– Условились.

– В таком случае откройте кошелек, который я вам передала, рассчитывая на ваше согласие.

– Все золото! – воскликнул Ле Мофф со сверкающими глазами.

– Десять тысяч ливров, это только задаток. Достаточно для вас, полагаю?

– Даже для того, чтобы следовать за вами в ад, если надо, и чтобы слепо исполнять все ваши желания.

– Хорошо. Теперь я надеюсь, что вы согласитесь показать мне даму, которая у вас там находится?

– Вы желаете?

– Я желаю ее видеть.

– Только видеть и более ничего?

– Видеть и поговорить с нею.

– Согласен, но с условием.

– Что такое?

– Что она ни за какие блага не вырвется из моих рук… Так! Мне хорошо известны дамские прихоти: сначала они обращаются в огонь и пламя. Страсть – не хочу знать какая – ослепляет их, потом вдруг все проходит, буря утихла, и тут начинается нежное страдание. А там, как ни вознаграждайте друга Ле Моффа, – его репутация навсегда потеряна в глазах клиентов, удостаивающих его своею доверенностью.

– Какой же ты опытный мошенник, приятель Ле Мофф! Тебя ожидают успехи – это я предсказываю тебе.

– Итак, позвольте проводить вас, – сказал атаман, наполняясь гордостью: подобные похвалы казались ему необыкновенно лестны.

Со многими предосторожностями он вывел замаскированную даму из кабинета, дверь которого была устроена на особенных пружинах. Затем он повел ее по массивной лестнице, извивавшейся вдоль стены до самой двери первого этажа.

– Отворите, – сказала она.

– Сначала посмотрите. В делах, по-моему, прежде всего аккуратность. Если бы я имел честь знать вас, то просто сказал бы вам: там ваша соперница. Но согласитесь, можно и ошибиться.

При этих словах он отодвинул потаенное окошечко, сделанное в двери.

Перед глазами незнакомки явилась привязанная к креслу женщина с кляпом во рту. Испуганными, полупомешанными глазами она смотрела на открывшееся окошечко, стараясь понять, какие новые враги покажутся в комнате.

Но дама в ту же минуту сама затворила форточку и в большом волнении спустилась с лестницы, скрывая в темноте бурные чувства, тревожившие ее душу.

Не поморщившись, она пересекла залу, где потешались кто как умел товарищи Ле Моффа. Когда же он отворил ей дверь на улицу, она высокомерно и смело прошла мимо него – прямо к лошади, которая в нетерпении била копытом и почти перегрызла уздечку, привязывавшую ее к коновязи.

Ле Мофф скрестил руки с такой ловкостью, которая сделала бы честь самому изящному придворному. Незнакомка уверенно поставила ногу на его руки и быстро вскочила на лошадь.

Но атаман держал узду в руках.

– Ну, чего еще хотите? – спросила она.

– Еще одно слово, очень важное, по-моему, хотя это для меня все равно.

– Что за слово?

– На кого должен я сделать нападение на улице Дракона?

– Вы узнаете, когда надо будет действовать.

Он выпустил узду, поняв, что тут ничего не выяснить. На этот раз незнакомка сама приостановилась.

– Послушайте, господин Ле Мофф, я уверена, что вам очень хочется знать, с кем вы имеете дело, но вы слишком искусны для того, чтобы прибегнуть к насилию. Итак, вы намереваетесь подсматривать за мной, чтобы выведать, кто я?

– Клянусь…

– Не лгите. Но слушайте же: я вам запрещаю – понимаете ли? Я запрещаю вам следовать за мной или подсылать кого-нибудь другого шпионить за мной.

– Никто не будет за вами следовать, – отвечал бандит с низким поклоном.

– Ступайте в гостиницу и заприте за собою дверь.

Ле Мофф повиновался. Амазонка ударила хлыстом лошадь и помчалась во весь опор.

Не сделала она и тридцати шагов, как встретила человека, тоже верхом, который проехал мимо.

– При мерцании звезд она, казалось, узнала его, ясно рассмотрев белокурые волосы, висевшие из-под шляпы и обрамлявшие черную маску на лице.

– Это он! – сказала она с яростным волнением. В голове мелькнула мысль последовать за всадником, но после недолгого размышления она удержалась.

«Впрочем, какое мне дело!» – подумала она. И с этими мыслями направилась в самый центр Парижа. Путь ее лежал в квартал городской Думы по темным безлюдным улицам, безмолвие которых нарушалось только топотом копыт ее лошади.

Однако, приближаясь к площади, она невольно оглянулась, как бы под влиянием внезапной мысли, и показалось ей, что какая-то тень с чрезвычайными предосторожностями скользит вдоль улицы.

«Этот негодяй следует за мной!» – подумала она.

Она пустила лошадь крупным галопом, чтобы топот по мостовой раздавался громче. Выезжая с площади на узкую улицу Мутона, она вдруг обернулась и увидела, что всадник, преследовавший ее, соскочил с лошади и прямо бросился за ней, вероятно боясь потерять ее в лабиринте узких переулков.

Таинственная дама была искусной наездницей; ни на минуту не останавливая свою лошадь, она спрыгнула на землю и, ударив хлыстом по разгоряченному крупу, заставила лошадь продолжать бег.

Исполнив это непростое упражнение вольтижирования, она затаилась у стены углового дома и стала ждать.

Прошло несколько минут. Преследовавший ее человек скоро поравнялся с ней, скользя вдоль стены в том направлении, откуда слышался лошадиный топот. Вдруг незнакомка появилась перед ним, загородив ему дорогу.

– Куда идешь? – спросила она смело.

Человек не ответил, но попятился назад, ошеломленный неожиданностью.

– Ле Мофф, ты изменник! – сказала она тихо, но с жестоким выражением.

Ноги его как будто приросли к земле – нежная, ослепительной белизны рука блеснула при лунном свете, направляясь к его груди. С ужасом увидел он в прекрасной руке пистолет. Он хотел отскочить, обнажить шпагу, но не успел пошевелиться.

Выстрел нарушил ночное безмолвие – тяжелое тело упало на землю. Таинственная дама свистнула, лошадь вернулась к ней. Быстро вскочив на нее, амазонка понеслась по темным улицам, не обращая внимания на окна, отворявшиеся в домах на звук пистолетного выстрела.

Совсем смеркалось, когда Бофор прибыл в дом архиепископа. Не поднимаясь по лестнице, он подозвал одного из слуг коадъютора.

– Не знаешь ли ты, во дворце герцогиня Монбазон?

– Она здесь, ваша светлость, – отвечал слуга.

«Непременно у нее ключ от этой тайны», – думал Бофор, шагая по лестнице.

В ожидании ужина в зале образовалось несколько обособленных групп. Роскошное гостеприимство хозяина всегда собирало за его вечерним столом множество друзей и знакомых.

Бофор не колебался, прямо подошел к самой блистательной группе, оживленной присутствием прекрасной герцогини Монбазон.

Неудовлетворенная судом королевы в ссоре с герцогиней Лонгвилль, герцогиня де-Монбазон возненавидела королеву и пристала к рядам Фронды, зная, что в междоусобной войне есть место для всякого честолюбия, для любой мести. По этому случаю ей не мешало знание того, что госпожа де Лонгвилль есть душа и руководящая мысль этой партии.

Герцогиня де-Шеврез, хотя и старше ее летами, была дочерью ее мужа. Редкая красота, необычайная, восхитительная внешность госпожи Монбазон вызывала восторг и удивление мужчин, поклонников женских прелестей. Высокий рост, роскошные формы, черная копна волос, от природы несколько вьющихся – все придавало ей величавое очарование сановных венецианок или римских красавиц, для которых любовь и наслаждение были единственной целью жизни.

Надо сказать правду, что она не славилась простотой своих обычаев и чистотой нрава, но не мужчинам же упрекать за слабости эту дивную красавицу.

Для Бофора не было тайной, что он произвел сильное впечатление на сердце герцогини Монбазон и что ее бешеному характеру не сродни было выносить оскорбительное соперничество. Вот почему он надеялся через нее доискаться истины.

– А! Вот и сам герцог Бофор! – сказала герцогиня, увидев его. – Наверное, он откроет нам тайну этого дела.

– Какого дела?

– Как взрыв пороха разнеслась по всему Парижу эта молва, любезный герцог; другого разговора нет.