— И что сказал психиатр?

— Откуда я не знаю? Это можете спросить у Аптекаря.

— Ладно, Ноготь, переменим тему. Вы сказали, что Аптекарь использовал меня по темному в своей войне с Олигархом. Давайте остановимся на этом подробнее.

— Можно и поподробнее. Аптекарь возил героин. Из Осетии Олигарху. А дальше, уважаемый пожилой следователь, начинаются мои домыслы.

— Не стесняйтесь, Ноготь. С удовольствием ознакомлюсь и с вашими домыслами.

— Тогда я продолжу. Игра это была достаточно опасная, и вот почему. Как я понимаю, у Аптекаря в качестве комиссионных оставалась крупная сумма денег. Он прекрасно понимал, что Олигарх попытается сам выйти на источник героина в Осетии, дорогостоящий посредник ему был явно ни к чему. Поэтому Аптекарь и не возил героин напрямую в Сков, а создал такой сложный и многоступенчатый перевалочный пункт в Москве. Связь с Олигархом держалось по телефону, звонил Аптекарь Олигарху только из Москвы и назывался при этом Володей. Деньги за каждую партию товара Олигарх переводил каждый раз в другой банк, обычно заграничный, проследить дальнейший путь денег Олигарху не удавалось, хотя он это делать и пытался. Но, на определенном этапе, Олигарх понял, что Володя, который поставляет ему героин, живет в Скове.

— А как он это понял?

— Он проанализировал географическое положение банков, в которые переводились деньги за каждую партию героина. Это была Москва, Питер, Таллинн, снова Москва, Хельсинки, Кипр, Рига, Питер, Москва, Москва, Париж, Таллинн, ну и так далее.

— Понятно. Если отбросить Кипр и Париж, куда Аптекарь ездил отдыхать, все остальные места вкладов денег находились относительно недалеко от Скова. А в Москву Аптекарь ежемесячно приезжал для передачи героина Боцману. Дальше.

— А дальше Олигарх начал искать в Скове человека, который мог бы быть этим Володей и, таким образом, подписал себе приговор.

— Другими словами, Ноготь, вы хотите сказать, что Аптекарь понял, что на его шее сжимается петля, так как Олигарх выбьет из него координаты поставщика героина из Осетии.

— Конечно. А вступив в прямой контакт с поставщиками героина из Осетии, Олигарх спокойно уторил бы тело Аптекаря в неспокойных водах Чудского озера. И тогда Аптекарь натравливает на Олигарха пожилого следователя. Что характерно, опять в темную. У него вообще манера такая, использовать людей как роботов, в темную. Аптекарь побаивался Олигарха, а потому форсировал события. Он, как всегда в темную, слил Свастике информацию о том, что некая владелица ларька на вокзале по имени Антонина должна возвращаться домой с крупной суммой денег. Денег люди Свастики у Антонины не нашли, но, в конечном итоге, Олигарх получил злейшего врага в лице Саранчи.

— Вот это действительно элегантно. Молодец Аптекарь, моя школа. Но я одного понять не могу — как он узнал, что Олигарх его ищет?

— Тут как раз все просто. Это я ему сказал, что Олигарх настойчиво ищет в Скове какого-то человека, у которого много не понятно откуда взявшихся денег. Аптекарь понял, что ищут его, и начал войну против Олигарха.

— А при каких обстоятельствах, собственно, конкретный братан Ноготь, сообщил эту радостную весть тишайшему и законопослушному Аптекарю?

— Олигарх обложил налогом все мелкие бизнесы в городе, и круглосуточно работающую аптеку в том числе. Аптека находилась в зоне моей ответственности.

— То есть вы лично брали у Аптекаря деньги?

— Ну да. По просьбе Олигарха мы расспрашивали хозяев мелких бизнесов, не знают ли мол те о человеке, у которого денег куры не клюют, а откуда — не понятно. Этот вопрос я задал и Аптекарю. Тот сказал, что да, есть у него на примере такой человек, и попросил продолжить беседу без свидетелей. Я согласился, и мы назначили встречу на вечер. Как только я вышел из аптеки, Володя позвонил Олигарху, выразил свое крайнее неудовольствием тем обстоятельством, что Олигарх его ищет, и пообещал прекратить всякие контакты, если подобные поиски будут продолжены. Олигарх решил, что кто-то из наших стучит Володе, и причел в бешенство. А вечером Аптекарь предложил мне следующее. Или я сообщаю Аптекарю, что происходит в стане Олигарха и получаю за это деньги, или до Олигарха дойдет информация, что информатор Володи — Ноготь.

— И с тех пор вы стали информатором Аптекаря.

— Стал. О чем не сожалею. А прибился я к нему по необходимости. Как сказал поэт:

Я же нахожусь в федеральном розыске, а Капитан, надо отдать ему должное, людей Олигарха надежно прикрывал. Потому, когда Аптекарь меня на крючок подцепил, я здорово разнервничался. Если бы Олигарх решил, что я слил информацию о поисках источника героина, он бы на меня сразу Капитана бы и спустил. И взяли бы меня, как скрывающегося от органов охраны правопорядка, под белы рученьки, и упекли бы в сыру темницу. А Олигарх сутенером был, сутенером и остался. Для него не было никакой проблемы использовать анус товарища не по назначению. Он бы меня рано или поздно Капитану бы на растерзание отдал, как когда-то поступил с Лысым. Тогда стало бы возможным обвинить меня даже в том, наклон Пизанской башни произошел по моей вине. Потому я давно и тайно лелеял в душе ожидание того момента, когда воспользуюсь первым попавшимся случаем. И когда Хомяк предложил мне уйти от Олигарха, я с радостью согласился.

— А когда вам позвонил Аптекарь, и сказал, что с завтрашнего дня вы становитесь негласным осведомителем пожилого следователя, вы просто запрыгали от радости. Ведь теперь проблема федерального розыска вновь стала не актуальной. Мол, это один из единственных способов избежать неизбежного ареста, пожилой следователь для рядовых ментов мордат больно.

— А что, разве я не прав?

— Правы, Ноготь, правы. Но вы защищены от федерального розыска только до тех пор, пока мы с вами плодотворно сотрудничаем. Это, надеюсь, понятно?

— Об этом я догадываюсь.

— Вот и отлично. Люблю я все-таки нашу горячую молодежью, на лету все схватывает.

— Я смотрю, вы уже устроились, даже кусты посадили, молодцы.

— Да что вы, тут еще работы непочатый край. И Аптекарь мой все на меня бросил. Осторожно, здесь копают.

— А, пожилой следователь, проходи. Ну, как тебе? Моя Лена на удивление быстро освоилась с функциями хозяйки барского имения. Наверняка в ее исколотых жилах течет голубая дворянская кровь.

— Ты бы меня в дом пригласил, рюмку налил. А потом бы спрашивал о впечатлениях.

— Да ты уже прошел без приглашения и сел к столу. Говори прямо, зачем пришел.

— Ну, для начала, ты зачем в осетины подался? Почему, к примеру, не в китайцы?

— В Москву я приезжал с товаром с Кавказа, покупателю представлялся кавказцем. А с мусульманским фольклором я совсем не знаком, чем мог вызвать ненужные вопросы. Потому и представлялся осетином. Осетины православные, о том, что Аллах велик, знать не обязаны.

— Понятно. А товар, как я понимаю, это героин?

— Нет, натуральный кофе. Героин, конечно.

— Я что-то не совсем понимаю, зачем нужно вести героин со Средней Азии на Кавказ, если можно сразу вести его в Москву.

— Ты решил, что вожу афганский героин? С этим покончено. Сейчас я получаю в южной Осетии героин, который производится в Курдистане.

— Но, насколько я знаю, основной район культивирования опиумного мака — это Афганистан. О курдском героине, признаться, я слышу впервые.

— Да, как я посмотрю, сотрудники антинаркотического департамента страшно далеки от политики, но, при этом, лелеют грандиозные планы набить морду всем и сразу. Впрочем, их политическая неразвитость вселяет в нас, простых торговцев наркотиками, большие и обоснованные надежды.

— Откуда такой сукин сын, как ты, мог узнать, что я работаю в антинаркотическом департаменте?

— Ну, товарищ пожилой следователь, тут вы меня переоцениваете. Мне это и в голову не приходило, пока Лена на вашу истинную сущность мне глаза и открыла.