Однажды один лопоухий молодой человек настолько вызывающе и нагло отрицал факт сожительства с бабушкой, что доктор Керен приказал привязать его к кровати. Для приведения приговора в исполнение был приглашен Вова Сынок. Необходимо отметить, что в подростковое отделение часто приглашали сумрачных и широкоплечих младших медбратьев из отделения судебно-психиатрической экспертизы. Общественная и культурная жизнь возглавляемого доктором Кереном отделения была до предела насыщена драками, погонями и бурными постельными сценами. Многочисленный персонал этого отделения, под влиянием доктора Керена, тяготел к духовному. Поэтому усмирять сугубо материальный мордобой приходилось приглашать специалистов со стороны.

Появление богатырски сложенного Вовы Сынка было встречено криминальным юношеством глухим ворчанием, но почтительно. После того как Сынок удалился с молодым человеком, у которого не сложились нездоровые отношения с бабушкой, в специальную палату, приспособленную для привязывания к кровати, в помощь Вове Сынку был послан Яша Татарин.

Появление Ройзмана, который внешне не выглядит Геркулесом, вызвало в молодых людях острое желание его побить.

— Дай закурить, — потребовали госпитализированные в подростковом отделении бойцы.

— Закурить не дам, но могу рассказать отрывок из татарского народного эпоса о Шиксе и Шлимазале, — ответил Ройзман.

Молодые люди татарским эпосом не заинтересовались и попытались ударить Яшу стулом по голове. Закончилось это печально не только для стула, но и для по-боевому настроенных молодых людей. В течение считанных секунд они разлетелись в разные стороны как осколки упавшей с большой высоты лампочки. Особенно долго летел юноша, державший в руках останки стула. Живым свидетелем полета юноши со стулом оказался его, юноши, папа. Его сын, летящий по синусоиде с куском стула в руках, вызвал в папе бурю гнева.

— Как вы обращаетесь с ребенком, — возмутился он, — дитятко и так пребывает в душевном кризисе. У меня есть справка, выданная доктором Кереном, что моему сыну противопоказано пребывание в тюрьме, а вы его избиваете. Я это так не оставлю.

После этой тирады возмущенный папа отправился в кабинет доктора Керена. Заведующий подростковым отделением, во время исторического восстания его пациентов, ни на минуту не терял самообладания и действовал быстро и решительно. Сразу после сообщения о начавшейся драке доктор Керен забежал в раздевалку медсестер и, забравшись на шкаф, стыдливо прикрылся плакатом, страстно взывавшим не курить на рабочем месте. Просидев довольно долго в неудобной позе и убедившись, что бунт подавлен, доктор Керен, проявляя чудеса мужества и героизма, медленно слез со шкафа и вернулся в свой кабинет. Там он подвергся нападению возмущенного папы.

— А вы обратитесь вначале в приёмный покой больницы Ворона, а потом в полицию, — посоветовал ему доктор Керен. Лично я не буду писать направление в приёмный покой, но охотно проинструктирую вас, каким образом можно попробовать ввести в заблуждение врача, описав симптомы сотрясения мозга. Эти симптомы в значительной степени субъективны. Я отправлю вашего сына в отпуск на несколько дней, что запрещено законом, но является правильным с точки зрения высокой психотерапии. Далее вы возьмёте направление у моего хорошего знакомого… А далее вперёд, в правоохранительные органы. Мы раскроем глаза этой непреступной красотке на преступные наклонности её татарского мужа!

Результатом этой жалобы было заседание в кабинете главного медбрата, где собрались сам главный медбрат, офицер безопасности Офакимской психиатрической больницы, Израиль Фельдман, честь и совесть сумасшедшего дома, больничный раввин и забредшая на огонек главная проверяющая.

Изначально предполагалось, чтобы Ройзман часа два прождёт в приёмной, но Яша Ройзман вместо трепетного ожидания углубился в просмотр толстого порнографического журнала, который кто-то забыл в туалете административного блока. Вышедший в коридор главный медбрат был неприятно удивлен, когда увидел свой журнал в руках Ройзмана, и вызвал Яшу на расправу немедленно. Когда преступный младший медбрат вошёл, хозяин кабинета гостеприимно предложил ему сесть и как бы, между прочим, заметил, что к своему большому удивлению он не видит на лице младшего медбрата Ройзмана следов раскаяния. Далее, чтобы окончательно предать беседе задушевный характер, главный медбрат поинтересовался, какую книгу читал Яков, когда ожидал вызова в кабинет. Младший медбрат Ройзман охотно объяснил собравшимся, что эта замечательная книга является татарским народным эпосом, повествующим о Шиксе и Шлимазале. Никак не ожидавший такого ответа главный медбрат поинтересовался, что конкретно повествует татарский народный эпос в Шиксе и Шлимазале.

— Однажды Шлимазал привязал голую Шиксу к кровати. Счастливая Шикса звонко смеялась, — начал свой рассказ Яша. При этом он попытался достать журнал, чтобы ознакомить присутствующих с соответствующей иллюстрацией, но главный медбрат его мягко остановил.

— Позвольте, позвольте, — неожиданно вмешался главный раввин, — я могу понять, что делает в татарском народном эпосе Шикса. В принципе, ей там и место. Но как в татарский народный эпос попал Шлимазал, я не могу понять категорически.

В результате замечания больничного раввина у офицера безопасности офакимской психбольницы как-то сразу заболела голова. Ему заранее объяснили, что младший медбрат Ройзман сильно провинился, но в чем конкретно выражалась Яшина вина во время подавления восстания в подростковом отделении, офицер безопасности понять не мог. Рассказ Ройзмана о том, что кто-то привязал голую Шиксу к кровати, а также полное глубокого смысла, но совершенно непонятное замечание больничного раввина, туман также не рассеяли. Растерянный офицер безопасности совершил мозговое усилие огромной силы и неожиданно для себя всё понял.

«Ройзман привязал голою пациентку к кровати в подростковом отделении, что и вызвало восстание», — как молнией осенило его.

Много повидавший, но остающийся в душе ранимым и впечатлительным, Израиль Фельдман содрогнулся. В его мозгу рождались все новые и новые кровавые подробности жутких действий младшего медбрата Ройзмана.

— И у привязанной к кровати девушки вы забрали даже прокладку, которой она пользовалась в связи с менструацией? — дрожащим от негодования голосом спросил офицер безопасности младшего медбрата.

Повисло тягостное молчание, которое прервала главная проверяющая.

— А знаете ли вы, младший медбрат Сингатулин, — обратилась она к Ройзману — что чувствует юная, чистая девушка в ту минуту, когда кто-то силой забирает у неё менструальную прокладку?

Яша мысленно готовился к различным вопросам, которые могли возникнуть в связи с подавлением бунта в подростковом отделении, но ответ на вопрос о менструальной прокладке застал его врасплох. Поэтому Ройзман честно признался, что не знает, что чувствует юная, чистая девушка, когда кто-то силой забирает у неё менструальную прокладку. Пользуясь Яшиным замешательством, старший медбрат, как бы между прочим, забрал у Ройзмана свой журнал и аккуратно спрятал его в стол (журнал, а не Ройзмана). Этот досадный эпизод заставил Яшу вновь взять себя в руки. В эту минуту в кабинет без стука вошел обиженный папа и в угрожающих тонах потребовал помощи.

— А в чем, собственно, дело? — несколько легкомысленно спросила главная проверяющая. Обрадованный тёплым к себе отношением, обиженный папа рассказал присутствующим о своих похождениях и переживаниях.

После расставания с Ройзманом, следуя заветам доктора Керена, обиженный папа направился в полицию, где честно рассказал о случившемся. От нетерпения он пренебрёг посещением приёмного покоя больницы Ворона. В полиции никто не знал, что такое синусоида и чем она отличается от дуги, но хорошо знали, что такое Офакимская психиатрическая больница. Поэтому обиженному папе порекомендовали обратиться в электрическую компанию, которая курирует вопросы, связанные с синусоидой.

— А вот когда вопрос синусоиды будет прояснен окончательно, милости просим в полицию, — радостно сообщил обиженному папе дежурный офицер.