В конторе жилищного управления был приемный день. Желающих пообщаться с коммунальным начальством нашлось немало. Ермаков терпеливо дожидался своей очереди.

Время от времени его клонило в сон… Вчера он опять полночи не мог уснуть из-за своего музыкального соседа.

Это становилось сущей напастью. Каждый раз, когда поздно вечером в соседней комнате на полную мощь врубался магнитофон, у Егора начиналась истерика. Он мучился, не зная, куда деться от этого безжалостного агрессивного шума. И ничего не помогало: ни вата в уши, ни успокоительные капли, ни снотворное… Попытки поговорить с соседом по-хорошему тоже ни к чему не привели. Он только презрительно ухмылялся и упорно стоял на своем: «У себя дома я могу делать все, что хочу!»

Егор был незлым человеком. У него никогда не было врагов. Даже когда приходилось драться, он делал это без ожесточения. Просто потому, что так надо… Но сейчас он чувствовал самую настоящую ненависть. К этому невзрачному худощавому человеку, с вечно напряженным бледным лицом. Он готов был растерзать его, разорвать на части… Сосед казался ему похожим на какого-то маленького неопрятного зверька с запущенной грязной шерсткой.

«Хорек… Нет… Злобный заяц!» – Ермаков где-то слышал это выражение. И оно очень точно определяло суть – злости, как у тигра, а силы, как у грызуна.

– Кто последний? – осведомился сухонький седовласый мужчина.

– Там спрашивайте, – указали ему в дальний конец коридора.

Народу нисколько не уменьшилось. За час, что Егор здесь находился, из кабинета вышли только трое. А перед ним было еще семеро.

«Сколько же здесь сидеть придется? Может, лучше в другой раз?»

Но чувство долга не позволило Егору ретироваться. Он мужественно решил дождаться своей очереди.

– Вас тоже соседи залили? – поинтересовалась у него пожилая женщина.

– Нет, – ответил Ермаков. – Потолок протекает.

– Верхний этаж?

– Верхний.

– Беда… А нас соседи залили. Уехали, а кран забыли закрыть. Второй месяц обещают сделать ремонт – и никак!

– Не дождетесь, – вмешался сидевший рядом мужчина. – Полгода добиваюсь, чтобы швы межпанельные заделали. Куда только ни обращался. Бесполезно… Придется, видно, за свой счет…

– У них на все одна отговорка, – донесся откуда-то сбоку недовольный голос. – Денег нет, ждите!..

Через какое-то время народ, выпустив пар, умолк. В мрачном полутемном коридоре повисла тишина… Устав бороться со сном, Ермаков бессильно уронил подбородок на грудь.

– Ваша очередь! – услышал он.

Быстро поднявшись, Егор вошел в кабинет.

За белым широким столом возвышалась полная розовощекая дама. Ермаков был с ней знаком. Ведь он заходил сюда уже не впервые.

– Здравствуйте, Галина Михайловна!

– Здравствуйте, – сухо произнесла она.

– Я был у вас… Помните?

– Не помню.

– Ну как же?.. Вы обещали… Насчет потолка.

Зазвонил телефон. Галина Михайловна сняла трубку и властным жестом указала Ермакову на стул.

Минут десять она говорила по телефону и за все это время ни разу не взглянула в его сторону. Словно здесь никого больше не было. Поглощенная беседой, она увлеченно кивала, хмыкала, прерывая диалог темпераментными восклицаниями:

– Что ты! Ну да!.. А он?.. А она?.. Угу. Угу… А она?.. А он?

Судя по всему, разговор к работе отношения не имел. Тем не менее, Ермакову ничего не оставалось, как сидеть и слушать… Наконец она положила трубку и осчастливила его своим вниманием.

– Так что, говорите, у вас?

– Я заходил уже…

– По поводу горячей воды?

– Нет… Насчет потолка…

В кабинет заглянула невысокая подвижная брюнетка с картонной папкой в руках.

– Галина Михайловна, нужна ваша подпись.

Коммунальная начальница, кивнув, пригласила женщину войти, и, вооружившись авторучкой, размашисто расписалась на нескольких листах. Видно было, что делает она это не без удовольствия.

Брюнетка поблагодарила и собралась покинуть кабинет, но Галина Михайловна задержала ее.

– Какая, Оленька, кофточка у вас красивая…

– Спасибо.

– Что-то я у вас раньше ее не видела. Обновка?

– Да.

– Где покупали?

– В универмаге, напротив.

– Почем?

– Совсем недорого. Со скидкой.

– Что вы говорите?

– Между прочим, там на вас замечательные блузки были. Такие, с отложным воротничком, здесь прошито, рукав приспущен, тут рюшечки… И пуговицы очень красивые – бирюза с золотой окантовкой.

– В каком отделе?

– На втором этаже. Там, где раньше парфюмерия была… Кстати, духи тоже купила. Как запах?

– Удивительный аромат… Вы, Олечка, просто прима!

Ермаков, молча, ерзал на стуле. Было такое ощущение, что про него опять забыли.

«Как можно так работать? – возмущался он про себя. – На ставке, наверное… Вот если бы на проценты вас перевести! От сделанного… Тогда бы сами, небось, по району бегали, искали, где и что починить».

– Так что у вас? – снизошла, наконец, Галина Михайловна. – Кран, говорите, течет?

Егор почувствовал себя пациентом психбольницы. Он едва удержался, чтобы не заорать: «Какой еще кран! Потолок… Потолок, черт возьми!»

Но вслух произнес:

– Я уже был у вас.

– Ну и что?

– Хотел узнать – когда?

– Что когда?

– Потолок отремонтируете.

– Деньги будут – отремонтируем.

– Но вы обещали.

– Я обещала?

– Ну да, сказали – через неделю… Вторая закончилась – никаких результатов.

– Ждите. Нет средств.

– Сколько ждать-то?

– Вам сказали – ждите!

Разговаривать дальше было бесполезно. Все его усилия оказались напрасными – только время зря потерял. Практически целый день. Только затем, чтобы услышать это железобетонное «Ждите!».

– Ладно, сделаем вам… – неожиданно смягчилась Галина Михай-ловна. – Сделаем… Но не сразу… Какая, говорите, квартира у вас? Номер?

– Вообще-то я не себе… Соседка, старушка попросила… На нашей площадке живет.

– Молодой человек! – взорвалась дама. – Что вы мне голову морочите!

Егор почувствовал себя так, словно его уличили в подлоге.

– Никого же нет у старушки… Некому похлопотать.

– Идите, молодой человек, идите! Не мешайте работать!

«И это она называет работой!.. Бездельники!»

Праведный гнев душил его, рвался наружу… Но что он мог сделать?

На обратном пути Ермаков заглянул в магазин. Надо было купить что-нибудь к ужину.

Остановившись возле витрины, он вдохнул пряный запах копченых колбас и почувствовал, как проголодался. Однако все эти окорочка, шейки, карбонаты и балыки были для него сейчас недоступны… Завтра предстояло расплачиваться с хозяином квартиры. Причем за два месяца сразу.

Ермаков пересчитал мелочь. Хватало только на хлеб и кефир.

«Нет… Кефиром сыт не будешь. Надо что-то другое…»

Он решил купить два бульонных кубика. Хлеб можно пожарить – в холодильнике еще оставалось немного растительного масла. И запить это горячим куриным бульоном. Царский ужин!

За прилавком была знакомая продавщица. Та самая, что без причины недолюбливала его. Хотя, может быть, не только его, а всех покупателей, не способных сорить деньгами.

Высыпав на железное блюдечко горсть мелочи, Ермаков съежился под ее пристальным взглядом.

– Что это? – удивилась продавщица.

– Деньги, – бесстрастно ответил Егор. – Обычная разменная монета, которую еще никто не отменял.

– Да?

– Да… И я могу на них купить все, что вздумается. Хоть буханку хлеба, хоть вертолет!

– Где только насобирал…

– Вас это совершенно не касается.

Пересчитав мелочь, продавщица выложила на прилавок хлеб и бульонные кубики. Но напоследок удержаться не смогла:

– Вот такая и жизнь у вас будет – мелочная.

«Что ты знаешь про мою жизнь!» – с горечью подумал Ермаков. Ему было непонятно ее тупое высокомерие. Ладно бы, хоть что-то представляла из себя – актриса какая-нибудь или миллионерша… А то ведь обычная продавщица в занюханном магазинчике! Откуда это желание унизить и оскорбить?