— То есть это все-таки не оборотень? — все же уточнила Мила. — Бедная собачка!

Рева покосился на нее с опаской.

— Да. Собачка. И мы вашего… приятеля уже успокоили на этот счет.

Ее пустили к Глебу сразу, как Луна пошла на спад.

Глеб метался по палате, как… зверь — по клетке. Банальное сравнение, но ему как нельзя кстати подходит. Остановился, уставившись на Милу исподлобья настороженным взглядом.

— Зачем пришла?

— Какое нежное приветствие! — безмятежно сказала Мила. — Передачку тебе принесла. Сейчас выложу и пойду себе.

Уселась на кровать (Глеб, забившись в угол, угрюмо следил за ней), приговаривая, как добрая бабушка, выкладывала свертки на тумбочку:

— Так, это пирожки, сама пекла, с печенью. Это гранаты — для восстановления крови полезно. Сок. Не в курсе, какой ты любишь, поэтому принесла три. Ветчина… знаю я, как в наших больницах кормят, ешь.

— Больно? — перебил Глеб, показав на ее руку в лангете. Мила покрутила ею.

— Да нет. Эскаэмовцы сразу ее обезболили… когда соизволили заявиться, конечно. Да еще и добавили своей лечебной… как это у вас, магов, называется? Праны? Травматолог просто не нарадуется.

— Я не маг!

Мила кивнула, с удовольствием оглядывая продуктовый натюрморт на тумбочке.

— Ну все. Цветов тебе решила не вручать. Счастливо. Выздоравливай.

— Мила! — окликнул уже на пороге. Она и надеяться перестала.

Глеб смотрел в пол.

— Ты меня не… боишься?

Мила смерила его взглядом. Сказала с великолепным презрением:

— Если уж я там тебя не боялась, то теперь-то с какой стати? Ты же пока еле ноги волочишь. Извини, волчок, но нет.

— Я… помню… ты меня там так называла…

— Угу.

Глеб помолчал, провел рукой по шершавой крашеной больничной стене. Сказал неуверенно:

— А вот я еще помню…

— Ну-ну?

— Ты говорила про сексуальные фантазии… про меня… Да?

И отвернулся, разглядывая стену. Боже, какие мы стеснительные! А она-то думала, Глеб хочет обсудить случившееся на стройке… Да уж, основной инстинкт срабатывает у мужчин прежде всего!

Мила еще раз окинула его оценивающим взглядом.

— Ну это мы обсудим попозже, когда ты будешь поздоровей. И поприветливей.

И, посмеиваясь, шагнула за дверь.

Глеб так и не начал отличать магов от обычных людей — ни на взгляд, ни на запах. Разве что их кристаллизаторы научился распознавать. Если те их держали на виду, понятно.

Этот своего криса не прятал. Стоял, привалившись к косяку, барабаня по бедру пальцами с массивным — под старое серебро — кольцом. И разглядывал Глеба. Тот, который день валявшийся в прострации на больничной койке в одиночной палате, медленно сел; пригнулся, как бы готовясь прыгнуть на незваного посетителя.

— Чего тебе?

Его неожиданно затрясло. Пальцы на руках и ногах скрючились: вот-вот полезут, вспарывая кожу и мясо, черные изогнутые когти…

Парень шагнул вперед, взял стул, поставил напротив кровати и оседлал его. Сказал сухо:

— Тебе привет от Агаты.

— Чего?

— Меня послала Агата, — переиначил парень для понятности.

— Слушай, давай я тебя тоже пошлю? — безнадежно предложил Глеб. — И ты пойдешь и пойдешь…

Парень неожиданно усмехнулся.

— Ничего не помнишь, а?

Глеб помнил. Даже слишком много помнил. Без некоторых воспоминаний он вообще мог свободно обойтись.

— Девушка в коридоре, — подсказал наблюдавший за ним посетитель. — В ИМФ.

Глеб закрыл глаза. Тошнота подперла горло — вместе с воспоминанием. Красный широкий след на полу. Тонкие руки, прикрывающие разорванный живот. Крик: «Гле-е-еб!»

— Она что… жива? — спросил он, не открывая глаз.

— Конечно, — сказал парень с легким удивлением. — Жива и даже уже здорова. Шлет тебе привет и спасибо.

Глеб вздрогнул и распахнул глаза. Этот чертов маг что, пришел сюда издеваться над ним?

— Спасибо?! За… что?

— Ну, ты ее в некотором роде спас.

Глеб только молча смотрел на посетителя. Тот тоже помолчал и решил пояснить:

— Отвлек тех, кто прорвался за ней в ИМФ из Кобуци.

— Так… — Глеб сухо кашлянул, точно каркнул. — Так что… это не я… ее?..

Посетитель расширил серые глаза. Сказал медленно и зловеще:

— Та-ак…

Глеб втянул голову в плечи, точно боясь, что его сейчас ударят: не то чтоб он, понятно, позволил, но слова иной раз бьют куда больнее… и от них уже никак не защитишься.

— Узнаю свою родную Службу в действии! — Маг вцепился в спинку стула, подаваясь вперед. — Они тебе ничего не сказали? Ты что вообще помнишь?

— Помню: тряхнуло, привязь упала… ну, действовать перестала… Увидел щель — дверь с петель сорвало, перекосило… Я вышел, ослеп от ламп дневного света… Потом, — Глеб коротко вздохнул, — гляжу — уже сижу над окровавленной девчонкой… она кричит… А потом почуял этих и… забыл про нее. Так это правда не я?

Парень крепко зажмурился, без звука пошевелил губами. Очень похоже, что выматерился.

— Что?

Маг открыл глаза. Сказал почти спокойно:

— Глеб. Слушай сюда и запоминай. Ты ее спас. Ты спас Агату. Когда ты ее увидел в коридоре, она уже была тяжело ранена, а ты отвлек нападавших и продержался до нашего прихода. Уяснил?

Глеб сгорбился еще больше. В голове гудело. Его били и били сверху гигантским деревянным молотом — не чтобы размозжить голову, а чтобы вбить в землю. До конца. Но сейчас молот завис над ним в воздухе.

— Не знаю, почему тебе не сказали.

Зато он знал. Он просто не спрашивал — ему показали картинки, на которых были останки тех… и этого было больше чем достаточно. Девчонка точно умерла. Никто не выживает после таких ран. Он даже не мог представить, что это с ней сделал не он…

Глеб прижал руки к лицу — не разрыдаться от облегчения, нет, — почти впился пальцами в кожу, точно пытался сорвать лицо, как маску. Сказал себе в ладони:

— Ты… как будто я герой. Я их просто убивал. Просто потому что мне хотелось, понял? А не потому что я хотел кого-то там защитить!

— Понял, — спокойно ответил маг. — А мне плевать. Для меня главное, что ты не тронул Агату. А почему ты ее все-таки не тронул — подумай на досуге.

Глеб опустил руки и откинулся на стену. Сказал потолку:

— Мне говорит… одна: ты все ищешь в себе зверя. И забываешь, что в звере тоже есть человек.

— Хорошо сказано.

Глеб опустил глаза на звук сдвигаемого стула: маг поднялся.

— Ты только не дергайся, потерпи секунду.

— Что? — Глеб с большим трудом удержался, чтобы не отбить скользнувшую над его головой руку. Запахло озоном.

— Маячок с тебя убрал, — объяснил парень буднично. — Ты же, я так понимаю, согласия на наблюдение не давал? Ну, теперь могу с чистой совестью доложиться Агате, что тебя видел и все тебе передал. А то у моей девушки мания спасать всех больных и несчастных на своем пути.

— А я… я могу с ней поговорить?

— Зачем это? — жестко спросил маг.

Глеб и сам не знал — да не поговорить даже, взглянуть, убедиться, что ему опять не наврали… Но от тона и взгляда парня мгновенно ощетинился:

— А ты что, боишься?!

— Боюсь, — кивнул тот. — Думаешь, ты знаешь, что такое страх, Глеб? Вот когда начнешь бояться не себя и не за себя — поймешь… Но если договоришься со своим зверем — милости прошу. Только когда я буду рядом.

Странно, но признание, что его боятся, сейчас Глеба не резануло.

— Ну тогда что… привет ей?

— Добрый день.

Парень быстро обернулся.

— Здравствуйте.

— Я помешала? Не знала, что у тебя посетители.

— Нет-нет, я уже ухожу.

Глебу не понравился оценивающий взгляд парня. Как, впрочем, и чисто женский интерес в глазах Милы. Ну и что, что красавчик?! Наверно, поэтому, когда она наклонилась, чтобы быстро поцеловать Глеба в щеку, удержал и поцеловал ее крепко. По-настоящему.

— Ого, — сказала та весело, выпрямляясь, — какая теплая встреча!

Оба оглянулись. Посетитель задержался на пороге, теребя мочку уха и наблюдая за пальцами женщины, медленно поглаживающими локоть оборотня.