— Да-а, прямо горбатые девушки и реки крови. И никакого тебе трагического заламывания рук, гневных нот и скорбных поз, что характерно. Сразу в могилу. Зиночка, но это же полная гибель духа! И из-за этого вы хотели человека со света сжить? И кого? Своего родного начальника, человека с устоявшимися моральными принципами, который, обращаю особое ваше внимание, делал вам только хорошее. Шутя иногда при этом по-доброму, и ничего более. Позор вы, Зиночка, трудолюбивой белорусской нации после этого. Или в юности вы были поруганы асфальтоукладчиком?

— Никем я в детстве не была поругана. И у меня только папа белорус. А мама русская.

— Тем более. От таких, как вы, Зиночка, и погибнет первопрестольная. Прямо педикулез и инаугурация какая-то. Скажу честно, я тоже человек мстительный. Помню, пацаном еще был, а завуч у нас в школе меня сильно не любила. Хотя, с другой стороны, может, и было за что. Так я, не поверите, пол года градусники собирал. Где куплю, а где и уворую. А потом ртуть из них в ее кабинете под ковер вылил. Хотел, чтоб отравилась, гадина.

— Ну и?

— До сих пор живет. Правда, на пенсию вышла лет двадцать назад. Школу нашу на острове потом закрыли из-за отсутствия учеников, до сих пор брошенная стоит. Люди говорят, что там по ночам призрак убитого гвоздодером сантехника 6-го разряда бродит, так что туда никто не ходит. А мне плевать, с тем сантехником еще мой батя самогон пил. Я там был недавно, ковра уже нет давно, украли, но капельки ртути на месте, ничего с ними не случилось. Я как увидел их, так, не поверите, слезы на глазах вступили от умиления. А потом, вы знаете, Зиночка, что я подумал?

— Что?

— Свожу я вас, Зиночка, в морг. Там трупы хорошо сохранились. И вы себе местечко там присмотрите, на случай, если еще раз мне какую-нибудь гадость сделать задумаете. Договорились? А то ведь дешевая комната страха, где темно и везде грабли, на которые все время наступаете, на вас уже не действует. А может быть вы сами пытаетесь привлечь к себе внимание публичным самоубийством? А, Зиночка?

— Что… Что вы собираетесь со мной сделать?

— Я? Собираюсь? Я ничего не собираюсь с тобой делать. Но если со мной что-то случиться, инфаркт, несчастный случай, не важно что, ты Зина, в муках умрешь. Ты меня поняла?

— А если у вас действительно инфаркт случиться? — Значит планета у тебя такая, Зиночка. Но не будем о неизбежном. Я тут читать доклад начал, который ты для меня написала. «Первое место в структуре всех отравлений, впервые опередив отравления медикаментами и алкоголем, занимают отравления наркотическими препаратами. Каждый шестой случай из отравлений наркотиками в Скове закончился смертельным исходом. Оперативники наркополиции нашего города, совместно с сотрудниками милиции, проверили ночной клуб «Инфинити». Здесь, по оперативным данным, любят проводить время лица, употребляющие наркотики. На месте оперативники выявили лиц, имевших внешние признаки, наркотического опьянения: расширенные зрачки глаз, вялую речь, и, одновременно — отсутствие характерного запаха алкоголя. После досмотра, посетители клуба, имеющие внешние признаки наркотического опьянения, были доставлены в городской наркологический диспансер для медицинского освидетельствования. Далее нарполицейские проверили клуб «Резервуар», который зарекомендовал себя как место досуга лиц, употребляющих наркотические средства. Из 300 посетителей клуба у 48 были установлены факты употребления ими наркотиков. Известное постановление правительства России № 231, которое разрешило иметь при себе до 0,1 грамма героина…». Дальше я не читал. Не могу, извини, устал. Читаю: «изберут членов ревизионной», а вижу: «берут резиновые члены». Но ничего, начало мне понравилось, за душу берет, а дальше все равно слушать не будут, дремать начнут. Так что, в целом, ты молодец, Зиночка, хотя иногда меня грохнуть пытаешься. Но это дело молодое, тут ничего не поделаешь. Если это у тебя не пройдет, то я, путем тонкого хирургического вмешательства, полью тебя, Зиночка, гашеной известью, разрубаю тупым топором и скармливаю хищным черепахам. Но это потом. Поняла, длинноногая?

— Так точно, товарищ пожилой следователь.

— Вот-вот. Как учит нас великий инквизитор Томазо Толквомеда, кстати, большой специалист в области оперативно-розыскных мероприятий: «Лучше сжечь еретиков живьем, чем дать им коснеть в заблуждениях». И мы не должны забыть заветов основоположников. Верно я говорю, Зиночка? Слушая вас, товарищ пожилой следователь, утешаю себе только одним — мелкие царьки регулярно дохнут от венерических заболеваний.

— Ничего не имею против, кстати. Лучше умереть от первичного сифилиса, чем засранцем от застарелой дизентерии. Почетнее, по крайней мере. А после моей смерти Капитан тебя с работы выкинет, можешь мне поверить. И пойдешь ты работать куда-нибудь официанткой. В ресторан «Флегматичная собака», например. А работать официанткой, между прочим, очень сложно, Зиночка. Всякие норовят за попу потрогать. Синяк в форме пятерни на правой ягодице — профессиональное заболевание.

— Плачу, товарищ пожилой следователь. Плачу от того, настолько вы глубоко и с пониманием относитесь к данному вопросу. Сами, небось, натерпелись?

— Слушаю я тебя, Зиночка, слушаю, и вот что подумал. Сними-ка ты трусики, голубушка.

— Что!?

— Что слышала. Снимай, снимай. И не блузку расстегивай, а трусики сними, я сказал. Если ты думаешь, что совокупляться с тобой сейчас буду, то ты ошибаешься. Пусть мраморный дог тебя приходует.

— А почему именно мраморный?

— А живой дог на такую гадину как ты не покусится. Только мраморный. Я особый удар в живот в живот знаю, после которого громкий пук раздается. И, если трусики сняты, брызги дерьма веером ложатся на тюль и шторы. А когда в себя придешь, ты кабинет мой в порядок приведешь. На правах моей секретарши. А если и это не поможет, я тебя, Зиночка, приветственно обниму за шею и проверну ее на 360 градусов.

— Я могу одеться?

— Оденься голубушка.

— Юбку мою верни!

— А где она? А-а. На, возьми.

— Пожилой следователь, а зачем вы это сделали?

— Вот железная девка, хоть бы слезинка капнула или голос дрогнул. Зина, если вы не будете меня бояться, вы продолжите делать глупости. Вы же опять обо мне информацию слили организации. Кроме вас, некому было рассказать им, кто такая моя Тамара Копытова и как можно найти ее семью в Афганистане. Зина, ты что, действительно не понимаешь, что я тебя убью в конечном итоге?

— Теперь поняла?

— Точно?

— Точно, точно.

— Ликую внутри. Раз поняла, то закроем эту тему.

— Это ничего не изменит. Я вас и раньше боялась до смерти, а все равно убрать пыталась. И сейчас, или вы меня убьете, или я вас в покое не оставлю.

— Даже так? У тебя, Зиночка, случайно фотография в обнимку с Александром Матросовом в семейном альбоме не храниться? И почему, собственно, ты хочешь меня отправить убирать навоз в антилопнике зимбабвийского революционера Роберта Мугабе?

— А потому, что гуманизм ваш — это хорошо в абстракции, но когда тебя, за твою красивую попу, у тебя же дома, берет грязное, вонючее животное, которому ты, по доброте душевной, позволила поселиться на твоей земле, и за тебя никто не вступится… Или вы думаете, что вас это стороной обойдет? Так вы ошибаетесь. Когда стадо зверей кровь почует — оно рвать всех подряд начнет. Иль ты сам неруссь? Или вас ужасно бесит все, что превосходит по высоте ваш любимый сарай со скворечником в Сковской Барвихе?

— Погоди, Зина, не все сразу. Твое повествование стремительно, как понос. В нашем рыболовецком колхозе кроме русских никого не было, и быть не могло. И не стой передо мной как статуя Свободы, сядь, когда я с тобой разговариваю. Это я, что ли, вонючее животное? Или я не вступаю в защиту?

— Вы хуже вонючего животного. Занимая ключевой пост в органах охраны правопорядка, вы продались их предводителю…

— Саранче, то есть?

— Да. Миграцию уже можно рассматривать как особый вид оружия, позволяющего существенно ослаблять и дестабилизировать ситуацию в регионе, государстве; вытеснение славянских народов с исконно русских территорий, из органов государственной власти, силовых структур и бизнеса. Ладно, это не понимает тупой как бревно губернатор. Но совершенно невозможно себе представить, чтобы такой умный человек как вы, этого не понимали.