Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Так точно, товарищ пожилой следователь, никак нет. Первый раз слышу.

— В 1903 году, в Вербное воскресенье, в Кишиневе был погром: евреев обвинили в том, что они убили ребенка и выпили из него кровь. В ходе погрома убили несколько сот евреев. После этого случая полтора миллиона российских евреев отвалили в США, а оставшиеся устроили революцию 1905 года.

— А убийц ребенка то нашли?

— В царское время не то, что сейчас, Волков, тогда полиция как часы работала. Нашли, конечно. Быстро выяснилось, что ребенок был убит своими же родственниками. Только легче от этого кому стало? Так вот, лейтенант Волков. По сравнению с тем, что сейчас произошло в Скове, кишиневский погром меркнет. А потому поднимай всех, кого можно и нельзя, пускай сидят здесь и ждут или моей команды, или известия о моей безвременной кончине. И следственную группу вместе с бабушкой в редакцию. А я буду действовать по своим каналам. Но если я погибну, лейтенант Волков, то ты помни — наша Библия — это УК РФ, а юридический язык создан специально для того, чтобы цинично увиливать от законов. И еще, что угодно можно объявить незаконным, даже рождение детей. Но работник правоохранительных органов должен всегда груз ответственности на своих плечах чувствовать. Перед людьми и их родственниками. Ты меня понял, лейтенант Волков?

— Понял, товарищ пожилой следователь.

— И всем все жизнь это упорно разъясняй, даже если посылать будут. Да-а. Когда-то меня тоже грохнуть хотели, и я полдня просидел невидимкой в женском туалете. Это было незабываемо. Прошло много лет, но одна моя внештатная осведомительница до сих пор никак не простит мне так бестактно прерванный акт дефекации. Да-а. И сейчас что-нибудь придумаю. Ты в Бога то хоть веришь, Волков?

— Да откуда мне? Атеист я. Погряз в атеизме, товарищ пожилой следователь, аки член во влагалище, по самые яички.

— Атеизм есть судорога мозга, лейтенант. Можешь мне поверить. Да-а. Круто они за меня взялись, со всех сторон обложили. И в суд на меня подали за развратные действия в отношении малолетних, Тамару Копытову мою на допрос вызывали. Слышал, небось, Волков?

— Как не слыхать, товарищ пожилой следователь.

— Да-а. Тут на все вызовы в суд пряталками в погребе у тёщи не ответишь. Да и тещи у меня нет, наверное.

— Как это «нет, наверное»? Это же теща, ни … собачий!

— Эх, лейтенант Волков, лейтенант Волков. Вот если и на этот раз выкручусь, повешу на твою широкую грудь еще одну медальку — «За прочтение Му-му».

— Служу Отечеству!

— Вот это правильно. Твой мозг пока не настолько развит, чтобы понимать, что такое ирония, и это хорошо. Потому что если ты до конца поймешь, что произошло, от избытка эмоций ты, скорее всего, не справился с управлением собственным мочевым пузырем. А ведь ты на службе. При исполнении, так сказать. Кто это звонит? Наконец-то. Нет, мне трубочку передавать не надо. Ну, что у них там, на месте преступления? Где заложницы — неизвестно? Вот, блин, расчленители итальянских порнозвезд и до Скова добрались. Вообще никаких следов? Что ты смотришь на меня, лейтенант, как будто я твоя воспитательница в детском саду? Ты милиционер или граф Монте-Дристо, в конце концов? Ничего другого я и не ожидал. Скажи им, пускай работают, и жди смиренно результатов. Если что-то будет — сообщишь немедленно. В любое время суток. Ты у меня как радиоуправляемый говорящий огурец теперь. И не теряй оптимизма, Волков, кризис не климакс. Пройдет. А не пройдет, так обойдется. А я пойду, пожалуй, у меня дела есть. Неотложные. Эти суки видно не знают, что я до армии машинистом вибропилы работал, но ничего, я им напомню.

* * *

— Алло, это агентство экстремального секса «Уникум»? Будьте добры Аркадия.

— Кто просит?

— Руководитель общественно-политического движения «Сделаем Россию кошерной» просит.

— Нет его, морда твоя жидовская.

— То есть как это «Нет на месте, жидовская морда»? Ты что, хочешь чтобы мы, еврейский народ-скрипач, сидящий на крыше и разглядывающий таких как ты через оптический прицел, тебе кровавое обрезание сделал? Фальцетом петь будешь, если меня разозлишь. Высоким голосом. Молчать! Быстро позвать Аркадия!

— Ладно, позову сейчас.

— Аркадий у телефона, кто говорит?

— Добрый день, Аркадий, вас пожилой следователь беспокоит. Это с кем мне посчастливилось по телефону побеседовать? Я уже думал, что не туда попал.

— А-а, это наш малолетка-девственник. Дерьмо редкостное, и с долей крепкого идиотизма. Да и антисемит патологический в придачу. Но работник прекрасный, на его гомосексуальный стриптиз под музыку Вивальди ценители с других городов приезжают. Приходиться терпеть. Да что мы все обо мне, да обо мне? Как у вас, гражданин пожилой следователь. Что на фронте борьбы с преступностью?

— Да на фронте борьбы с преступностью дела обстоят неважно. Скоро, скорее всего, подписывать безоговорочную капитуляцию придется. Поэтому и звоню, собственно. Просто полный шалом, не знаю, что и делать!

— Дела настолько плохи, что вы нацию, паразитирующую на теле планеты, воспеть решили? Или с общественно-политическим движением «Оставим Русь без свинины» вы все-таки пошутили?

— Нет, маразм великоеврейства пока обошел меня стороной. Но если так и дальше пойдет, то только в нем я и буду находить свое утешение. Я к вам по делу звоню, Аркадий.

— Я понимаю, что вы не собираетесь пригласить меня в оперу целоваться в последнем ряду, гражданин пожилой следователь. Слушаю вас внимательнейшим образом.

— Аркадий, без объяснений причин, найдите Хомяка, я что-то не могу ему дозвониться, и передайте ему, что бы вся его бригада тихо, незаметно, но быстро покинула столичный регион и собралась у меня дома в Сковской Барвихе. И чтобы заняли там круговую оборону по всем правилам боевого искусства, их там наверняка боевики навестят. Я пока прячусь по постелям знакомых девушек, но долго так продолжаться не может. За мной идет серьезная охота.

— Понял. Хомяк сегодня вечером возвращается из Италии, но вы не волнуйтесь, пожилой следователь, я все сделаю. Бригада Хомяка, под видом оркестра еврейских народных инструментов «Поющие обрезки», бронежилет, соло на ручном пулемете, отправляется на гастроли в Сков немедленно. Репетиционная база в Сковской Барвихе. Тамара Копытова предупреждена?

— Да, да, она в курсе. Пароль «Крайняя Плоть».

— Отзыв «Бегом в койку!». Они уже выезжают.

* * *

— Здравствуйте, пожилой следователь. Да на вас лица нет. Вы выглядите как злой подросток, переживающий бурную атаку половых гормонов. Что случилось?

— Вы даже не представляете, Ноготь, на сколько вы близки к истине. На мне действительно скоро не будет лица. В буквальном смысле. Будет посмертная маска.

— Что, сбылись худшие предсказания?

— Сбылись. Для убийства меня, организация, в которую входил Саранча, прислала в Сков ликвидационную команду. По мою бессмертную душу. А, как поется в известной песне, «от тайги до британских морей нарко мафия всех сильней!»

— Достаточно нагло с их стороны, ведь у вас в городе все схвачено.

— И, тем не менее, есть не плохие шансы что скоро мой обезображенный труп будет случайно обнаружен в песочнице молодой мамой. Об их ликвидационной команде не зря ходят легенды. Одним элегантным ударом они парализовали всех моих потенциальных бойцов и защитников. Теперь я гол и беззащитен.

— Каким образом можно нейтрализовать все бригады, действующие в городе? Это чистая фантастика.

— Я тоже так думал, но оказывается можно. Им удалось собрать в одном месте подруг всех главарей преступного мира города, после чего их просто украли. А потом мой ликвидаторы отзвонились всем этим Саранчам и Олигархам, дали им послушать писк их любимых по телефону, и вежливо попросили сидеть тихо и со мной в контакт не вступать. В результате я не могу не до кого дозвониться. Да даже если и дозвонюсь — мне это ничего не даст. В результате у меня появилось ощущение, как будто громадная обезьяна оглядывает меня внимательным, настороженным взглядом. К счастью, Ноготь, они ничего не знали о вас.

105
{"b":"207227","o":1}