Литмир - Электронная Библиотека

Часовые вновь принялись размеренно вышагивать. Руки Двенадцатичасового опустились к бокам, более не угрожая.

Инспектор извлек из рукава большой штопаный носовой платок и утер взмокшее лицо. И вот тогда-то, промокая пот, он увидел – или ему померещилось, – как нечто скользнуло по поверхности циферблата. Нечто маленькое, тоненькое, темное. Он моргнул, отнял платок от лица… Нет, больше ничего не было видно.

– Полагаю, докладывать не о чем? – нервно осведомился инспектор.

В этой должности он состоял недавно: всего четыреста лет без десятилетия. И ранг у него был невысокий – инспектор четвертого порядка. Почти всю свою карьеру – то бишь чуть не с самого Первоначала Времен – он провел в качестве привратника Третьей Задней Приемной. А прежде того…

– Докладывать не о чем, – ответствовал Двенадцатичасовой.

И тем была исчерпана вторая половина его словарного запаса.

Что ж, инспектор вежливо приподнял шляпу… однако смутная забота омрачала его совесть. Все-таки он ощущал… что-то. Какую-то неправильность. Увы, наказание за ложную тревогу было столь чудовищно, что идти на поводу у неоформленных ощущений определенно не стоило. Его, к примеру, могли вновь разжаловать в привратники. Или, даже хуже того, сделать материальным. Лишить памяти и возможностей – и сунуть в одно из Второстепенных Царств в качестве живого, дышащего ребенка…

Конечно, тому, кто прохлопает нечто существенное, наказание полагалось куда более суровое. Материальность – но в теле, даже отдаленно не напоминающем человеческое. Или существование в мире, напрочь лишенном разумной жизни. Но даже и это не было самым скверным, что могло с ним случиться. Ему могли предначертать судьбу до того жуткую, что разум категорически отказывался представить.

Инспектор еще раз оглядел клетку, стеклянный ящик и кристалл. Потом вооружился театральным биноклем и приставил его к глазам. Нет, никаких признаков непорядка. И потом, случись что, неужели часовые не углядели бы?

Он отступил прочь, покидая циферблат, и прокашлялся.

– Все в порядке. Хорошая работа, часовые! – сказал он. – Вот вам пароль для следующего инспектора: «Пальма, тис, благоуханье – я инспектор на заданье!» Поняли? Отлично. Ну что ж, я отбываю!

Двенадцатичасовой молча отсалютовал. Инспектор вновь притронулся к шляпе, повернулся на пятках и опустил наземь свою тарелку перемещения, бормоча слова, которые должны были перенести его в Дом. Согласно правилам ему надлежало проследовать через Бюро Необычных Деяний на пятьдесят пятом этаже и обо всем доложить. Однако он продолжал чувствовать смутное беспокойство, а посему решил прямиком отправиться на двадцать пятый этаж – в свой собственный уютный кабинет, к чашечке горячего чаю. Там можно будет обо всем поразмыслить…

– Со звезды, где света нет, – снова в лампы яркий свет, со звезды, где вечно ночь, поскорей умчимся прочь!

Но прежде чем он успел поставить ноги на диск, нечто маленькое, тощее и невероятно черное пронеслось поперек золотой черты, прямехонько между ногами Двенадцатичасового, через левый Бестелесный Ботинок инспектора – и вперед него вспрыгнуло на фарфоровую тарелку. Синие и зеленые нарисованные фрукты ярко вспыхнули… и тарелка исчезла, унося с собой маленькое черное существо. Остался лишь небольшой завиток дыма, гнусно пахнущего паленой резиной.

– Тревога! Тревога! – закричали часовые и, оставив циферблат, сгрудились вокруг места, где только что лежала тарелка.

Руки-лезвия метались во всех направлениях, а внутри металлических тел захлебывались нескончаемым звоном двенадцать невероятно громких будильников. Инспектор испуганно съежился и, всхлипывая, закусил уголок носового платка. Он наконец-то сообразил, что это было за черное существо. Он все-таки успел узнать его, когда оно стремительно проносилось у него под ногами, и это узнавание было поистине ужасно.

Существо представляло собой строчку рукописного текста. Строчку текста с того самого пергаментного клочка, который до сих пор вроде бы покоился вплавленным в неразрушимый кристалл, в ящике из неразбиваемого стекла, заключенном в клетку из малахита и серебра… недвижимо покоился на поверхности погасшей звезды, под охраной двенадцати металлических часовых…

Теперь ничто из вышеперечисленного уже не соответствовало истине.

Один из фрагментов Волеизъявления умудрился сбежать.

Сбежать по его вине.

И что еще хуже, фрагмент при этом коснулся его, чиркнув по телу инспектора сквозь Бестелесный Ботинок. Так что теперь инспектор знал, о чем там говорилось, – а ему никоим образом не положено было этого знать. А самое потрясающее было то, что Волеизъявление призвало его к истинному служению. И он понял – понял в самый первый раз за бессчетные тысячелетия, – как глубоко неправильно все происходило.

– «В ведении доброго моего Понедельника оставляю я дела Нижнего Дома, – шептали губы инспектора. – И пусть он блюдет их, доколе Наследник либо представители такового не призовут Понедельника должным образом сдать все должности, владения, принадлежности и права, которые я сим ему доверяю…»

Часовые слышали его, но не понимали. А может, даже и не слышали – так громко звучали встроенные сигналы тревоги. Обшарив место происшествия, они рассредоточились, тщетно обыскивая поверхность своей звезды. Из глаз каждого били лучи яркого света, рассекавшие тьму. Звезда, к слову, была совсем невелика – не более тысячи ярдов в диаметре, – то есть можно и обыскать. Беда только, удравший фрагмент был уже далеко. Инспектор знал: он наверняка успел покинуть его комнаты и теперь разгуливал по Дому.

– Мне необходимо вернуться, – сказал он себе самому. – Волеизъявление нуждается в помощи. Правда, диска у меня больше нет, так отправимся же окольной дорогой…

Он в очередной раз сунул руку за пазуху – и вытащил крылья. Грязные, облезлые крылья высотой почти в его собственный рост. Он давненько ими не пользовался и даже удивился, увидев, в каком они состоянии. Перья пожелтели и растрепались, длинные маховые выглядели ненадежными… Делать нечего, инспектор пристегнул крылья на положенное место у себя за плечами и опасливо сделал несколько шагов, проверяя, способны ли крылья к работе.

Он был увлечен приготовлениями к полету и оттого не заметил, как внутри циферблата полыхнула яркая вспышка, оставившая после себя сразу двоих. Эти новые персонажи также пользовались человеческим обликом (как то диктовала мода, царившая в Доме), но были выше, стройнее и красивее инспектора. Опрятные черные сюртуки, туго накрахмаленные рубашки, высокие воротнички, аккуратнейшие темно-красные галстуки на полтона светлее шелковых жилеток. Черные цилиндры так и блестели. И каждый из двоих держал в руке резную трость черного дерева с серебряным набалдашником.

– Куда собрались, инспектор? – поинтересовался тот из двоих, что был выше ростом.

Инспектор ошарашенно обернулся, крылья сразу обвисли.

– Хотел доложить, сэр… – пробормотал он. – Сами видите, сэр… Доложить непосредственному начальству… а также Рассвету Понедельника… или даже самому Мистеру Понедельнику… если он того пожелает…

– Мистер Понедельник и так все очень скоро узнает, – ответил рослый джентльмен. – Вы поняли, кто мы такие?

Инспектор отрицательно замотал головой. Он, конечно, догадался, что они были из числа высших чиновников Фирмы, – стоило только посмотреть на их одежду и ощутить веявшую от них силу. Однако ни имен, ни должностей он не взялся бы назвать.

– Вы, наверное, со сто шестидесятого этажа? – промямлил он нерешительно. – Из исполнительной службы Мистера Понедельника?

Рослый джентльмен улыбнулся и вытащил из жилетного кармашка сложенную бумагу. Будучи поднята в руке, та развернулась сама собой, и печать сверкнула так ярко, что инспектору пришлось прикрыть лицо и даже пригнуться.

– Как видите, мы служим более высокому Повелителю, чем Понедельник, – сказал джентльмен. – И вы сейчас отправитесь с нами.

Несчастный инспектор сглотнул и сделал шаг вперед. Один из двоих проворно натянул белоснежные перчатки и сдернул с плеч инспектора крылья. Те сразу начали уменьшаться, пока не стали размером с голубиные, и джентльмен убрал их в плотный конверт, возникший прямо из воздуха, а потом запечатал конверт прикосновением большого пальца. Из-под пальца послышалось шипение. Запечатанный конверт он вручил инспектору. Тот нервно прижал его к груди, искоса поглядывая на своих спутников, а на конверте проступило слово УЛИКА.

2
{"b":"20752","o":1}