– Так вы ездили в замок Юбим, чтобы Иоланда не наведалась сюда? – догадался Чарли.

Дядя Патон кивнул и подтвердил:

– Тогда, ночью, я случайно услышал, как мои сестрицы строят планы, вот и решил успеть к Иоланде первым. Но я опоздал: в замке ее не было и…

– Дядя Патон! – перебил Чарли. – Она здесь.

– Как?! – Дядя откинулся на подушку. – Этого я и опасался. И что она? В каком облике явилась?

– Выглядит как девочка, – сообщил Чарли, – причем довольно симпатичная, но только у нее глаза все время меняют цвет – будто она забывает, какими они должны быть. Я как ее увидел, сразу почуял: что-то с ней не то.

Она поселилась у теток, в Сквозняковом проезде. Но скажите, что ей здесь понадобилось, теперь-то? Ведь столько лет прошло.

– Мне удалось разобрать только обрывки фраз тогда ночью, – ответил дядя Патон. – Это было в полночь, я как раз пошел на кухню перекусить, и тут они. Терпеть не могу, когда они трещат, поэтому я спрятался в кладовку. Конечно, это недостойно джентльмена. Хорошо еще, у меня была с собой чашка чаю. Они начали что-то обсуждать про Иоланду, потом перебрались в гостиную, а я обдумал услышанное и понял, что Иоланда приглашена помочь старику Иезекиилю. Он явно задумал какое-то темное дело.

У Чарли перехватило дыхание.

– Питон! – вскрикнул он. – Старик заполучил лазурного питона, который превращает людей в невидимок. Из-за него уже пострадал Рики Сверк.

– И похоже, что пока это волшебство работает только в одну сторону, – подхватил дядя, – то есть стать невидимкой можно, но расколдоваться обратно нельзя. Ясное дело, Иезекиилю-то хочется свободно превращаться туда-сюда. Но волшебник он никакой, поэтому у него мало что получается.

– Вот он и тренируется на Рики… – пробормотал Чарли. – А Рики заперт на чердаке.

– Боже милосердный, что же дальше будет? – покачал головой дядя Патон.

Чарли попытался переключить дядино внимание обратно на неудачный визит в замок: мальчику страстно хотелось узнать, что же там произошло.

– Дядя Патон, – осторожно спросил он, – а как вы потеряли свой дар? Там, в замке?

Дядя мгновенно побледнел, прикрыл глаза, и лицо у него лишилось всякого выражения. Похоже, пока он не мог заставить себя рассказать о пройденном испытании – слишком страшным и тяжким оно было.

Кто-то позвонил во входную дверь.

Видимо, старуха Бон все это время хотя и не показывалась, но была дома, потому что до ушей Чарли донеслись ее шаги в прихожей, а затем и голос:

– Нечего вам тут делать. Уходите!

Чарли распахнул окно и выглянул на улицу.

– Это мисс Инглдью, – быстро сказал он, – и с ней Эмма. Привет, Эм! – крикнул он.

– Джулия? – Дядя Патон распахнул глаза. – Так она хочет меня видеть?

– Привет-привет! – Эмма помахала Чарли внушительным букетом роз.

Мисс Инглдью тоже посмотрела вверх:

– Здравствуй, Чарли. Я к твоему…

– Я, кажется, попросила вас убраться! – прорычала бабушка Бон, шагнув на крыльцо.

– Но я хочу навестить мистера Юбима, – возразила мисс Инглдью. – Мне сказали, что он заболел, мы вот ему бананов принесли… – Она показала старухе кулек. – Они очень полезны при…

– Обойдемся без ваших бананов, свои есть! – Бабушка Бон надвигалась на ненавистных ей гостей. – А мистер Юбим слишком скверно себя чувствует, чтобы принимать посетителей.

– Ничего подобного! – вмешался Чарли.

– А ну цыц! – рявкнула на него бабушка, не поворачивая головы и все надвигаясь на мисс Инглдью с Эммой, которые вынуждены были сойти с крыльца.

– Ну что вы, право, миссис Бон, – увещевала старуху мисс Инглдью, – я уверена, что Патону наш визит не повредит. Я так за него волнуюсь! Как вы не понимаете!

Дядя Патон из бледного тотчас сделался алым, как помидор, после чего побледнел обратно, потому что попытался подняться с кровати.

– Джулия! – обессиленно прошелестел он. – Чарли, не отпускай ее, задержи!

– Прекратите преследовать моего брата, – отчеканила между тем старуха, тесня гостью. – Я уже сказала, нечего вам тут делать.

– Я его не преследую! Я вообще в жизни никого не преследовала! – Мисс Инглдью, до глубины души оскорбленная такой клеветой, гордо вскинула голову, увенчанную тяжелым узлом темных волос, развернулась и с очень прямой спиной пошла прочь. Эмма растерянно помахала Чарли, подхватила розы и побежала за ней.

– Ушла? – сипло спросил дядя Патон.

– Увы, – развел руками Чарли. – Похоже, бабушка Бон здорово ее обидела.

Дядя в отчаянии закрыл лицо руками.

– Все кончено, – простонал он. – Несчастный я человек. Лучше бы мне умереть!

– Прекратите! Не смейте так говорить! – От такого невыносимого зрелища Чарли взвился как ужаленный. – Я сейчас же пойду и уговорю ее вернуться.

Но в прихожей дорогу ему преградила бабушка Бон.

– Ты куда это направляешься? – вопросила она.

– На улицу, – процедил Чарли.

– Никуда ты не пойдешь. Тебе уроки учить надо. Готовиться к контрольной, которая, насколько мне известно, в понедельник. Еще зубрить и зубрить, так что марш к себе, и за учебники! Сию же секунду!

Чарли чуть не лопнул от возмущения.

– Как вы могли так поступить с дядей Патоном?! – обрушился он на бабушку. – Он так хотел видеть мисс Инглдью, так ее ждал!

– Нечего ему водиться с этой особой. Более чем неподходящее знакомство, – отрезала старуха. – Если ты сейчас же не сядешь за уроки, я сообщу кому надо и в следующие выходные тебя домой не отпустят. В сущности, после твоих безобразных выходок нынче утром ты и так уже заработал наказание.

– Да я… Да вы… – Чарли вовремя заставил себя замолчать и, стиснув зубы, ушел к себе. Еще секунда – и он бы наговорил бабушке Бон столько грубостей, что не видать бы ему выходных до конца дней своих.

Мальчик засел за уроки и принялся яростно затверживать наизусть исторические даты, названия рек, гор и морей, английскую грамматику и французские глаголы. Через несколько часов у Чарли отчаянно разболелась голова и он понял, что уже не зубрит, а забывает вызубренное. Вскоре он уже впал в такое состояние, что время от времени высовывался в окно поглядеть, не покажется ли Бенджамин, пребывавший в данный момент в далеком Гонконге. Но на улице не мелькало ни одного знакомого лица, а в голове жужжали, путаясь друг с другом, даты, глаголы, названия рек и морей, и день все не кончался и не кончался, и все было хуже некуда, пока Чарли не вспомнил о волшебной палочке.

Та валялась под кроватью и серебристо поблескивала в лучах солнца. Чарли поднял палочку и погладил пальцем теплую гладкую поверхность – держать ее в руках было приятно и как-то успокаивающе, точно кота за ухом чешешь или на перине лежишь.

И тут Чарли осенило: раз Скорпио увел палочку у валлийского чародея, почему бы не попросить у нее помощи по-валлийски? Ведь он, Чарли, один раз уже проделал это прошлой зимой, и весьма удачно, когда вызволял попавшего в переплет Генри Юбима, гостя из прошлого. Чарли поспешно пролистал англо-валлийский словарь. Оказалось, что слово «помоги» по-валлийски произносится почти как по-английски, только все гласные надо тянуть нараспев.

Вернувшись за стол, Чарли уставился на колонку французских глаголов, рядом с которыми стояли их английские значения. Он сжал волшебную палочку в руке и нараспев произнес: «Поо-о-о-мо-о-о-ги-и-и!» Потом для верности повторил это слово еще раза два.

Сначала ничего особенного не происходило, а потом Чарли померещилось, будто кто-то прошептал ему в самое ухо: «Смотри сюда!» Мальчик покрепче перехватил палочку и еще внимательнее вперился в тетрадку. Потом набрался решимости, закрыл линейкой столбик английских слов и принялся за проверку.

О чудо! Он запомнил все глаголы!

Чарли пришел в такой буйный восторг, что, захлопнув тетрадку, влетел в комнату к дяде и даже не постучался.

Дядя лежал на постели навзничь, с закрытыми глазами и самым трагическим выражением на лице. Чарли начисто забыл о несостоявшемся визите мисс Инглдью.