Литмир - Электронная Библиотека

Противоположность культуры и цивилизации, заключает Степун, – главная ось всех шпенглеровских размышлений. Цивилизация – неизбежная форма смерти каждой изжившей себя культуры по причине умирания созидающих энергий в душе. Тому свидетельство – распад монументальных форм в искусстве, быстрая смена чужих, входящих в моду стилей и, конечно, спорт, соглашается автор, предвидя общие процессы, которые затронут не в малой степени Россию.

Правда, есть в «Закате Европы» одинокие непроясненные места, в которых Шпенглер намекает на Мировую душу, отпускающую к жизни души вселенских культур и принимающую их обратно в свое лоно по свершении ими своих путей. В этой Мировой душе все вечно пребывает; в ней и поныне живы потерянные трагедии Эсхила. Но не это составляет пафос его книги. Приближаясь к нашему времени, Шпенглер показывает перерождение религиозной вертикали фаустовской души, вокруг которой вращалась европейская культура, ее превращение в горизонтальную, атеистическую ось европейской цивилизации. Но и вся русская философия, от Ивана Киреевского до Вл. Соловьева и Л. Толстого, соглашается Степун, посвящена вопросу обезбоженья европейской культуры, оскудения религиозного чувства, утраты органического чувства бытия, обезличенья человека механизмом. И все же, заключает Федор Степун, есть книги, в которых правильны все положения и верны все факты, но которые не имеют отношения к истине, потому что не имеют отношения к духовному бытию.[5] Не случаен интерес русских философов к книге Шпенглера, как и реплика Николая Бердяева, одного из авторов обсуждения: «Такие книги нам ближе, чем европейским людям. Это нашего стиля книга».[6]

Т. П. Григорьева

Март 2009

Часть I

Мне возмездие, и Аз воздам.

Квадратура круга

Пролог

Великий квадрат не имеет углов.

Лао-цзы

Меня давно уже привлекала тема «квадратуры круга», не столько с математической, сколько с мировоззренческой, психологической точки зрения. В самом звучании «квадратура круга» уже есть некий подвох или, скажем, шифр, утверждающий превосходство квадрата над кругом: круг, вписанный в квадрат, как подчиненное ему начало, что само по себе противоестественно, не встречается в Природе. Если воспользоваться символикой китайских текстов, то круг – это Небо, квадрат – Земля, и они прекрасно уживаются, когда занимают подобающее место. Невозможно объять бесконечное конечным, что соответствует «логике квадрата», но не логике Круга, или Целого. Можно объять Небом Землю, но не наоборот.[7]

К этим размышлениям я вернулась, когда узнала, что, согласно Гаагской конвенции 1954 года, три круга в одном – традиционный символ, изображенный на Знамени Мира Николая Рериха, – заменили на прямоугольник, к тому же пересеченный двумя диагоналями. Объяснили тем, что новый знак более заметен при охране памятников культуры, но причина лежала глубже, в первичных структурах сознания или в тех архетипах, к которым привлек внимание К. Г. Юнг и которые действительно предопределяют поведение людей.

Этот простой, казалось бы, факт утвердил меня в мысли о существовании двух мировоззренческих парадигм, которые условно можно назвать парадигмой квадрата, идущей от греков, и парадигмой круга китайцев. Обе уходят в глубину веков, притом почти одних и тех же (примерно VIII–III вв. до н. э. – то самое «осевое время», которое, по Ясперсу, говорит о глубинном единстве культур Востока и Запада). Две изначальные установки сознания создали разные картины мира, которые, однако, взаимодополнительны, лишь вместе составляют Целое – по закону высшей Необходимости, назови это Дао или «предустановленной гармонией» (по Лейбницу).

Греческая модель мира (парадигма квадрата)

Мне уже приходилось писать: греки шли от Земли.

Гея же прежде всего родила себе равное ширью
Звездное Небо, Урана, чтоб точно покрыл ее всюду
И чтоб прочным жилищем служил для богов всеблаженных.
(Гесиод. Теогония, 120–129)

Небо оказалось не только оскверненным (сын Геи, Крон, оскопил Урана), но униженным, вторичным по отношению к Земле, так же как Космос порой выглядит вторичным по отношению к Хаосу. Аэций напоминает слова Эмпедокла: «Космос (то есть мир как упорядоченное целое. – Т. Г.) один, однако космос не составляет [всей] Вселенной, но [образует] лишь некоторую, небольшую часть Вселенной, остальная же [часть ее] представляет собой необработанную материю»[8]. Само-естественно возникает геоцентризм. Мало кто из греков сомневался, что Земля центр мира. (Должна оговориться, что действительно «в

Греции есть всё», в силу хотя бы альтернативного мышления, привычки искать истину в столкновении сторон; так что речь идет о доминирующей форме сознания.)

Мысль греков ориентирована на Бытие: «Бытие есть, небытия же нет» – согласно Пармениду, притом Бытие неизменное, вечное. Лао-цзы же говорит: «Все вещи в Поднебесной рождаются из Бытия (Ю), Бытие же рождается из Небытия (У)» (Дао дэ цзин, 40).[9] Греки, похоже, не принимали во внимание то, что для китайцев было самым важным: все является из Небытия, полноты непроявленного мира. То есть в потенции все уже есть, и нужно не изобретать, а внимать Вселенной, прислушиваясь к ее беззвучному голосу, чтобы не отпасть от нее. В Неявленном заложена Небесная Программа, которая предопределяет характер земной жизни. Отсюда метод Недеяния, ненарушения естественного ритма. У Ван Би (226–249) спросили: «Если у (отсутствие) лежит в основе всех вещей, почему Конфуций не говорил об этом, тогда как Лао-цзы говорил об этом безостановочно?» На это Ван Би ответил: «Совершенномудрый (Конфуций) отождествил себя с у (отсутствием) и понял, что этому нельзя обучить, потому он вынужден был говорить только о ю (наличии)».[10]

Китайцы ориентировались на Неизменное, вечные Законы, о чем говорится в первой строке «Дао дэ цзина»: «Явленное Дао (Путь) не есть постоянное (истинное) Дао». То есть явленное, мир вещей, не отражает в полной мере законов Вселенной. Греки же в большей степени полагались на явленное, обозримое, на то, что можно подтвердить в опыте или логически. Лишь в XX веке – если не иметь в виду апофатическое богословие – наука пытается переосмыслить Ничто, в частности, новое понимание Вакуума в физике: космическая энергия таит в себе все невидимые формы. Но китайские мудрецы верили в изначальную моральность неявленного мира, в небесную Гармонию, которая должна осуществиться на Земле усилиями пробужденного человека (что в греческую мысль внесло христианство – «Благую весть», Евангелие).

Хотя Демокрит признавал, помимо атомов, пустоту, но она противоположна тому, что понимают под Пустотой китайцы – пустотность от лишнего, от вибрирующих дхарм-элементов бытия, препятствующих Просветлению. (Циолковский назвал вибрирующую энергию «взбаламученным нулем».) Если Пустота для китайцев есть Великое Единое, изначальное лоно сущего, то у греков «пустота» разделяет вещи. Так же как беспредельное (апейрон) Анаксимандра не похоже на беспредельное Дао или Великий Предел (Тайцзи), который называют еще Великой Пустотой (Тай сюй).[11] Беспредельное греков нуждалось в паре, в пределе, что выражено в первой же из десяти пар Пифагора: «беспредельное-предел», то есть нужен предел, чтобы беспредельное осуществилось в мире вещей, подвластном человеку.[12] (Не случайно Плотин считал «двоицу» Пифагора первым различием и «дерзостью», послужившей причиной распадения Единого на множество, а так как ум отпал от Единого, отпала от ума и душа.)

вернуться

5

Освальд Шпенглер и Закат Европы. Н. А. Бердяев, Я. М. Букшпан, Ф. А. Степун, С. Л. Франк. М.: Книгоиздательство «Берег», 1922, с. 6–33.

вернуться

6

Н. А. Бердяев. Предсмертные мысли Фауста // Там же, с. 72.

вернуться

7

Может быть, потому эта проблема, над которой уже около трех тысячелетий ломали голову математики и геометры, оставалась неразрешенной, что ей не соответствовал метод: за исходное брали вторичное, квадрат, пытаясь уподобить ему круг путем дробления квадрата на многоугольники, то есть путем возрастающего множества. Можно через Одно понять всё, но не через всё Одно. (Не удивительно, что в 1882 году число п признали наконец «трансцендентным».)

вернуться

8

Антология мировой философии. М., 1969, т. 1, с. 300.

вернуться

9

Китайских мудрецов цит. по: Сочинения китайской классики: в 20 т. Токио, 1960-е годы (на китайском и японском языке).

вернуться

10

Цит по: Фэн Ю-лань. Краткая история китайской философии. СПб., 1998, с. 242. Не могу не отметить неудачный, с моей точки зрения, перевод «у» как «отсутствие», «ю» как «присутствие», «наличие»; с таким же успехом можно назвать «у» «все-присутствием». Я перевожу «у» как «Небытие», «ю» как «Бытие», хотя приходится объяснять, что содержание этих понятий противоположно греческим. Возможно, целесообразнее оставлять китайские термины, для начала пояснив их смысл, как и делается дальше в упомянутой книге.

вернуться

11

«Дао-нуль бродит в царстве Великого Нуля; гнездится в Пустоте. Дао – средина (точка) без измерений, без формы, без постоянств» (Алексеев В. М. Китайская поэма о поэте. Стансы Сыкун Ту (837–908). Петр., 1916, с. 455, 456). Ср. с Аристотелем: «Нелепо при этом считать пустотой точку: она должна быть местом, в котором имеется протяжение осязаемого тела» (Физика, 4, 7).

вернуться

12

Эта потребность в пределе, опоре прошла через всю европейскую культуру и прозвучала в «Потерянном рае» Дж. Мильтона: «Законам покорясь, и обрела // Пределы – беспредельность». (Не оттого ли, что человек так и не обрел опору в себе?)

2
{"b":"207186","o":1}