– А вы действительно умеете водить? – спросила Жанна, с тревогой взглянув на Диона, который лихо вклинился в поток машин, огибавших Гайд-парк.

– А что тут уметь? – легкомысленно ответил он. – Правда, если меня попросят предъявить права…

Жанна закрыла глаза и вжалась в сиденье так, словно от этого зависела ее жизнь. И зачем только она согласилась поехать? Нет, причины, разумеется, были – целая тысяча причин, но, возможно, все-таки стоило оставить «мини» на прежнем месте – около полицейского участка.

Однако Дион сказал, что у него есть план. Какой именно, он сообщить не пожелал, и теперь Жанна перебирала в уме самые невероятные варианты. А срок платежей по счетам неумолимо приближался, до него осталось всего десять дней.

– Хорошая машинка! – воскликнул Дион и на дикой скорости перестроился в правый ряд.

– Хотелось бы верить! – пробурчала Жанна, моля Бога, чтобы их не остановила полиция.

Дион высадил ее возле дома №3, но не стал глушить мотор. И не успела Жанна захлопнуть дверцу, как он умчался прочь. Наученная горьким опытом, Жанна уже не спрашивала, куда он отправляется и когда вернется. Поездка могла занять и десять минут, и десять дней.

Да, прошло десять дней. Без Диона они показались вечностью. Стоило Жанне приняться за работу, как она тут же сталкивалась с какой-нибудь сложной технической проблемой. Книги не помогали – требовался совет Диона. Он обладал редким даром упрощать даже самую сложную ситуацию. И дом словно опустел: Жанна не слышала привычных звуков – стука молотка и негромкого пения. Не сказать, чтобы она скучала по Диону, и все же через три дня, не выдержав мертвящего безмолвия, написала себе самой записку: «Уехал на скачки» – и приколола к дверце люка. Глупо, конечно, но ей стало немного легче.

Только с Дионом Жанна могла поговорить о Грее. Вместе со словами она выплескивала наружу свой страх, свои радости и смущение. Дион умел слушать – внимательно и с сочувствием. Он как будто даже радовался, что Жанна преодолела некую невидимую преграду.

– Все это совершенно естественно, – говорил он отеческим голосом.

Жанну удивляла такая реакция. Ей и в голову не приходило, что кто-то еще мог испытывать столь же сильные эмоции. Грей – особенный, необыкновенный человек.

– Да, красивый парень, настоящий принц, – соглашался Дион, но Жанна почему-то была уверена в том, что он ее поддразнивает.

Впрочем, это и неудивительно: рядом с Греем Дион явно проигрывал.

На десятый день, когда наступило время платить Марлону и Джерри, Дион все еще не возвращался. Жанна не решалась выйти из своей комнаты, боясь столкнуться лицом к лицу с рабочими. Кому из них первому открыть страшную правду? Джерри – мужчине средних лет, обремененному женой и пятью детьми? Или Марлону – молоденькому пареньку, обожавшему кожаные куртки с металлическими заклепками?

От горестных размышлений ее отвлек странный звук. То ли трель рожка, то ли швейцарский йодль[13] . Жанна высунулась в окно. Внизу стоял Дион. На лице его сияла улыбка. А за его спиной в лучах осеннего солнца сверкали новенькая, красивая машина десяти футов в длину. Из окошка водителя торчал огромный змееобразный медный рожок.

«Мини». Что произошло с этой развалюхой? Не чуя под собой ног, Жанна выскочила на улицу. Потревоженные гудком, Марлон и Джерри тоже выползли из подвала.

Жанна лишилась дара речи, увидев, что Дион сотворил с «мини». На крыше и багажнике была изображена женщина с распущенными волосами. Она стояла (лежала?) подбоченившись и широко расставив ноги. Художник не упустил ни одной подробности женского тела. Прикрытое одеждой, оно тем не менее производило впечатление обнаженного. Какая женщина! Богиня, Валькирия. Все было при ней, даже с избытком. Настоящее буйство плоти – упругой, гладкой, нежной, как персик. Символ победы материи над духом. Но… свое дело неведомый художник сделал мастерски, в полном соответствии с канонами классической школы.

– Эй, приятель, твоя машина?

Не требовалось особой проницательности, чтобы угадать мысли Марлона по поводу «мини» и ее обладателя. Медленно, осторожно парень провел грязным пальцем по безупречной ноге гигантши. Выждав немного, Дион изобразил на лице глубочайшее сожаление:

– Извини, друг. Машина принадлежит леди.

Марлон с вожделением взглянул на Жанну и уже вполне по-хозяйски опустил руку на колено нарисованной красавицы.

– А вы не хотите ее продать?

Жанна открыла было рот, но Дион ловко вклинился в разговор, не позволив ей вымолвить ни слова.

– Ни за что. Это ведь произведение искусства, – ответил он с сочувственным и чуть ли не жалостливым выражением лица. – К тому же у тебя и денег не хватит.

– А что скажет сама леди?

Настойчивость Марлона возрастала с каждой минутой. Жанна, вконец растерявшись, переводила взгляд с одного мужчины на другого.

– Ну…

Дион едва заметно подмигнул ей левым глазом.

– Если вы готовы заплатить наличными…

Дион покачал головой:

– Вы совершаете ошибку, мисс Браун. Огромную ошибку. Стоимость машины, сделанной по особому заказу, будет возрастать с каждым днем. Второй такой не сыщешь.

«Так вот оно что, – подумала Жанна, не переставая изумляться. – Мы играем в твоей пьесе, и роли уже написаны». Дион слегка дернул головой; она мгновенно поняла намек.

– Займитесь этим сами, мистер Мэллой, – важно проговорила Жанна. Обнаженная Валькирия смотрела на происходящее плутоватым взглядом. – У меня есть другие дела.

Ретировавшись в дом, Жанна тут же прилипла к окошку на верхней лестничной площадке. Трое мужчин все еще стояли возле автомобиля – неподвижные, немногословные, с непроницаемыми, как у торговцев скотом, лицами. Наконец сделка состоялась. Деньги перекочевали из рук в руки (сколько – Жанна не сумела рассмотреть), и на лестнице раздались шаги Диона.

Не говоря ни слова, он сунул ей пачку грязных пятифунтовых банкнот. Пачка была толстая, но вряд ли там наберется больше нескольких сот фунтов. У Жанны заныло сердце. А Дион ведь так старался!

Увидев выражение ее лица, он громко расхохотался: