Алексей вновь и вновь осмысливал произнесенные адвокатом слова и удивлялся его остроумию и находчивости.

Уже ближе к одиннадцати Баранов отложил книгу и протер глаза. «Придётся идти домой пешком, хорошо, что недалеко, около километра», - подумал он, но выйдя на улицу и почувствовав холодный ветер, пошел быстрее. Его мысли были разрозненными, но все об одном: русском правозащитнике Федоре Никифоровиче Плевако. Вот кто точно адвокат по призванию, адвокат от Бога. А сможет ли он своей речью хоть когда-нибудь защитить человека? Только этого ему хотелось больше всего на свете.

Очередной судебный процесс с участием Баранова состоял в следующем: Евгений Костицин, сорока девяти лет, около трех лет назад освободился из мест лишения свободы и решил начать жизнь заново. Перебравшись в свой старый и заброшенный деревянный дом, который достался ему от недавно умершего отца, он принялся его восстанавливать. Беспризорных мальчишек, которым его дом служил временным укрытием, Евгений выгнал, но увидев, что они слоняются без дела, сжалился и пустил обратно, предварительно установив простые правила: помогать ему по дому и не воровать. Мальчишки его условия приняли и скоро у них завязались почти отеческие отношения. Дом все вместе восстановили, а через несколько недель к ним пришел еще один мальчик, а через пару месяцев еще двое, потом еще и еще, так их количество увеличилось сначала до семи, а потом до девяти. Двое детей пришли с матерями, которые стали заниматься домашними хлопотами. Вот так и организовался приют для бездомных детей.

Евгений возился с подростками целыми днями, научил их пользоваться инструментами и они сколотили себе столы и стулья. В свободное время все вместе играли в футбол, а на выходных шумной компанией уходили на рыбалку. Скоро он нашел пожилого учителя, который согласился бесплатно по пару часов в неделю обучать детей грамоте.

Так они и жили, пока один из мальчишек ни разбил камнем фонарь в саду соседнего дома. Сосед разбираться не стал, а написал жалобы на нелегальный приют в различные инстанции.

Нагрянули проверки, которые установили, что детский приют организован незаконно, в доме не соблюдаются санитарные нормы для проживания детей, вспомнили и про судимость Костицина.

В суде Евгений честно рассказал, что ему стало жалко бездомных детей, и поэтому он пустил их к себе домой. Не выгонять же на улицу. По своему плачевному опыту он понимал, что детям нужно помочь стать нормальными людьми. Вот и делал, что мог и что сам не получил. Мастерить учил, рыбачить, по мелочам дом ремонтировать, да и чтоб все вместе были, помогали друг другу.

Улучшать условия проживания он согласился, только признал, что у него ограниченные возможности, дом маленький, да и денег нет. Но никто не в обиде: девочки спят на кроватях в одной комнате, а мальчики на полу в другой. Еды вроде всем хватает, запасы есть, хотя дети, конечно, хотят сладостей. Вот он насадил во дворе кусты с ягодой, осенью будет и лакомство.

- Вы хоть понимаете, что говорите, - оборвала его судья, - какие сладости, Вы организовали незаконный приют, содержите детей в антисанитарных условиях, завтра все они выйдут на улицу и создадут банды?

Евгений махнул рукой, ничего отвечать не стал и сел на стул.

Алексей выступил в защиту Костицина, но судья его слушать не стала, демонстративно переговариваясь с секретарем.

В итоге суд вынес постановление о привлечении Костицина к административной ответственности за нарушение санитарно-эпидемиологических требований, а представители органа опеки и попечительства пообещали в ближайшее время решить вопрос о дальнейшей судьбе детей.

Дочитав Плевако, Алексей взял в библиотеке книги с речами А.Ф. Кони, Н. П. Карабчевского и других пока еще неизвестных ему светил юриспруденции.

Читая, он обнаружил много интересных ораторских приемов, которые решил выписывать в блокнот и применять в своей работе. Некоторые факты были поистине любопытными, так Алексей узнал, что создатель партии большевиков, председатель Совета Народных Комиссаров Владимир Ильич Ульянов, сдав экстерном экзамены за курс юридического факультета Императорского Санкт-Петербургского университета, стал сначала помощником адвоката Хардина, затем Волькенштейна, и провел около десяти дел, благополучно все проиграв. «Тогда со мной не все потеряно», - удовлетворённо отметил про себя Алексей.

Проходя с чашкой чая мимо Татьяны, он на мгновенье остановился и коротко дал указание:

- Найди мне, пожалуйста, на ближайшее время курсы по риторике и ораторскому искусству.

После непродолжительных поисков Таня нашла двухнедельные курсы в Институте риторики и ораторского искусства. Эта была первая ступень – словестная импровизация. На ближайшие месяцы больше ничего подходящего не было и Алексей, предварительно созвонившись с институтом и уточнив программу обучения, записался на тренинг. А потом снова принялся читать, запоем глотая новые знания.

Скоро к нему опять зашла Таня и остановилась в дверном проходе, молчаливо рассматривая своего босса. Наконец, когда юрист обратил на девушку внимание, она расстроенным голосом произнесла:

- У меня плохая новость.

- Что может быть хуже проигранного дела? – удивленно произнес Алексей и продолжил, - говори.

- На городском форуме появились отзывы о Вас.

- И что пишут?

- Что Вы только проигрывайте и вообще с Вами лучше не связываться.

- Это все?

- Да, - уточнила Татьяна, выдохнув воздух.

Голова и плечи ее опустились, и от этого она казалась еще скромнее.

- И что ты расстраиваешься? - он посмотрел в глаза девушки, и, встав со стула, подошел к ней, положив правую руку на хрупкое плечо. - Мы ведь над этим работаем и обязательно победим, все у нас получится.

Татьяна улыбнулась и утвердительно закивала.

Алексей приехал в институт самым первым за сорок минут до начала тренинга, зарегистрировался и сел на один из стульев, стоящих полукругом к флипчарту. Сам кабинет был довольно аскетичным: парты, переставленные к стенам, доска прямо по центру, вешалка в углу и совсем никаких плакатов, которые могли бы поведать о тематике проходивших здесь занятий. Через десять минут пришла тренер с еще одним слушателем – мужчиной лет сорока и они принялись дружелюбно обсуждать последнее выступление какого-то знаменитого, но неизвестного Алексею оратора. Стали подходить и другие слушатели, любопытно рассматривающие друг друга и между делом вставляя реплики в разговор тренера с мужчиной.

Ровно в семь часов вечера начались занятия и Алексей познакомился со всеми участниками. Каждому слушателю раздали бэйджик с именем и попросили за полминуты рассказать о себе. Представлялись по очереди, кто как мог и это было одновременно интересно и забавно. Алексей отметил, что двое парней говорили очень уверенно. Еще четверо говорили, но немного запинались, а остальные больше волновались. Тренер, а точнее кандидат психологических наук, Алена Игоревна, поздравила всех с началом обучения и сказала, что риторика и ораторское искусство поможет нам стать еще лучше, освоить новые профессиональные горизонты, не бояться выступать и уверенно говорить перед аудиторией.

На первом занятии Алексей узнал, что всех их будут тренировать говорить свободно и красноречиво. Да, именно так, поскольку важно не то, что говорит человек, а как он это говорит. И вообще нужно научиться вызывать эмоции, чтобы с их помощью находить путь к сердцу человека. Не к разуму, а к сердцу и это главное преимущество хорошего оратора. Но для этого необходимо разучить целый арсенал средств, связанных с речью – силу голоса, темп речи, интонацию, паузы, слова-паразиты и многое-многое другое. Также необходимо было познать язык жестов, которым Алексей уже немного владел, но, как и большинство слушателей, просто не достаточно использовал. И говорить, говорить, говорить, практиковаться, как в спортзале нарабатывают приемы и повышают выносливость. И это все было впереди.

«Такие занятия настоящий клад, почему только в юридической академии нам их не преподавали, - думал Алексей про себя. - Как можно учить юристов и не учить их говорить? Почему за все пять курсов не было ни одного тренинга по риторике? Почему нам не раскрыли силу слова, о которой еще много веков назад великий Цицерон сказал: «Риторика – это свет, придающий блеск уму». А может, умные юристы никому не нужны?» Алексей вспомнил выпускников своей академии: многие из них говорили обыденным языком и составляли документы даже с орфографическими ошибками. Выступление такого юриста в лучшем случае дословное прочтение заранее написанного текста, но никак не свободная и уверенная самопрезентация. А что тогда думать о стратегии и тактике успешной правовой защиты, правильной подготовке клиента и свидетелей, умению совершенствоваться и помогать своим коллегам. Или это никому не надо?