Из всех явлений он один столь очевидно наделён свойством принимать противоположные значения – добра и зла.
Огонь – это сияние Рая и онгоновое пекло Преисподней, ласка и пытка. Это кухонный очаг и будущий конец мира… Огонь противоречив, и поэтому он был, есть и будет универсальным началом объяснения Божественного мира».[23]
Так, или почти так думал молодой человек, стоящий на коленях в пещере у огня. Воздух был свеж, но не сквозил пронзительным холодом, а огонь нужен был затем, чтобы неофит познавал сущность человека в этом мире и принимал или же отвергал понятое им и выдвигал своё определение природы внутреннего человеческого огня, которым живёт каждый на этой земле и который загорается от энергетического потока земли.
В пещере, где множество гротов использовались как отдельные кельи, жили послушники. Этот храм ессеев был не каким-нибудь катакомбным убежищем от окружающего мира, Собственно, именно в этом мире никуда и ни от кого не убежишь, как ни старайся. Но у каждого народа есть свои жизненные правила, которые необходимо соблюдать, если не хочешь превратить свою жизнь в сплошной хаос.
Днём и вечером неофиты пещерного храма собирались на молитву, послушание, учёбу собственного духовного «я» и для созерцания путей в запредельное прошлое, будущее и настоящее. На ночь каждый из учеников оставался в отведённом ему месте и во сне также пытался понять истину, без которой земное существование было бы ничтожным.
Ведь не поняв себя, никогда не поймёшь произносимой молитвы. Не научившись жить и думать добрыми мыслями, будешь постоянно подвержен искушениям, страстям, неистовой лжи. К такому пониманию тоже приходили не скоро, а иные и вообще не находили пути. Но среди ессеев старались не допускать промашек, ибо в таком случае страдает не только один человек, а всё общество, принявшее ученика, переносит опустошение.
И после такого опустошения каждый из ессеев испытывал долгое время нехватку внутреннего огня, потому что мощный поток биологической энергии космоса становился недоступен. А поток земной и космической энергий – это есть та самая цена жизни, на которую согласен человек.
Другими словами, цена жизни – это сплошные безвозвратные потери. И у каждого живущего есть награда жизнью, то есть предварительное соглашение с Богом на будущую смерть. И любая мать, родив дитя, обрекает тем самым его на будущую смерть, поэтому женщины бывают чаще опасны, чем полезны не по незнанию, а по природе своей.
Тело послушника было покрыто белой льняной тогой. Такие в Египте носили только жрецы, а в этом месте… в этом месте в белые одежды полагалось одеваться всем посвящённым. В чём здесь была мистерия посвящения? Не через обычный ли огонь получали адепты доступ к космическому или райскому огню?
Про это не принято было говорить, но посвящённый получал свыше способность общаться с Царствием Небесным. И когда впервые обычный до этого человек начинал разговаривать с ангелами и с потусторонним миром, это мог перенести и принять на себя далеко не каждый.
Вся мирская жизнь бледнела пред таким общением. Чтобы понять существование других миров, необходимо было увидеть их соседство. Ведь человечество на земле не может же быть единственным на раскручивающихся кольцах космической и временной жизни.
Ангелы тоже не могут жить и постоянно находиться среди нас. Просто им тут темно. Адепт во время мистерии сразу начинал различать множество других цветов и запахов, поэтому сознание не всегда выдерживало такую нагрузку. Но каждый из неофитов стремился к познанию истины, иначе, зачем жить на этом свете? Если человек сам себе задавал такой вопрос, значит, он готов до конца пройти путь посвящения. А откроется ли после этого истина или же придётся расставаться с жизнью – этот вопрос уже ни кого не интересовал.
Настоящая истина вспыхивала в душе белым лотосом, подогревающим духовное единство с Богом. Внутренний мир послушника получал это единство, когда на ночь тот оставался наедине с самим собой, а лучше с частицей внутреннего и внешнего пламени. Именно тогда человек познает себя и сможет передать что-то другим. Внутренний огонь никогда не станет пламенем онгона,[24] если сам человек на это не согласится. Именно здесь происходит договор с инфернальными силами, отнюдь не соблазняющими человека на что-то злобное, а просто ставящего перед ним дилемму двух дорог. Какой сделает выбор человек – это знает только он сам, и только на своём выбранном пути ему предстоит собирать одуванчики, незабудки, розы или же простой чертополох, переплетённый ветвями шиповника.
Послушник, дав волю духовному пламени, мог созерцать весь мир одновременно и каждого человека в отдельности. Если адепт шёл с открытой душой навстречу космическому огню, то душа Вселенной была раскрыта перед ним, как обыкновенная книга. Более того, душа любого человека также раскрывалась, как тот самый цветок лотоса.
Но постичь такое, и понять можно было только в одиночестве. Может быть, поэтому прошедшие мистерию посвящения в храме ессеев были всегда одиноки, поскольку путь Екклесиаста[25] исполняется только в одиночестве. Давно известно, что одиночество – великая вещь! Только всегда нужен кто-нибудь рядом, чтобы можно было поделиться со слушателем, что одиночество – великая вещь! Она действительно становится великой, когда хоть один человек тебя понимает и высказывает согласие. И только тогда Екклесиаст может понять, что проповеди его не пропали даром.
Но сейчас над миром сущим склонялись прозрачные небесные существа, послушник чувствовал их любовь, заботу и стремился ответить тем же, хотя ещё не знал, как это сделать. Потусторонние ангелы хотели всегда хранить его, оберегать от призрачных мрачных теней нашего графического мира, где инфернальная сила имеет свою неделимую власть, но пока не получили на это права. Каждый из живущих должен был понять свое происхождение и смысл воссоединения всего живого.
– Мы умоляем Тебя поразмыслить, – говорили они послушнику, – над тем, что существует и над тем, что необходимо для будущего. Только в этом мире ты сможешь получить доступ к той безраздельной живительной энергии, за счёт которой живём и мы.
Исходящий с небес чистый свет вызывал любовь и нежность ко всему сущему. Волны удивительного света действительно несли и дарили настоящую любовь. Никакой человек, прикоснувшись к такому потоку, никогда уже не смог бы смиряться с насилием или агрессией, так расплодившимися среди живых. Это было одним из первых великих откровений, и послушник понимал духовную связь между прошлым и будущим.
Слова, приходившие сверху, становились плотью и разливались по телу волнами благодати и истины. Становилось понятным, что только через любовь можно коснуться истины. Это было особым религиозным сознанием, которое возникало совершенно независимо от физического существования.
Не было и не рождалось никаких сомнений в таком единичном союзе, потому как душа послушника с получением света и помощи, одновременно училась смирению во всемирном духе, во всемирной истине, которая являла собой всеобщий поток, струящийся в какую-то волшебную неизвестность. Когда человек, засыпая на ночь или навечно, попадает в другой мир, другое пространство, он видит то, что является только в тот краткий миг. Поэтому все живые с уверенностью утверждают, что после смерти человека ожидает либо ад, либо рай. Третьего не дано! Только такого просто не может быть. И никто не знает, что будет там, после ада и рая? А там – та самая неизвестность, имя которой Любовь!
Что могло дать проповедническое одиночество во снах? Братья, с которыми он жил в пещере, быстро заметили его соотношения с Вышним миром, поэтому он получил особую благодать посвящения, дар пророчества и неприметное для глаз общение с потусторонним миром, куда принимали не каждого.
Это для жителей пещеры было отметиной во всех делах и на всяческих умственных решениях сказывалось тем ощущением связи с вышним миром, которое имел не каждый. Нужно было научиться справляться с человеческими страстями, с ненавистной ложью, с печальными помыслами и унынием. Умение бороться со страстями давалось от Бога только тем, кто обладал небесным союзом.
