Литмир - Электронная Библиотека

Дальше по сценарию обычно следует какой-то эмоциональный взрыв, что-то, что заставило бы меня задышать глубже, и кровь прилила бы к лицу и другим местам. И чтобы я замер от восхищения, проникся и все такое. И воспылал бы. Что может быть более банальным – потрясенно-влюбленный продюсер и его звезда. Но все девушки на кастингах мечтают именно о чем-то таком.

А между тем, все, о чем пишут и говорят в таких случаях, – полнейшая ложь. Ничего у меня никуда не приливает, и дышу я ровно и спокойно. Девушки мне, конечно, понравиться могут. Я же живой человек, верно? Но все девушки примерно одинаковы, они приходят стайками, уходят поодиночке. Все они хотят поймать в свои сети рыбу побольше, у всех у них жадные взгляды, полные любви к самим себе. Ничего такого, чего бы стоило любить. Впрочем, я не приглядывался.

Девушка, которая теперь стояла у меня в прихожей, тоже ничем особенным меня не поразила. Она была довольно обычной – крашеные желтые волосы, черные брови и глаза, слишком много косметики, слишком мало опыта и образования. Студентка очередных курсов телеведущих. Может, даже выпускница. Рост – сантиметров сто семьдесят пять. Короткое красное платье. Массивный деревянный браслет.

Вопрос, который сразу же возник и у меня, и у Славы Бодина, заключался в том, есть на девушке нижнее белье или нет. Сказать это наверняка не смог ни я, ни он. Платье было вполне облегающим, и если бы белье было, уж какую-нибудь ниточку-полосочку мы бы увидели. Мы прослушивали ее дольше других, а потом еще пересмотрели отснятый материал, но к консенсусу так и не пришли. Я был за то, что белья нет.

– Это потому что ты – такой вот безнадежный романтик! – возражал Бодин. – Хочешь верить в лучшее! Сейчас есть такие стринги, которые вообще не увидишь.

– Стринги – не стринги, а они же должны на чем-то держаться, – упорствовал я. – Вот, смотри. Совершенно ровное платье. Никаких следов. Говорю тебе, она пришла без белья.

– Ну что ж, можно в таком случае надеяться, что она не в колготках, а в чулках.

– Конечно! – я идею поддержал. В общем… имелся только один способ убедиться наверняка. Спрашивать девушку о таком как-то неудобно, а вот переспать с ней – другое дело. Тем более что стоило мне только намекнуть, дальше она сделала все сама. И через пару часов мы уже говорили о концептуальном кино у меня дома, на проспекте Мира, сидя на черном кожаном диване под стенкой из декоративного красного кирпича, призванного выглядеть как небрежно оставленная без декора натуральная стена дома.

В свое время мной овладела мода на Нью-Йорк, и я умудрился угробить целую кучу денег и сил, чтобы превратить обычную сталинку, бывшую коммуналку, которую для меня расселили, в обломок американского стайла посреди московской прозы жизни. Результат до сих пор поражал людей, которые попадали ко мне в квартиру. Те, кто помоложе и поискушеннее, восхищались. Те, кто постарше (моя мама, к примеру), качали головой и спрашивали, когда я, наконец, сделаю ремонт. В целом мои кирпичные развалины мне нравились. Это были мои развалины, устроенные по моему вкусу, с учетом всех моих заморочек типа хай-тек плиты посреди большой, объединенной с гостиной кухни и длинной барной стойки в углу. Я люблю готовить и принимать гостей. И не люблю, как теперь выяснилось, обнаруживать девушек в своем доме, когда их тут быть не должно. Девушек, на которых были и колготки, и белье. Скучная проза жизни и один сплошной обман.

Сорок часов назад эта девушка приняла душ, надела все вышеперечисленное, выпила кофе с молоком (надеюсь, оно не было испорченным) и дальше (заметьте, я отлично это помню, хоть у меня и бывают провалы в памяти)… дальше я уезжал из квартиры, и она, эта девушка, стояла рядом со мной и тоже уезжала, полностью одетая и даже в сапогах. Последнее, что я помню, как она сосредоточенно красила губы. Где-то я ошибся!

– Устал? – нежно улыбнулась она и сонно потянулась. Я вздрогнул. Девушка явно верила в то, что стоит тут передо мной в моей прихожей на совершенно законных основаниях. Странно.

– Устал ли я? – есть над чем задуматься. Да я с ног валюсь! Я мечтаю об отдыхе, а не о девушках из прошлого. Пусть и недалекого, но определенно забытого и похороненного.

– Хочешь, я сделаю тебе коктейль? – спросила она. Я чуть было не закричал «НЕЕЕЕТ!!!!». С некоторой рассеянностью я отметил, что на девушке не надето ничего, кроме моей собственной футболки-поло от Lacoste. Что за черт?! Зачем она ее нацепила? И с чего я решил, что у нее стройные ноги, где были мои глаза? Впрочем, глаза мои были существенным образом залиты спиртным. Кстати, а не выпить ли мне? Пить крепкие спиртные напитки до десяти утра считается дурным тоном, да. Но только не у нас, не у телевизионщиков. По моему внутреннему графику сейчас был глубокий, поздний вечер.

– А… ты, собственно… – промямлил я. Господи, что же делать? Как ее, кстати, зовут? Маша или Саша? Черт, не помню. А это проблема. Назовешь неправильно – и тут же начнется неприятная, выматывающая и, главное, долгая сцена. Спектакль под названием «Какая же ты свинья» я уже не раз смотрел, и он мне не понравился. Так что надо было срочно понять, почему она здесь, да еще в моей футболке, а главное, что надо сказать или сделать, чтобы она: «А» – не обиделась, «Б» – немедленно ушла. Терпеть ее сейчас я был не в состоянии. Просто никакой толерантности. Да и футболку жалко.

– Ой, ты мой бедненький. Такой бледненький, совсем тебя замучили, да?

– Да, – согласился я.

– Раздевайся и отдыхай! – скомандовала она и раньше, чем я успел отреагировать, исчезла в глубинах моих квадратных метров, сверкнув голыми и грязными пятками. Ума Турман недоделанная! Нас голыми ногами не возьмешь! Я стянул ботинки, снял пропахший куревом пиджак. Запах был омерзительным, как от пепельницы, но странным образом он только возродил во мне желание курить. Я добрался до спальни, снял оставшиеся тряпки и влез в любимые шорты и футболку. Девушка была где-то на кухне, и я малодушно подумал, что раз уж так все сложилось… раз уж она все равно уже тут… и почему бы нет. Ведь уйдет же она в конце концов, да? Не может же она засесть тут навечно.

Я умылся холодной водой, понимая, что выспаться сейчас все равно не удастся. Саша-Маша вознамерилась порадовать меня завтраком (продолжает демонстрировать кулинарные навыки для шоу?), что было огорчительным. Ненавижу, когда кто-то мне готовит. Никто и никогда не сможет накормить меня так, как я сам себя накормлю. Все будет пересоленным или недомасленным, подгорит или недоварится. В соке будут косточки, в тарелках волосы. Все будет плохо, но почему-то все девушки подряд пытаются проложить путь к моему сердцу через мой желудок.

– Так, это твой сэндвич, – Саша-Маша протянула мне тарелку с хлебным «нечто». – Надеюсь, ты любишь с майонезом.

– Спасибо, – выдавил из себя я. – А что, ты на работу не поехала?

– Ой, а мне в последнюю минуту перезвонили, сказали, что я на пару дней свободна от съемок, их перенесли…

– Понятно, – я вздохнул, зная, что сейчас мне будут долго и убедительно демонстрировать профессиональное соответствие. Будет заявлено, что ее, Сашу-Машу, только и делают, что все снимают и снимают, прямо никакого сладу, уже совсем измучилась. И как же этот профессиональный грим бесит, такой вред для кожи! Но что делать – профессия требует. И, кстати, к слову о профессии. Неизвестно, когда будут результаты кастинга? А то у нее еще есть одно предложение, которое она держит «on hold»[1].

– Я бы, конечно, предпочла работать на крупный канал. Но время поджимает, – щебетала Саша-Маша, пока я мучительно думал, как избавиться от сэндвича. С кофе я еще как-то готов смириться, но есть это не стану.

– Слушай, это классно, что ты осталась. Приятный сюрприз… – промямлил я. – Но мне сейчас нужно немного… – что? Что мне надо «немного»? Проспаться? Побыть одному? О, это хорошо, да! – побыть одному.

– У-у-у! – она сложила губки. – Ты меня выгоняешь, да? А я думала, мы повеселимся.

вернуться

1

Удержание, передержка (англ.). – Здесь и далее примеч. автора.

3
{"b":"207404","o":1}