– Надеюсь, вам не протестует возражать, что мы поставили в ваш палата еще одну новая кровать и пригласили до вас мужа, – пролепетала пожилая турчанка.

Когда-то она работала медсестрой в туристической Анталии, и ее заставляли учить русский язык.

– Чьего мужа?! – обалдела я.

– Ваш мужчина домашний приводили. Вы Эуридик Воронофф?

– Да…

– Значит, господин Александр Воронофф – ваша супружеская официальность!

– Какой еще Александр Воронов?!

Одним глотком я допила остывший чай и помчалась в свою палату, поправляя на ходу надоевший ошейник. Одышливая восточная женщина в светло-зеленом халате семенила за мной.

Действительно, в моей палате теперь стояла еще одна кровать, а на ней с книжкой в правой руке лежал мой симпатичный сосед по самолету. При нашем появлении он вскочил, неловко взмахнув замотанной в бинты левой рукой. Лицо его исказилось, видимо, от внезапной боли.

– Извините, – пробормотал он. – Меня перевели сюда, ничего не объяснив толком. Санитар не говорил толком по-английски. Я понял только, что у них какая-то эпидемия.

– А мне объяснили, что вы – мой муж!

Молодой человек изобразил неописуемое удивление.

– Ваша фамилия Воронов?

– Да, я Александр Воронов, можно Саша. Только я не понял…

– Я тоже Воронова, но Эвридика.

– Очень приятно.

– Что не в порядке плохая мужа господина? – спросила сестра, и смысл этого ее вопроса остался мне неведомым по сей день.

– О’кей! – махнула я рукой. – Не беспокойтесь!

И обратилась уже к Саше:

– Лучше вы, Саша, чем какая-нибудь гриппозная норвежская старуха!

– Спасибо за сравнение! – громко рассмеялся он.

– Извините… – Я виновато развела руками. – Сорвалось!

– Ничего! Я тоже не считаю, что я хуже старухи!

– Вы что, правда тоже Воронов?

– Могу паспорт показать!

– Не нужно, верю на слово! Хотя вы, несомненно, и не мой муж.

– Разумеется! Но то, что мы летели рядом, еще больше укрепило всех в этой мысли.

– Могли подумать, что я ваша сестра, например…

Он развел руками и указал на наше с ним отражение в большом зеркале возле входной двери. Сходства действительно не наблюдалось.

– Мы могли быть сводными! – Честно говоря, я сама не знала, зачем углубляюсь в бесперспективную тему. – Мой отец русский, белий-белий!

– Зато я – Воронов по матери!

– Ваши родители развелись?

– Нет, – погрустнел он. – Считайте, что у меня никогда не было отца. Во всяком случае, я лично именно так и считаю.

Я развалилась на своей кровати, подрегулировав кнопками положение матраса. Признаться, кроме легкого головокружения, я не чувствовала никаких признаков сотрясения мозга. Шишка на темени была небольшая и несильно болела, только если ее трогать. Тошнило меня только после того, как я приобщилась к деликатесной норвежской кухне. Единственное, что мне мешало, – тот самый дурацкий ошейник: он жал, натирал и упирался в подбородок. Я твердо решила, что если до завтра мне его не снимут, то я сдеру эту гадость сама.

– А я по матери – тигре! – зачем-то сказала я.

– Знаю.

– Откуда?

– Пока вы приходили в себя, я познакомился с вашим отцом.

– Он мне ничего не сказал о вашем знакомстве.

– Он очень волновался о том, как вы встретитесь с ним. Ему хотелось с кем-нибудь поговорить.

– Спасибо, что вы оказались тем кем-нибудь.

– Не за что. Я узнал много интересного. В том числе и о вас.

– И что же вы обо мне узнали?

– Все, что знал ваш отец, я думаю…

– О! Тогда вы узнали совсем немного, Александр!

Он развел руками.

– Во-первых, давайте просто Саша. А во-вторых, если вы пожелаете рассказать о себе что-то еще, буду очень благодарен и с удовольствием послушаю.

– О’кей! – кивнула я. – Вы Саша! Я Эва! Но пока я хотела бы узнать кое-что про вас. Все-таки муж, как-никак!

На мою иронию он отреагировал с чрезвычайно серьезной миной:

– Считаю для себя честью таковым называться!

– Ну-ну! Тогда скажите, кем и где вы работаете?

Выдержав паузу, Саша ответил.

– В Московском метрополитене. Помощник машиниста.

– Издеваетесь?

– Почему?

– Не похожи как-то…

– У вас, Эва, много знакомых работают помощниками машиниста в метро?

– Вроде нет…

– А тогда откуда вы знаете, что я не похож?

– Видела, в головном вагоне каждого состава.

– По внешности судить нельзя.

– Согласна. Тем более что внешне как раз вы вполне сойдете… Только вот не думаю, что эти ребята так и снуют в Нью-Йорк бизнес-классом!

– Сновать не снуем, конечно! Но так, иногда, по обмену опытом, почему бы и нет?

Я начала раздражаться.

– А что вы говорили про обезвреживание и про захват какой-то?

– Когда?

– Когда я тут, в этой койке, после их проклятого успокоительного в себя пыталась прийти, вы явились мне сквозь муть и кошмары…

– Это вам показалось, Эва! Если я и сказал что-то лишнее, то сам был после наркоза! – Саша, поморщившись, помахал в воздухе больной рукой. – Я простой пассажир. Такой же, как и вы. Случайно оказался в нужное время в нужном месте. Или, наоборот, в ненужном месте в ненужное время… Это как посмотреть.

– Зачем вы врете, Саша?

– Женам всегда врут!

Я почти взбесилась:

– Если бы не ваша больная рука, муженек, я бы уже давно показала вам кузькину мать!

– Не сомневаюсь! И все-таки…

– Что?

– Не хотите, чтобы вам врали?

– Не хочу!

– Тогда не задавайте вопросов, на которые заведомо не получите честных ответов.

К тому моменту я окончательно уверилась, что передо мной фээсбэшник, напустивший на себя туман таинственности.

– А могу еще один вопрос задать? Только прошу либо ответить мне на него без вранья, либо сказать, что ответить не можете. Я не знаю, знаете ли, к какой группе вопросов его отнести.

– Задавайте.

– Этот парень, у которого вы в жопе ковырялись, – он жив? И если да, то куда его дели?

– Здесь все просто: я этого сам не знаю! Честно! А в жопе, как вы выразились, у него взрывчатка была. Типа тампакса у его подруги. Этот прокол был их прокол – у него при ходьбе зад так и вихлялся.

– Спецкурс по распознаванию наличия тротила в заднице вам тоже при обучении на машиниста давали? – не удержалась я. – Хотя в метро, увы, тоже теракты бывают, так что с этим моментом все в порядке.

– Там был не тротил. Но хорошо, что вы, Эва, оценили хотя бы то, что я этому казаху в зад не ради собственного удовольствия полез.

– Понимаю, искренне понимаю, что вы не играли в детскую игру «на приеме у проктолога», а делали все ради моей безопасности.

– И ради безопасности других пассажиров.

– Таких же простых пассажиров, как и вы сами.

– Правильно.

– Ладно! Хватит! – Я слезла с кровати и направилась к двери. – Вам чаю принести?

– Кофе, если можно. С молоком, но без сахара.

– Хорошо! А потом расскажешь мне про свою тайную работу. Тоже мне, «крепкий орешек», Рэмбо, блин!

Возле сестринского поста всегда стоял термос с горячей водой, чай, кофе, молоко и довольно приятные на вкус солоноватые крекеры. Турчанка уже ушла, и ее сменила неприятная сухопарая тетка с брезгливым выражением лица. Неодобрительно глядя на мои манипуляции с чашками, она сердито отчитывала кого-то по телефону. Насколько я могла понять, говорила она по-польски, а отчитываемым был ее собственный муж.

Чтобы принести две чашки кофе и блюдце с печеньем, мне пришлось сделать две ходки. Взгляд медсестры неприкрыто говорил о том, что больничный кофе – это ее личная кровь, а крекеры – плоть! Что же касается меня, то я страшный зверь, собравшийся сожрать эту плоть и запить кровью. Разговор с мужем закончился, и тетка решила, что самое время переключиться на меня:

– А вам было разрешение брать самой кофе и бисквит? Наверное, начально нужно спрашивать!

Она говорила по-русски лучше, чем турчанка, но все равно акцент был устрашающим. Эта дама не осознавала, насколько мне было на нее плевать!