На улице начался снег. И когда он проезжал мимо респешена, дверь распахнулась, и вошла невысокая девушка с азиатскими чертами в запорошенной шубке.

- Там - снегопад! – сказала она Кэпу и улыбнулась.

А ему почему-то вспомнилась пошлая медсестра Ирочка из брянского санатория. И без того тухлое настроение вообще скатилось в ноль.

Его таскали по кабинетам, снимали кардиограмму, что-то вкалывали под кожу запястья, стучали молоточком по коленям. Он раздраженно отвечал на разные бестактные вопросы, а ему в ответ ослепительно и терпеливо улыбались. Потом он заблудился в коридорах и едва не пропустил обед.

Столовая по запахам и интерьерам вполне тянула на хорошее кафе. Предупредительная «менеджер зала» проводила Кэпа к столику:

- Вот ваше место. Официантка подойдет через минуту.

Кэп поморщился от перебора патоки в ее голосе. Перебрался с коляски на стул и – удивленно вскинул брови. Напротив него сидела давешняя, экзотично красивая девушка. Она была в меховой жилетке и со странным костяным гребнем на черных, как смоль, волосах.

- Я думал, вы – медсестра, - улыбнулся он вместо приветствия.

- Нет, я здесь лечусь! – ответила она.

Расторопная официантка принесла Кэпу первое: борщ, крошечный горшочек со сметаной и румяную пампушку. Кэп уткнулся в тарелку. Но девушке, видно, хотелось общаться.

- Меня зовут Тонечка. Я из Ямальской тундры.

Кэп поднял на нее взгляд и снова улыбнулся.

- Я знаю: русским смешно, - кивнула она. – У русских одно имя у многих людей. А у нас, у народа манси, каждый человек – свое имя. Если кто умер, то имя можно забрать. Но раньше – нет. Мы верим: если два человека с одним именем есть в стойбище, один должен умереть. У нас есть Антонина, есть – Тоня, она – моя тетя. А я – Тонечка. Так в паспорте. Смешно?

Она выговаривала слова четко, и только небольшой и необычный акцент, наверно, даже на слух выдал бы ее происхождение.

- Нет, не смешно. Красиво. А от чего вы лечитесь?

- У меня нету ног, как у вас, - просто сказала она.

Кэп обмер:

- Нет. Не может быть!

Она улыбнулась:

- Может. Я пятый день на протезах. Вы тоже скоро будете ходить. Я знаю, так было со мной.

* * *

Ровно в три Кэп, волнуясь, сидел у протезиста. Игорь Львович, высокий и худощавый старик, удовлетворенно кивая, листал анализы и выписки, потом обернулся на Кэпа:

- Ну, обнажайте культи!

Новый осмотр не занял много времени. Доктор сам, без всяких медсестер достал из шкафа глянцевую длинную коробку, распаковал: там были железные «ноги».

- Будем учиться носить! – врач присел на кушетку рядом с Кэпом и протянул ему плотный, телесного цвета, нейлоновый «чулок» толщиной в пару сантиметров: - Распрямляем, чтоб не было складок. Культю заводите сюда. Расправляйте! Потуже, потуже…

Кэп, от напряжения закусив кончик языка, старался следовать инструкциям.

- Видите? Ничего страшного! – Игорь Львович ему улыбнулся.

- Вставать? – голос Кэпа сорвался в шепот.

- Нет. Перебирайтесь на коляску, - сказал врач. – Подниметесь на тренажере.

Тренажер стоял в соседнем кабинете и был похож на обычную для спортзалов «беговую дорожку», но только увешанную датчиками, какими-то рамами и мониторами. Игорь Львович поддержал Кэпа под локоть:

- Держитесь за ручки!

Кэп встал. Стоять было несложно. Культи упирались в упругие «подушки» нейлоновых вкладок. Терминаторские «ноги» при движениях пружинили. Врач наклонился, оплетая Кэповы бедра и протезы ременными петлями.

- Смотрите: я включу дорожку, она медленно пойдет назад. Вам делать ничего не надо. Только держитесь за поручни. Машина сама будет двигать протезы. Вот здесь будут цифры, - врач ткнул пальцем в узкий экран. – Смотрите внимательно: когда дойдет до двадцати, нажмёте эту кнопку, дорожка замедлится.

- А если не нажать? – спросил Кэп, волнуясь.

- Сломаете мне аппарат! – хмыкнул врач. А потом успокаивающе добавил: - Шучу! – и надавил рычаг.

Дорожка, правда, поползла. Сначала – еле-еле. Прикрепленные к Кэповым протезам рамы стали медленно сгибаться, делая движения, как при ходьбе. Кэп вцепился в поручни. Цифры на экране побежали: «8, 9, 16, 12, 12, 11, 5,…»

Это был высокотехнологичный аппарат. Всё было продумано и проработано с немецкой педантичностью. Дурацкие цифры, которые моргали раз в три секунды, служили лишь для отвлечения внимания пациента. Рамы сгибались, вели за собою протез, делая «шаг», а в последний момент ослабляли воздействие. Протез опускался на пол сам, под силой тяжести. И так – шаг за шагом, постепенно увеличивая промежуток пассивности. Ноги «шли»: сначала – лишь с поддержкой аппарата, потом – сами опускаясь в конце шага, еще потом – уже сами сгибаясь, вспоминая полузабытые движения. Числа на экране то приближались к «опасной» двадцатке, то – отдалялись. И, наконец, прочно «залипли» на больших значениях: «19,17,19,18,…» Кэп тревожно занес руку над кнопкой.

- Доктор, доктор! Сейчас будет «двадцать»!

- Да неужели!? – иронично проговорил Игорь Львович.

Кэп оторвался от экранчика, поднял взгляд на врача и вдруг ошеломленно осознал, что он – идет. Сам. Идет по беговой дорожке, совсем не страхуясь руками. Он тут же споткнулся, навалился всем весом на поручни, дорожка моментально встала. Игорь Львович улыбался:

- Ну? Валидола, водки, носовой платок? У нас здесь всякие истерики бывают!

Кэп перевел дыхание.

- Что это было?

- Вы ходите!

- Нет! Не может быть!

- И пока неважно ходите! – строго сказал доктор. – Расслабляться вам – рано. Сейчас на коляске поедете в третий кабинет, вам сделают еще одну кардиограмму. Сколько лет прошло после ампутации?

- Восемь.

- Это – много. Вам будет непросто. На культях нужно будет нарабатывать мозоли. Восстанавливать атрофированные мышцы. В общем, впереди – нелегкий труд. Но вы, я вижу – боец!

- Да. Десант. С любых высот - в любое пекло!* – ответил Кэп.

- Ну и славно! – доктор дружески коснулся его плеча. – Всё, встретимся с вами в семь-тридцать, после ужина. А сейчас – меня ждут другие пациенты!

Всё было просчитано. Кэпа гоняли по кабинетам. Здесь: «подойдите, пожалуйста», там: «пересядьте к окну», в третьем месте, чтоб передать медсестричке бумаги, ему пришлось встать с коляски и, опираясь рукой на перила, три шага пройти. Так, по одному шагу, по два, он начал ходить. Клиника с мировым именем достойно отрабатывала свои заоблачные цены.

Занятия на тренажере были трижды в день. Культи ему мазали вязкими мазями. На кой-то ляд прописали сердечные капли: «у вас всё нормально, но от ходьбы растет нагрузка на сердце». Пять дней в клинике был оптимальный срок: еще не успев утомиться от постоянной колготы, он привык к протезам и, как и обещала ему Тонечка, начал ходить. Сперва – с ходунками, потом – на костылях. А на четвертый день – с одной лишь удобной, под локоть поддерживающей тростью. Забирать его приехал Чалый. И сам украдкой смахнул слезу, увидев, как Кэп идет ему навстречу на «своих двоих».

* * *

Опираясь на трость, Кэп вынес из вагона коляску и наклонился отстегнуть защелки. И тут за его спиной раздался оживленный гомон:

- Вот он! Ваааау!

Кэп обернулся и опешил. Встречать его приехали Серый, Ильяс с Файкой и двойняшками, Кирилл с невестой Надей и Пал Иваныч.

- Стоит…

- Красавчик!..

- Обалдеть, какой высокий! – это провопили хором Файка с Надькой.

- Поздравляем, Кэп!...

- Вы что – свихнулись? На фиг всей толпой?! – Кэп от смущения сделал шаг назад.

- Зажать хотел «проставу»! Скупердяй! – Серый вынул из-за пазухи бутылку шампанского и  пластиковые стаканы. – С новым ногами, Лёх! Ураааа!

Они кричали «Ура!» и смеялись. Кэп улыбался и не мог произнести ни слова, боясь разрыдаться от нахлынувших чувств. Коляску взял под мышку Серёга. А Кэпа под локоть – Ильяс. И, опираясь на трость и ощущая локтем руку друга, Кэп несмело пошагал по платформе, остановившись лишь тогда, когда уже совсем ничего не стало видно из-за застлавших глаза слез.