– У-у-у, – с набитым ртом подтвердил Васек.

– Вот-вот.

– Что это значит? – не поняла я.

– Когда он перебивает свою дозу, ему срочно требуется набить кому-то морду. И пока он это не сделает, он никак не успокоится.

– Набил? – снова спросила я.

– Не знаю, – замялся Витек, – после дозы я ничего не помню, но, наверно, набил.

– Соседу, что ли?

В ответ он пожал плечами.

– Ребята, вы не знакомы случайно с таким человеком, который знает все, что происходит в этих закоулках?

– Знакомы! – хором ответили Васек и Витек.

– И кто это?

– Это Е. Д., – произнес шепотом Васек.

– Кто-кто?

– Е. Д., – так же шепотом повторил Витек.

– А почему шепотом?

– Потому что она все всегда слышит.

– Да кто, черт вас побери? – не выдержала я.

– Щас. – Витек стал лазить по внутренним карманам своей необъятной куртки. – Щас-щас. – Он выудил из одного из карманов клочок потертой бумажки и протянул его мне. – Во!

– Емарфилика Дормидонтовна, – прочитала я вслух и удивленно посмотрела на Витька.

– Это ведьма, – пояснил Витек.

– Что?

– Ведьма! – в два голоса выкрикнули друзья.

– Мне кажется, что ваши эксперименты по установлению рекордов до добра вас не доведут. У вас явно проявление первой стадии белой горячки.

– Нет-нет-нет! – запротестовал Васек. – Мы на полном серьезе. Она ведьма!

– И с чего вы это взяли?

– Ей сто лет.

– Почетный долгожитель, – начала опровергать я их доводы.

– Она выглядит как ведьма.

– Трудная жизнь, маленькая пенсия, недоедание и так далее.

– У нее костяная нога.

– Несчастный случай на производстве или пехотная мина во время войны.

– Она самая первая появляется на улице с утра и последняя уходит ночью.

– Бабка гулять любит, дышать свежим воздухом…

– Она не ест.

– Тренировки йоги могут довести человека до отказа от земной пищи и восприятия только духовной.

– Это ты ее просто не видела, – начал Васек.

– Да, да, а как увидишь, все поймешь, – закончил за него Витек.

– То есть эта Е.Д. должна знать, были ли здесь чужие?

– Уж кто-кто, а она-то знает. Можешь не сомневаться, если здесь кто был, она его обязательно видела.

– Мне нужно с ней встретиться.

– Давай еще разок за знакомство и пойдешь уже к Е. Д., – предложил Витек и взялся разливать водку по стаканам.

Тут я заметила, что его правая рука была довольно сильно изранена, в ранах поблескивали мелкие осколки тонкого стекла. Я схватила его руку, пытаясь разглядеть осколки.

– Где это ты так?

– Вот, после отключки какая фигня случается.

– Значит, ты все-таки набил кому-то морду, – сделала я вывод.

– Выходит, что так.

– И, конечно, не помнишь кому?

– Увы. – Он скривил морду.

– Ну, может, помнишь хоть где?

– Я могу тебе одно точно сказать: даже в отключке мы за пределы этого двора не выходим. Это как программа, направленная на сохранение жизни. Понимаешь?

– Понимаю.

В голове начали появляться мысли, которые могла подтвердить или оправдать только местная ведьма Е. Д.

– Во дворе носит кто-нибудь очки?

– Генка носит.

– Где он?

– Да вот он тащится похмелиться.

К нам шел мужчина лет тридцати в сланцах, трико и фуфайке на голое тело. На голове прическа а-ля взрыв на макаронной фабрике и очки, наверное, на минус пять или больше.

Он молча подошел к столу, налил полстакана водки и залпом выпил все до дна, затем с силой поставил стакан на место, запихнул в рот целую картофелину и стал молча, усердно ее пережевывать.

– Ген, я тебе морду ночью бил? – спросил Витек.

– Нет. – Куски непережеванной картошки посыпались изо рта на стол.

Гена налил еще полстакана, снова выпил и закусил картошкой.

– Вась, дай полтинник.

– На кой тебе, водки ж навалом.

– Я к бабе в гости.

– Это дело. – Васек достал из стола две бутылки водки и вместе с деньгами отдал их Генке. – Иди, Гена, развлекайся.

– Спасибо, мужики. – У него на глазах блеснули слезы.

– Ген, да ты че, в натуре, все ж свои, прекращай это дело!

– Спасибо. – Он кивнул, еще немного постоял и пошел обратно. Не могу сказать точно куда – куда-то в район лестницы, по которой поднимался к себе Витек.

– Надо идти к Е. Д., – объявила я.

– Ну, для храбрости и за удачный разговор с ведьмой.

– Давай, – одобрил его Васек.

Мы выпили, и я направилась к загадочной Е. Д. Ребята не пошли меня провожать, сославшись на боязнь оказаться заколдованными, а только объяснили, как пройти к нужной мне достопримечательности их двора. Просили вернуться, если останусь жива. Я же не стала им ничего обещать.

Удивительная все же наша великая и могучая. Проспект сияет своим великолепием, дорогими магазинами и ресторанами, а рядом, буквально в нескольких метрах, с этой роскошью уживается деревенская простота, алкоголики-пропойцы, бред сумасшедших с топорами, ведьмы и всеобщее разочарование жизнью, как своей, так и жизнью окружающих. Единственным человеком, которому было не наплевать на остальных в этом дворе, была та самая Емарфилика Дормидонтовна – старожила этой трущобы. Имя-отчество у нее какое-то странное, некий симбиоз греческой и древнерусской культуры.

Я увидела бабку издалека и сразу поняла: ребята были правы – это ведьма, другого впечатления она не производила. Емарфилика Дормидонтовна сидела на скамеечке рядом с крыльцом дома. У нее действительно вместо правой ноги был протез и лицо точь-в-точь как у бабы-яги из старых советских фильмов. Она положила подбородок на свою клюку и с интересом разглядывала меня. Я подошла к бабке и поздоровалась:

– Здравствуйте, Емарфилика Дормидонтовна.

Бабка никак не отреагировала.

– Здравствуйте, Емарфилика Дормидонтовна! – громко повторила я.

Опять – ничего. Тогда я тронула ее за плечо, и она повернула голову в мою сторону.

– Добрый день! – почти крикнула я.

– Ась? – выкрикнула в ответ бабка.

– Вы меня слышите?

– Ась?

Я подобралась к ней поближе и крикнула ей в самое ухо:

– Видели кого незнакомых?

– Ась?

– Чужие вчера были? – прямо в ухо бабке заорала я.

– Чаво хошь-то?

Понятно, бестолковое занятие, бабка совсем оглохла на старости лет. Опрос свидетелей провалился: тут вчера все были пьяны – старинный русский обычай – не отказываться от халявы в любом ее проявлении. А единственный человек, который был трезв и скорее всего все видел, глух на оба уха. Продолжать с бабой биться было бесполезно, и потому я решила поискать кого-нибудь еще, кто был вчера трезв. И тут же за моей спиной послышался бабкин голос:

– Да пошутила я, подь сюды.

Я обернулась – бабка скалила свои гнилые зубы, при этом чуть слышно хихикая.

– Садись. – Она предложила мне место на лавочке рядом с собой. Я села.

– Здравствуйте.

– Здоровались уже. Чаво хошь-то? – снова повторила она свой вопрос.

– Мне нужно знать, видели ли вы кого-нибудь незнакомого во дворе вчера днем?

– Видала, чаво ж врать-то, был тут один.

– Как он выглядел?

– А ты откудова?

– Я студентка, прохожу практику в милиции… – начала я нагло лгать, но бабка меня перебила.

– Стульник.

– Что?

– Давай стульник за вранье.

Интересно, как она меня раскусила? Я достала из сумочки деньги, которые были приняты трясущейся от старости рукой и засунуты под фуфайку.

– Так откудова ты?

– Я частный детектив.

– Чаво? – удивилась бабка.

– Сыщик, – пояснила я.

– А-а!

– Так как он выглядел?

– Кто?

– Ну, тот незнакомец.

– А, тот. – Бабка немного помолчала и снова перевела разговор в другое русло. – Хорошо, что ль, сыщикам-то платят?

– Хорошо.

– А сколь?

– Двести долларов в день.

– Не поняла. – Бабка не разбиралась ни в долларах, ни в марках, а тем более в их курсах по отношению к рублю.