— Но мне хотелось бы вернуться домой к пяти тридцати. Я не хочу, чтобы Нэнси беспокоилась из-за меня. Вы ведь знаете, у нас нет телефона.

Он кивнул:

— Разумеется, я вас подвезу. Кстати, вы серьезно должны подумать о том, чтобы поставить телефон. Я пытался убедить в этом вашу тетушку, но она сказала, что все эти годы обходилась без него и будет продолжать в том же духе.

Глаза Ванессы засветились от воспоминаний.

— Никто не мог заставить тетушку Мод сделать что-либо, чего она не хотела.

Ян Гамильтон пристально посмотрел на нее:

— А вы? Вы так же упрямы, как ваша тетушка?

— Да, я могу быть упрямой, — призналась она, — если этот термин отнести к человеку, который поступает по-своему и никому не позволяет склонять его то в одну, то в другую сторону.

Он ничего не ответил. Но Ванесса догадывалась, о чем он думает, и была этому рада. Она не знала, можно ли считать ее упрямой или нет, но ее так воспитали — она должна сама принимать решение, а убедившись, что оно выбрано правильно, придерживаться его и не позволять себя отговаривать. И Ванесса надеялась, что теперь он понял — никакая сила на земле не заставит ее продать Пакс-Хилл.

Кринглвуд она знала мало. Ян показал ей самые интересные здания и улочки в старой части города. И наконец они оказались на старинной рыночной площади, где все еще торговали прекрасными цветами.

Там Ян, поддавшись неожиданному порыву, купил букетик душистых фрезий и сунул ей в руки.

— В память о тетушке Мод, — пояснил он, словно боялся, что она может неправильно его понять.

— Спасибо, — откликнулась Ванесса. — Я поставлю цветы ей…

— Нет, не надо, — резко оборвал ее Гамильтон. — Ей это не понравилось бы. Поставьте их в вашей комнате или, во всяком случае, где-нибудь в доме.

А он довольно странная личность, подумала Ванесса. Его трудно понять, ему трудно угодить, ему все не так.

— Ну а теперь магазины, — объявил он. — У нас тут только три больших магазина, но в них вы можете найти почти все, что нужно. А на верхних этажах в них расположены чайные.

— Сейчас меня больше устроила бы чашка чая, да и время подошло, — выразила пожелание Ванесса.

— Тогда сюда, пожалуйста, — оживился Гамильтон.

За чаем Ванесса напомнила, что ей нужно попасть на автобус, но он не захотел и слышать об этом.

— Я ваш сосед. Не забыли? — упрекнул он ее.

Об этом Ванесса и не собиралась забывать. Но чуть не забыла о бедных беззащитных созданиях, на которых охотились и которых убивали на его землях. Как такой человек мог нравиться тетушке Мод?

— О чем вы задумались? — спросил предмет ее размышлений.

Как же он хорошо чувствует чужое настроение! Не пропустит ни одного движения бровей, ни взгляда, ни жеста. Но ей нельзя раскрывать перед ним, о чем она только что думала.

— Я задумалась о том, что мне пора ехать домой, если вы не возражаете, — ответила Ванесса.

— Хорошо, — откликнулся он и тут же встал.

Они ехали по сельским окрестностям Саффолка.

За рулем Гамильтон был неразговорчив. Время от времени Ванесса тайком бросала взгляд на его строгий профиль и решительный подбородок. Это человек, с которым нельзя не считаться, думала она. Он хорошо и умело вел машину, был вежлив с другими водителями, сохранял спокойствие и невозмутимость в случае вопиющих нарушений с их стороны. Ванесса вдруг поймала себя на том, что она как зачарованная наблюдает за движением его сильных рук, лежащих на руле. И так увлеклась этим занятием, что не заметила, как они уже оказались возле его лесных угодий. Ванесса раздосадовалась на себя. Ведь она собиралась расспросить Гамильтона о его владениях, узнать, не родственник ли он Полковнику, купил ли он эти земли, или они достались ему по наследству и чем конкретно он занимается помимо охоты. Но Гамильтон уже подвез ее к главному входу в Пакс-Хилл, помог выйти и уехал, не дав ей времени даже толком его поблагодарить.

В тот вечер к Ванессе приходили с визитами еще двое — Майлс Кендал и Фреда Гамильтон.

— Я навестил бы вас раньше, — сообщил Майлс, — чтобы выразить свои соболезнования по поводу кончины вашей тетушки, но не хотел вам мешать. Ведь это личные и семейные дела.

— Все в порядке. Спасибо, что зашли, — пригласила она его войти и провела в малую гостиную, любимую комнату тетушки Мод.

— И что вы теперь собираетесь делать? — поинтересовался Майлс после недолгого молчания. — Будете здесь жить или ваша тетушка оставила эту усадьбу кому-то другому?

Ванесса улыбнулась:

— Нет, она оставила ее мне, и я этому рада. Сначала была немного ошеломлена — ответственность и все прочее, — но теперь это ушло.

Майлс посмотрел на нее с сомнением:

— Вы хотите сказать, что с радостью беретесь за это дело из-за любви к вашей тетушке?

— Конечно. А как же иначе?

Он все еще был озадачен.

— И я так… хм… понимаю, что ваша тетушка оставила достаточно большую сумму денег на содержание имения?

Ванесса коротко рассмеялась:

— Нет, на данный момент не оставила.

— Боже! Тогда что же вы собираетесь делать?

— Пока не знаю, — весело призналась она. — У меня не было времени подумать.

— Но ведь это ужасно! — воскликнул Майлс. — Оставить вам огромный дом с землями в таком запущенном состоянии и никаких средств на их восстановление! Представьте себе хотя бы расходы на отопление зимой.

— До зимы еще целых шесть месяцев, — парировала Ванесса.

— Вы ведь не одна в доме, не так ли? — полюбопытствовал он, наблюдая, как она готовит кофе.

Ванесса рассказала ему о Нэнси. Майлс покачал головой:

— Вы хотите сказать, что ваша тетушка оставила определенную сумму ей, а не вам, ее собственной, как говорят, «плоти и крови»? Для меня это звучит чудовищно.

— Вовсе нет, — отрезала Ванесса. — На самом деле моей тетушке следовало бы оставить Пакс-Хилл Нэнси, а не мне.

— Знаете, Ванесса, вы чрезвычайно великодушный человек, — отреагировал Майлс. — Но еще совсем дитя. Я даже опасаюсь, что какие-нибудь люди могут воспользоваться вашей добротой.

— Кто, например?

— Ну, например, Ян Гамильтон. Держу пари, он уже прощупывал почву о возможной покупке Пакс-Хилл.