И Билли послушно засеменил к двери в западное крыло. Она со скрипом отворилась, и Чарли, который шел за Билли, очутился в знакомом коридоре, ведшем в музыкальную башню, – темном и пыльном. За ним шагали остальные одаренные, но на площадке крутой лестницы маленькому отряду пришлось остановиться.

На ступеньках неподвижно сидел мистер Пилигрим.

– Простите, сэр, нам бы пройти, – робко сказал Билли, но учитель не шелохнулся. Похоже, он даже не слышал Билли.

– Сэр, нам надо в кабинет доктора Блура, – подал голос Чарли.

Мистер Пилигрим поднял на него озадаченное лицо.

– Колокола… Столько колоколов… – удивленно сказал он. – Но почему? Кто-то умер? Кто? Я?

Чарли уже готов был ответить, но Манфред, грубо оттолкнув его в сторону, навис над учителем и повелительно сказал:

– Мистер Пилигрим, дайте пройти. Сейчас же. Мы спешим.

Учитель музыки задумчиво отвел со лба прядь черных волос.

– В самом деле? – неожиданно твердо спросил он, и не думая двигаться с места.

– Да! – гаркнул выведенный из себя Манфред. – Прочь с дороги! Давайте вставайте! Кому говорят!

Его сверлящие глаза сузились в щелочки, и он впился в мистера Пилигрима своим печально известным гипнотическим взглядом.

Чарли покосился на Манфреда и с дрожью вспомнил, как действуют эти чары. Его так и подмывало сказать мистеру Пилигриму, чтобы тот сопротивлялся, дать знать, что гипнозу Манфреда можно противостоять. В конце концов, у него, Чарли, это однажды получилось!

Но похоже, учитель был слишком слаб и безволен, чтобы вступить в поединок с Манфредом. Мистер Пилигрим со стоном закрыл лицо руками, поднялся и, пошатываясь, двинулся вверх по лестнице – в свое убежище, музыкальную комнату на самом верху башни. Вскоре эхо его шагов затихло, и удовлетворенный Манфред повел одаренных вниз, на первый этаж.

Миновав низенькую дверь, они оказались в коридоре, застланном толстым ковром, а потом – перед другой дверью, дубовой и массивной. Манфред дважды постучался, и гулкий голос директора отозвался изнутри:

– Войдите.

Мистер Блур восседал за громоздким дубовым письменным столом, и свет зеленой лампы бросал на его широкое мучнистое лицо нездоровый отблеск. Снаружи был яркий солнечный день, но шторы были задернуты, и в кабинете царила мрачная полутьма. Подчиняясь мановению директорского пальца и шипению Манфреда, одаренные выстроились в шеренгу перед столом.

Доктор Блур пристально изучал их лица стальными глазами, и наконец его тяжелый взгляд остановился на Чарли.

– Я хочу знать, кто устроил все это безобразие, – ледяным тоном произнес директор.

Коленки у Чарли стали как ватные. Взгляд директора пригвоздил его к месту. Это было даже хуже, чем гипноз! Чарли знал, что никаких магических способностей у доктора Блура нет, зато власти более чем достаточно и он любого в бараний рог скрутит.

– Потомки Алого короля! – презрительно скривился директор. – Тоже мне! Поглядите на себя! Позорище, вот кто вы! Уродцы из кунсткамеры! В цирке вам выступать! В балагане на ярмарке! Там ваше место.

Манфред нервно переминался с ноги на ногу. Поганое, должно быть, ощущение, когда родной папаша тебя позорищем обзывает.

– Всех касается! – добавил директор, потом глянул на Беллу и вдруг сбавил тон. – Или почти всех.

– Прощу прощения, сэр, – расхрабрилась Зелда, – но вы про что спрашиваете – кто напустил быков, жаб и прочее? Потому что это точно не я. Меня жабой по голове стукнуло. Даже двумя жабами.

Чарли понимал, что стоит на краю пропасти, но тем не менее едва сдержал смешок.

– Я не имел тебя в виду, Зелда, – холодно сказал директор, – поскольку прекрасно осведомлен, что тебе подобное не по плечу.

Зелда побагровела, обвела злобным взглядом всех остальных и выпалила:

– Тогда, по-моему, это все Танкред, сэр!

– Жабами не занимаюсь! – сердито огрызнулся Танкред. – Бурями и ураганами – да!

– Буря или ураган способны заставить зазвонить колокола, нагнать тучи и устроить дождь из жаб, – вмешался Манфред.

– Ты еще скажи, что я слона бурей пригнал! – вскинулся Танкред, причем из взъерошенной его шевелюры полетели молнии, а зеленый плащ вздулся от неведомо откуда налетевшего ветра. С директорского стола тут же разлетелась пачка документов.

– Прекратить! – взревел доктор Блур.

Танкред скрипнул зубами. Доркас присела на корточки и принялась услужливо собирать бумаги.

– Мне известно, кто виноват, а кто нет, – заявил директор, – но я хочу, чтобы преступник сознался сам. Вы меня поняли? Хорошо поняли? – Он резко встал и начал расхаживать взад-вперед по темному кабинету. – Поясню. Населению города известно, что я собираю под этой крышей детей с необыкновенными, а в отдельных случаях, – директор многозначительно глянул на Азу, – и нежелательными способностями. Вас терпят только из уважения ко мне. Блуры – одна из старейших семей в городе, наша родословная насчитывает почти тысячу лет. – Доктор Блур величественно кивнул на книжные полки. – Эти стены видели алхимию и гипноз, превращения и оборотничество, сильнейшие чары всех мастей и даже… – он кашлянул и понизил голос, – даже привидения.