— Я целый день так за тебя волновалась, — пролепетала она. — Не знала, где ты, что с тобой…

— Они к тебе сегодня приходили?

— Да. Заходила тетка-сержант. Спрашивала, известно ли мне что-нибудь о пушке. Но не очень настаивала…

— Дурачила тебя, — заметил Клемент.

— Да. Но я ей ничего не сказала. Правда.

Клемент похлопал Сэнди по плечу.

— Дорогая, я знаю, что ты ничего ей не рассказала. Копы часто прикидываются своими в доску. Работа у них такая… Ты опять курила травку?

— Подумаешь, пару косячков. — «Странно, он как будто совсем не сердится», — подумала Сэнди.

— Когда ты добыла травку?

— Вчера.

— Когда отдала Свити пушку?

— Да. Но я взяла у него совсем немного.

— О боже, — с тяжелым вздохом произнес Мэнселл. — Судьба играет человеком, если он ей позволяет.

— Я ничего плохого не сделала.

— Знаю, детка. Но видишь, что произошло? Полицейские вышли на Свити и, надо полагать, надавили на него. Склонили к сотрудничеству — так это называется. Либо он меня сдает, либо его надолго сажают. Стоит мне появиться у Свити, как меня окружают два десятка полицейских машин. «Руки вверх, засранец!» И придется им меня пристрелить, — Клемент тяжело вздохнул, — потому что я не сдамся. Никогда не сдавался и не собираюсь.

— Давай уедем во Флориду, — предложила Сэнди. — В Тампу. Прямо сейчас.

— Дорогая, я бы с удовольствием. Но у нас возникли проблемы. Эти проклятые албанцы напрочь изрешетили твою «монтего». Там такое было… В общем, потом расскажу. Сначала нам придется избавиться от пистолета.

— Зачем? — нахмурившись, спросила Сэнди. — Зачем он тебе сдался? Давай просто уедем, и все.

— Нельзя, — возразил Клемент. — Я не хочу оставлять копам улику, за которую они могут уцепиться. Если я не избавлюсь от своего «вальтера», то мне придется пришить всех, кто может меня заложить. Тебе-то все равно…

— Да, но ты же прекрасно знаешь, что я тебя не выдам.

— Знаю, дорогая… и в то же время не знаю. Сейчас нет, а что будет завтра? Всякий может передумать. Так что усложнять себе жизнь я не стану. Поэтому либо я избавляюсь от пистолета, либо от тебя и Маркуса Свитона. Ну, что тебе нравится больше?

— Но пока же все хорошо, — упавшим голосом произнесла Сэнди.

Ей захотелось оказаться сейчас как можно дальше от Детройта — лучше всего в Канаде.

— Еще раз позвоню Свити и договорюсь с ним о пистолете, — сказал Клемент.

— Но если ты его заберешь…

— Верь в удачу, — прервал девушку Клемент. — У меня рука счастливая. Чувствуешь? А теперь вторую… Закрой глазки. Она все ближе… ближе… Как ты думаешь, где она остановится?

Действовать всегда интереснее, чем думать. Но иногда умственная работа оказывается ценнее физической. Вот если бы Мэнселл заранее знал, что убьет судью Гая, то придумал бы нечто такое, что заработал бы не только больше денег, но получил бы моральное удовлетворение. Когда он попытался объяснить это Сэнди, та сказала, что совсем его не понимает, и включила телевизор. Клемент тотчас его выключил.

— Ты слышала, что я сказал?

— Я не понимаю, что ты говоришь. И не желаю понимать.

— Я говорю, что есть способ, как спасти свою шкуру, — сказал Клемент. — Просто залечь на дно и ждать, пока полиция не успокоится. Точно так, как я когда-то лег на шпалы и ждал, пока надо мной не промчится товарняк. Но все можно красиво обставить — дать полицейским знать, что тебе известно об их планах. Понимаешь, о чем я?

— Нет, — ответила Сэнди.

— Тогда пошевели мозгами, — посоветовал Клемент, — и ты поймешь, что твой папочка умеет не только стрелять, но еще и головой работать.

Реймонд вспоминал о девушке по имени Мадлен де Бобьен, которая подслушала, как шепчутся заговорщики, и предупредила гарнизон о том, что Понтиак и его воины идут на переговоры с мушкетами, прикрытыми одеялами. Тем самым она спасла Детройт от индейцев оттава.

Дом, который мог принадлежать одному из ее потомков, располагался в Гринфилд-Виллидж. Те, кто приходил в него, как бы попадали в XIX век. На его дверях висели тяжелые бархатные портьеры, а от самого дома, несмотря на залитый янтарным светом от люстр и канделябров холл, веяло холодом. Такой дом не мог не внушать уважение. В нем, похоже, никогда не шутили и не смеялись.

Так думал Реймонд, входя в прихожую Кэролайн Уайлдер. Марси с мрачным видом сообщила ему, что миз ждет его наверху. Аудиенция у королевы, думал Круз, поднимаясь по лестнице. Ни больше, ни меньше. Он не удивился, когда увидел ее в полумраке гостиной. Кэролайн лежала на диване, вдали от всех источников света.

— Почему так поздно? — спросила она лейтенанта.

Реймонд сделал глубокий вздох.

— Начну все по порядку, — сказал он.

— Ты же собирался уйти с работы через пару минут, — заметила Кэролайн. — Сам так сказал.

— Да, сказал, но потом появились неотложные дела. А что с твоим голосом?

Он не видел ее лица, поскольку оно находилось в тени. Включив стоявшую у изголовья дивана лампу, Реймонд увидел, что лицо у Кэролайн распухло и все в синяках. Она молча, выжидательно смотрела на него, не начиная разговора.

— Я же предупреждал тебя, — укоризненно произнес Круз.

Взгляд ее стал холодным.

— Разве не так? А ты что мне ответила? «Никаких проблем, я с ним справлюсь».

— Так и знала, что ты мне это напомнишь, — сказала Кэролайн. — Но ты Клемента арестовать так и не смог.

— Пока нет, — ответил Круз. — Но теперь я знаю, как его взять.

— Ты серьезно?

— Могу поклясться. Я говорил, что с Клементом шутки плохи, но ты не послушалась.

— Я немного его недооценила.

— Немного…

Она попыталась улыбнуться:

— Тебе легче?

— А тебе? — спросил Реймонд.

Он опустился на одно колено и кончиками пальцев нежно провел по щеке, губам и подбородку Кэролайн.

— Поиграла в непрошибаемую стерву, — сказал Реймонд.

— Да, — ответила Кэролайн и, обняв его обеими руками, прижалась к его груди и, как послышалось Крузу, тихо застонала.

— Я кое-что тебе скажу, и тогда посмотрим, друзья ли мы, — сказал он. — Дело в том, что я ничего не подстраивал. Когда я к тебе тогда пришел, то был слегка на взводе. Хотел выслушать тебя, постараться не нагрубить да и смыться.

— А что произошло? — низким грудным голосом спросила Кэролайн.

— Не знаю. Думаю, что ты изменилась. Или я. Скорее всего, я. Ты слишком серьезная.

Она не ожидала такого либо не поняла, что он имел в виду.

— Мэнселл меня зверски избил…

— Я вижу, — вновь коснувшись ее лица, сказал Реймонд. — Мне неприятно тебе лишний раз напоминать, но ты ведь знала, что он за тип. Скажи, а зачем он собирается завтра пойти в банк?

— Он силой заставил меня выписать ему чек. На всю сумму, которая на моем счете.

— Много там у тебя?

— Больше шести тысяч.

— Помнится, ты назвала его интересным человеком. О, прости, больше не буду… Ты заблокировала счет?

— Нет. Я собираюсь на него заявить, обвинив в избиении, вымогательстве и, вероятно, в краже. Он забрал у меня больше сотни наличными.

— Подожди немного, — сказал Реймонд. — Позволь мне сначала привлечь его за убийство, а затем подавай на него за грабеж.

— Тебе не удастся его посадить, — сказала Кэролайн. — Разве что тебе известно о нем что-то такое, чего не знаю я.

— У него при себе был пистолет?

— Нет. Во всяком случае, он мне его не показывал. Хотя, когда я услышала выстрелы и выглянула в окно — я решила, что это полиция… Да, я кинулась к окну, потому что очень хотела увидеть, как его убьют.

— Правда?

— В тот момент мне ничего больше не хотелось.

— И у него тогда была пушка?

— Да. Он от них отстреливался. У него был автоматический пистолет довольно большого размера. Но кто на него напал?

Круз рассказал ей о Скендере и Тома. Кэролайн знала кое-что о кровной мести среди местных албанцев и поэтому совсем не удивилась.