– Все слышали, что сказал сейчас этот человек? Повторите, пожалуйста, еще раз под запись, чей же труп, по вашим прогнозам, будет третьим.

Покраснев от бессильной злобы, директор «Аполло» удалился из редакции крупными прыжками на костылях.

Услышав это, Зинка раздухарилась:

– Угрожать представителю независимой прессы?! Да я теперь буду дневать и ночевать в «Аполло»! Стану таскаться хвостиком за их персоналом, подслушивать разговоры и вообще всюду совать нос!

– Только помни: ни малейших нарушений закона, – предупредила ее Корикова. – Если раньше тебе сходил с рук шмон по сумкам инструкторов и публичные скандалы, то теперь любому твоему экстравагантному поступку придадут нужную окраску. Для имиджа «Девиантных» будет не очень, если нашу журналистку задержат за хулиганство или попытку кражи.

– Как?! Ты не хочешь, чтобы я продолжала расследование?

– Я разве так сказала?

– Но как же я могу его вести, если ты запрещаешь мне буквально все! Не вижу ничего противоправного в том, что клиент перепутает двери или нечаянно сунет руку в карман не своей куртки. Человеку свойственно ошибаться!

– К сожалению, закон считает иначе, – вздохнула Алина.

Не успела Рыкова толком просмотреть почту и заглянуть на Одноклассники, как зазвонил ее «Верту». Это была Криворучко.

– Как? Ты уже дала Мите…м-м… автограф? – издевательски поинтересовалась Рыкова.

– Зин, я ничего не понимаю, – заныла Оксана. – Может, в Шаповаловский парк есть какой-то другой вход? Я стою здесь уже час и десять…

– И чего выжидаем, интересно?

– Наверно, Митя ждет меня в другом месте…

– Ага. На другом конце города. В постели с другой. Хватит, повлюблялась и будет. Марш домой, я передумала давать тебе выходной.

А через час на ее мобильнике вновь высветился номер Оксаны.

– Зин, приезжай скорее, нас обокрали, – затараторила она в трубку.

– Так же, как в прошлый раз? – Рыкова не сразу поверила товарке. – Ты затеяла очередную проверку моей толерантности?

– Да нет, теперь все по-настоящему… Дома черт ногу сломит…

По квартире действительно словно Мамай прошел. Зал напоминал пункт сбора одежды для погорельцев. Пол был усеян горками тряпья, вытащенного из ящиков. Из-за раскрытых коробок и разбросанной обуви было негде ступить.

– Что-нибудь ценное сперли? – с ходу поинтересовалась Зина, в душе радуясь тому, что вовремя вывезла свою долю драгоценностей.

– Пока не знаю, – Криворучко трясущимися руками перебирала содержимое своей шкатулки. – Слава богу, все на месте.

– И доха моя цела и невредима, – с облегчением заметила Рыкова, увидев на плечиках в шкафу норковую шубу. – Но какого рожна надо было этому ворью?

Тут ее осенило.

– Постой, постой, – и она зашагала в сторону ларя на лоджии. Туда неделю назад она припрятала ульянин ноутбук. Зина планировала свезти его какому-нибудь компьютерщику, но за делами это вылетело у нее из головы. – Так и есть! Комп унесли!

– Тупой, еще тупее, – Криворучко и постучала кулаком по столу. – Из квартиры, набитой брюликами, вынести один лишь ноут. Может, это твой братишка озорует?

– А, может, это ты никак не уймешься? – напустилась на нее Рыкова. – Не мытьем, так катаньем отжимаешь у меня мою долю. Знаешь, мне надоели твои костюмированные шоу. Гони ноут обратно, и я попробую вызвать в своем сердце снисхождение.

– Но это правда не я, – глаза Криворучко сделались еще более круглыми. – Да меня и дома не было, ты же это прекрасно знаешь…

– Ничего не знаю. Может, ты и не выходила никуда.

– Как же, а свидание с Митей?

– Митя? – Рыкова вскочила с табуретки, озаренная новой идеей. – Ну-ка давай в подробностях рассказывай мне про своего прынца.

– Он сказочно, неимоверно прекрасен, – мечтательным голосом произнесла Криворучко.

– Тут не вечер воспоминаний старых дев. Детали, красава, детали. Какие у него волосы? Глаза? Во что он был одет?

Эти простейшие, казалось бы, вопросы заставили Криворучко сильно задуматься.

– Ну, какие у него глаза? – допытывалась Зинка. – Поди, изумрудные? Или, может, цвета морской волны?

– Зин, я не помню…

– Вот она, современная молодежь! Идут на свидание, даже не заглянув в глаза любимому человеку.

– Я заглядывала… я просто глаз не могла оторвать… и не помню ничего.

– Ну а волосы у него какие, помнишь?

Криворучко распахнула глаза еще шире. Похоже, она была в шоке от себя самой.

– Ну, ну? – напирала Рыкова. – Черные? Русые? Рыжеватые? Каштановые? Льняные? Пышные? Прилизанные? Кудрявые? Неужели тоже не обратила внимания? Однако ж, какая ты, красава, всеядная. Тебе, похоже, любой сойдет. Ну, теперь мне совершенно ясно, что никакой выдающейся красотой там и не пахло.

– Я клянусь… он очень красивый, – сбивчиво заговорила Криворучко. – За таким някой я пошла бы на край света. Я всю ночь представляла, как он наклоняется ко мне и нежно-нежно целует в губы, – и Оксана потянулась руками вверх.

Зинка щелкнула пальцами:

– Ну-ка, дубль два сценки «Нежный поцелуй».

Криворучко послушно подняла руки, воображая, как обнимает красавчика за шею.

– Стоим так, не двигаемся, не дышим, – Рыкова что-то прикидывала. – Ну что, 180–182 сантиметра в нем, пожалуй, есть… Снято! Шагом марш чистить картошку!

И, уставившись мимо Криворучко, она закурила. В голову лезли мысли, одна другой интереснее.

Как ни хорохорилась Рыкова перед коллегами, но после угроз Гольцева идти в клуб ей совершенно не хотелось. Но, во-первых, надо продолжать расследование. И, во-вторых, уже середина марта, а она не похудела ни на кило. И даже, страшно сказать, поднабрала еще.

В клубе она решительным шагом подошла к Казаринову:

– Сегодня я даю тебе последний шанс исправиться. Или до конца недели я худею на один килограмм, или ты ищешь новое место работы…

Однако на тренера эти слова не произвели никакого впечатления. Зинке стало очевидно, что он нисколько не боится репрессий.

– Не советую вести себя так заносчиво, – заявила она. – Ты кто? Обслуга. Вот и делай, что тебе хозяева приказали.

– Я не обслуга, а высоквалифицированный работник физической культуры с высшим медицинским образованием, – насмешливо отвечал тренер. – Но хозяин действительно отдал мне кое-какое распоряжение. А именно – игнорировать тебя. Что я с удовольствием и делаю.

И Кирилл отошел от нее.

– Ах вот как? – распрямив спину, Рыкова направилась в сторону Ядова. – Гоша, ты был прав, рекомендации этого самодовольного типа не стоят и ломаного гроша. Сожалею, что вовремя не сориентировалась, кто есть кто, и потратила время на дилетанта…

– И я тоже сожалею, – отвечал ей Ядов. – Но мне запрещено с тобой заниматься.

– Как? Я готова сейчас же оплатить десять персоналок. У меня серьезные намерения.

Ядов алчно сглотнул слюну, но быстро справился с волнением:

– Извини, не могу. Чтобы сюда устроиться, знаешь, какой я конкурс выдержал?

Совершенно растерявшись, Рыкова решила обдумать ситуацию в кафе.

– Фитнес-картошку и эклер-лайт, – надменно бросила она официантке.

– Извините, у нас сейчас перерыв. По графику кварцевание.

– Какое еще кварцевание? Мы, кажется, не в операционной.

– Прошу прощения, но это предписание Росздравнадзора.

Тут за спиной у Зины раздались знакомые вздохи и постанывания. К стойке приближалась Катя Стражнецкая.

– Мне безуглеводную корзиночку, – жеманно, как всегда, сказала она барменше.

– И ваш любимый кофе для похудения со сливками-нонкалорин? – подхватила та.

– Пожалуй. И еще вон ту обезжиренную ножку, – и она указала на копченый окорочок с лоснящейся поджаристой корочкой и пояснила Зине: – Всегда беру курицу, в ней практически нет калорий.

– Постойте, а как же перерыв на кварцевание? – громко спросила Рыкова. – Или вы бессовестно ввели меня в заблуждение?

– Извините, но я не могу вас обслужить, – смутилась барменша. – Директор внес вас в черный список. Если я продам вам хоть кусок хлеба, меня уволят.