— За встречу! — Бокалы чокнулись и в реальной жизни, и в зеркальной, только в последней без хрустального звона.

— Нравится трюмо? Антикварная вещь!

— Очень нравится! — воскликнула Катька. — Наверное, ужасно дорогая?

— Еще бы! А мой дурень хотел его выбросить! Прикинь, это нормально?

Подруга вздохнула. Это ведь она познакомила Верку с пожилым дипломатом. А сама нацелилась на другого — молодого и красивого. Только тот на ней не женился: поматросил, как говорят, и бросил. А эта курица вытащила выигрышный билет…

— Марк сказал, что вы очень трудно улетали… Может, потому и не хотел брать?

Вера скривилась:

— Есть такие люди, у которых все трудно. А у других — все легко! Сели и полетели — что тут трудного? Правда, где-то что-то взорвалось, ну и что? Я не слабонервная. Через час уже были в Узбекистане, там местные стол накрыли прямо на траве, такой вроде пикник. Со вторым самолетом действительно были проблемы, но все живы остались, так что ничего страшного.

— Слушай, подруга, как я поняла, это у твоего Марка все трудно, а у кого-то другого все легко, — Арбузова многозначительно прищурилась. — Кто этот «другой»? Небось, герой твоего романа?

Вера засмеялась и подкатила глаза. Они допивали бутылку, и она чувствовала приятное опьянение.

— Угадала, подруга! Красивый, мужественный, мускулистый — настоящий мужик! У него даже ранение есть! Представляешь моего Марика с ранением? Только если ударит себя молотком по пальцам…

— А кем он у вас работал?

Вера осеклась.

— Кем, кем… Это тайна, должна понимать! Да и неважно, кем работал. Главное, хороший любовник и щедрый… Вот смотри! — Она показала платок, покрутила на запястье браслет с бирюзой. — Его подарки!

Катька снова вздохнула:

— Так у тебя роман с продолжением?

— Увы! — Красавица в зеркале выпила очередной бокал. — Мы расстались навсегда. Разошлись, как в море корабли…

— Почему?

— Да потому, что думать надо головой! Он свое назначение получит, Марк — свое, и разъедемся в разные страны… Это дипломатическая работа, милая, а не хухры-мухры!

Послышался звук отпираемого замка. Вера приложила палец к малиновым губам.

— Мой пришел! Все, закрываем тему!

В кабинете начальника отдела ГРУ подполковник Шаров чувствовал себя неуютно, но сильно не беспокоился как человек, довольно точно представляющий себе, что его ждёт. Он только что закончил доклад и, чуть скосив глаза, смотрел на отражение начальника в полированной столешнице прямо перед собой. Тот, вальяжно откинувшись на спинку широкого кожаного кресла, читал письменный отчёт. Дочитав, придвинулся к столу и отложил бумаги в сторону.

— Ну, на Индигову официального компромата нет, — медленно проговорил он, облокачиваясь на стол и кивнув на отчёт. — Поэтому и ставить вопрос об отстранении от дипломатической работы её супруга тоже не имеется. А вот на вас…

Он поднял круглое лицо и через большие роговые очки взглянул на подчиненного.

— На вас поступили официальные жалобы: джеймсбондовщина, уничтожение личного имущества сотрудников посольства, неумение строить отношения с коллегами, неуважительное отношение к руководителю дипоргана, критические высказывания в адрес Центра… Это весьма серьёзно!

Шаров посмотрел в лицо начальнику, но глаз не рассмотрел — в синеватых стеклах ярко отражались огромные окна кабинета. Он кивнул:

— И вполне достаточно, чтобы не выпускать меня за рубеж…

— Ну зачем же сразу так, — неискренне, как любой нормальный кабинетный работник, сказал начальник, отводя взгляд. — Пару лет поработаете в центральном аппарате, а там видно будет. Кстати, нелегальные источники сообщают, что американцы в Кабуле получили информацию о возвращении наших войск. В городе ходят страшные слухи, моджахеды стоят на ушах… Откуда у них может быть такая информация?

— Не могу знать, товарищ полковник! — не моргнув глазом ответил Шаров.

— Вот видите! Слабая оперативная осведомлённость, это тоже большой минус в работе!

— Виноват! Разрешите идти, товарищ полковник?

— Идите!

Шаров вышел из кабинета. Лицо его было бесстрастно.

Все рынки мира в принципе одинаковы: обилие народа, шум, гам, толчея… Даже товары, по большому счету, одни и те же — экзотические фрукты, овощи, мясо и птица, ткани, камни… Конечно, где-нибудь на Чукотке или на Аляске рынки выглядели бы по-другому, но там их попросту нет: базары — любимое детище южных широт, и товары на них соответствующие. Здесь всегда толкутся туристы, и хотя русские еще не протоптали дорогу в ОАЭ, сотрудники посольства и члены их семей имеют возможность изучать арабские достопримечательности.

Но Золотой рынок Дубая поразил даже видавшую виды жену дипломата! Тут нет дурианов и бананов, нет платков, платьев и накидок: куда ни кинь взгляд — везде короткими колючими лучиками блестит золото! Романтики и столь же безнадежно бедные, сколь и неисправимо порядочные, люди считают его презренным металлом, подавляющее же большинство истово молится Золотому Тельцу как символу могущества и богатства. Но здесь его так много и в столь непривычных формах, что не чувствуется ни презренности, ни могущества: это просто материал, из которого делаются здешние товары.

Золотые, похожие на остроконечные шлемы для танцовщиц из гаремов, шапочки со свисающей золотой завесой, золотые бюстгальтеры, золотые украшения на любой вкус, золотые цепочки, километрами намотанные на огромные деревянные катушки, золотые звери и птицы, золотые чашки, ложки, блюдца…

Но Вера Индигова достаточно взыскательная женщина, чтобы бросаться на этот ширпотреб, пусть и золотой. В антикварной лавке старого араба она присмотрела старинный витой браслет с древней арабской вязью и вставками из жемчуга и коралла — изысканная, штучная вещица! Любуясь, надела сначала на одну руку, потом на другую, приблизила, отставила подальше, подошла к потускневшему зеркалу… Просто чудо! И к лицу подходит, и к глазам, и к платку из тонкого кандагарского шёлка, который ей когда-то, в другой жизни, подарил Джек Коллинз.

— Сколько стоит? — с сильным акцентом спросила она по-английски.

— Тысяча доллар, — на еще худшем английском ответил старый продавец.

— Очень дорого….

Вера с сожалением сняла браслет с тонкого запястья и положила обратно на прилавок.

— Для такой красавицы нет ничего «очень дорого»! — Рядом с браслетом шлепнулась, рассыпавшись, пачка пятидесятидолларовых купюр. — А за такой подарок судьбы я готов купить тебе верблюда в золотой попоне!

Вера вздрогнула. Низкий мужской голос был знаком. Она резко обернулась. Сзади стоял улыбающийся Коллинз.

— Джек?

Он взял с прилавка браслет и снова надел его Вере на руку. Поцеловал, склонившись, длинные тонкие пальцы.

— Это уже было, — напряжённо сказала Вера. — В другой стране… И в другой жизни…

— Ошибаешься, Верочка, жизнь у нас одна, — весело сказал Коллинз. — И в этой жизни я искренне влюблён в одну прекрасную женщину! Пойдем скорее, я хочу достойно отметить нашу встречу!

— Неужели случайную встречу? — Женщина настороженно смотрела на Коллинза. Она слишком много раз выслушивала инструктажи «подкрышников», чтобы наивно верить в столь чудесные совпадения.

— Это не случайность, дорогая, — Джек прижал её к себе и зашептал на ухо: — Это судьба! Я же предупреждал тебя. Не помнишь? «Я водитель-дальнобойщик. Рейс может быть долгим, но я всё равно вернусь когда-нибудь…»

Веру бросило в жар. Чувства, которые она считала давно погасшими, вспыхнули, как темные угли, на которые плеснули бензином. Да какая разница — случайность, не случайность… Главное, Джек снова рядом, его сильная рука обнимает ее талию, его мягкие губы шепчут в ухо слова, от которых кружится голова… А все остальное не имеет значения! В конце концов, бывают же на свете чудеса!