На контрольном пункте этой выборгской дороги аншлаг! Никогда здесь такого не видел. Стоит четыре фуры, пара легковушек и даже автобус. Ментов много. Обычно здесь двое пасутся или вообще пусто. А сегодня! Раз, два, три, четыре, пять. Ага! Вон шестой! Чёрт! Машины проверяют. Водилы все выходят с документами, служивые лезут внутрь, шарят, нюхают.
— Нас ищут! – радостно пояснил Петер.
— И чему ты радуешься?
— Ну… Жизнь кипит, люди делом заняты, а не какой-нибудь фигнёй, как обычно!
Мы подползаем ближе, к бетонным заграждениям. Тылом к нам стоит фура, полуприцеп которой обтянут синим тентом. Менты стоят как раз рядом, мирно беседуют с толстым водилой, перебирают накладные, водительское, личные документы. Из-под тента выскакивает молодой гаишник:
— Порядок! Ну у вас там и вонь!
— Так, рыба… — грустно отвечает водитель. — А что у вас за переполох?
— Преступников ищем! — весело рапортует молодой гаишник, но побазарить им не дали. Дело в том, что из автобуса выперли всех пассажиров. Один, в костюме и в галстуке, начал орать: типа он, такой важный чел, торопится, опаздывает то ли на поезд, то ли на самолет, то ли по жизни, а вокруг одни уроды, останавливают, мешаются, подсекают. К недовольному голосу пассажира присоединился еще один возмущенный голос. Визгливое сопрано. У бабы так вообще истерика случилась. Трясет телефоном, угрожает тем, кто в телефоне сидит… Короче, все действующие лица этой мизансцены развернулись и двинулись к этим прекрасным людям с обостренным чувством справедливости и повышенной дозой эгоизма. Петер пихает меня в бок:
— Пора!
Мы на носочках, мы ветер, мы чижи, мы ассасины, мы бесы, мы тени… Неслышно, стремительно, не дыша… Добежали до фуры, задираю синий тент на веревочках, подхватываю за зад Петера, впихиваю, подтягиваюсь сам, он меня за шкирку и подмышку тащит. Легли… Тс-с-с-с… Фура гружёная, тяжёлая, не пошевельнулась от наших прискоков. Мы лежим живот в живот в проходе между длинными ящиками, с мерзким рыбьим запахом. Петер вцепился пальцами в моё тело, лицо сморщилось, подбородок дрожит.
— Задел рану? – шепчу я. Он кивает. Сжимаю его сильно в объятиях. Знаю, это почти всегда помогает, когда чьё-то тело близко, боль как бы растекается. А за пределами этого вонючего склада голоса:
— Во разорались!
— Что за люди?
— Э-э-э, гражданин начальник, ехать-то можно?
— Да! Счастливого пути! И не подсаживайте никого по пути!
— А что хоть за преступники? Из зоны, что ли, удрали?
— Нет. Тут недалеко убийство громкое. Неужели не слышали?
— Не… Не слышал. Откуда?
— Всё, езжайте!
Наш водила обошёл машину, что-то еще крикнул другому шофёру. Хлопнул дверью. Врубил на всю ивановскую радио с аутентичным шансоном и завёл мотор. Тронулись. Мощно помчались по трассе. Всё ближе и ближе к Питеру.
И если еще совсем недавно мысль о доме меня несказанно радовала, то теперь тупая боль в башке:
— Петер! Убийство?
— Не верь им.
— А кому верить?
— Мне.
— Почему я тебе должен верить?
— Поэтому…
И он присасывается к моим губам. Я дергаюсь. Парень забирается на меня, прижимает к полу, к ящикам. Опять находит губы, не даёт дышать. И я измученный жаждой и голодом вдруг начинаю его пить и есть. Пить и есть… Прохладные губы и вкус крови. Пью и ем… Пью и ем… И схожу с ума! Нет, я не был в аффекте! Я понимал, что целуюсь с парнем, но стало так хорошо и так страшно одновременно, адреналин так выстрелил в голову, что я плюнул на все эти оскорбительные вскрики моей нормальной ориентации. Никто не видит! Только рыбы. И те дохлые! И те в ящиках! А я хочу!
Он отрывается от меня:
— Ты мне веришь?
— Верю…
— Я не могу тебе лгать!
— Я верю…
— У нас есть время. Надо отдохнуть.
— Да.
И он отдыхает прямо на мне. Нашёл себе перину! Расслабился, щекой лёг мне на грудь, руки просунул мне под плечи. И что, спит?
А я нет. Я внушаю себе под рокот шестисот лошадиных сил: «Я – рыба. Я, блядь, пелядь! Моя жизнь в мутной водице закончилась. Этот рыбачок Петруша уловил меня в свои сети, сунул в кипящее масло, залил мексиканским жгучим соусом, вымочил в уксусе. Что сейчас? Обглодает? Кинет псам? Не верь!»
Но тут же отвечаю себе: «Это то, что ты хотел! Тебе послан человек, чтобы ты перестал быть рыбой! Верь ему! Не будь рыбой, будь рыбаком! Будь сильным, не будь мудаком!»
Комментарий к – 4 –
========== – 5 – ==========
Ехали недолго, с полчаса. Но этого хватило, чтобы пропитаться запахом рыбы. Этого хватило, чтобы поссориться с собственным «я» и вновь помириться. Этого хватило, чтобы одному из нас сладко вздремнуть.
Вдруг машина сбавила ход и вильнула на поворот. Стоп. Петер тут же проснулся, резво пробрался по мне к заднику, тихонечко приподнял тент и высунул нос наружу. Повернулся ко мне и шепчет:
- Фу-у-у… Вроде не патруль! Какая-то забегаловка!
Сбоку, из-за ящиков с рыбой, с улицы послышался голос нашего шофера:
- А-а-а! Брателло! Да, я!.. Я уже приехал в «Автостол»! А ты когда?.. Учти, у меня времени мало, тебя тут дожидаться! Скоропорт везу!.. Когда будешь-то?.. Привёз, конечно! Зачем бы я звонил?.. Ну, всё, жду!
Голос водителя затих, послышались шаркающие шаги в сторону от машины.
- Пошёл обедать! – предположил Петер. – Блин, так хочется чего-нибудь слопать или выпить!
- А если я схожу в эту забегаловку, что-нибудь принесу! Тебе нельзя, опознают по ране. А у меня где-то и карточка банковская есть!
- Ха-ха-ха… Не думаю, что карточка тебе поможет! Но вообще иди! Горячей воды ведь бесплатно дадут! Возьми фляжку и кофе, попроси, чтобы налили кипяточка! У тебя как раз вид бомжатский, дадут бесплатно, жалеючи!
Я соглашаюсь. Чтобы в темноте не просыпать кофе, попадая в узкое горлышко фляжки, беру всю сумку с собой. Прислушиваюсь, рядом вроде никого. Эх, была не была! Резко откидываю тент и спрыгиваю наземь. Оглядываюсь – никого, обхожу машину. «Наша фура» стоит четвертой среди подобных на просторной площадке возле двухэтажного беленого здания с красной надписью «Автостол», а рядом с ней буковки поменьше – «и мотель». В сторонке расположилась пустующая бензоколонка. У крыльца «и мотеля» стоят мужики, курят. Среди них «наш водитель». Двигаюсь назад, обхожу отбойники, делаю крюк – надо, чтобы было непонятно, что я от машин иду. Подхожу к дому сбоку и выруливаю к крыльцу. Курящие дружно замолчали и недоверчиво покосились на меня, такого раскрасивого: в грязнущих штанах, в футболке, что утыкана иголками, замазана смолой, ягодами и кровью. Я небрит, лохмат, с красными голодными глазами. Представляю, что они обо мне подумали!
- Мужики! – просительно, заискивающе обращаюсь к ним. – Угостите сигареткой!
«Наш водила» сердобольно роется в безразмерном кармане и выуживает мятую синюю пачку Winston, протягивает мне. Другой деловито щёлкает зажигалкой, и, прикрывая ладонью огонёк, подносит мне. Класс! Не курил уже вечность! Сутки! Вернее, двадцать один час! Вдыхаю, и знакомое состояние блаженного спокойствия разливается по всем органам моего тела.
- Ты откель такой, мужик? – спрашивает тощий конопатый водила с зажигалкой.
- Из леса вестимо! – отвечаю я.
- Живешь там, что ли? – интересуется наш толстяк.
- Ну-у-у… временно!
- Бомжуешь? Ты смотри, будь осторожнее: тут преступники шарахаются какие-то!
- Да я слышал!
- А что вонь-то такая от тебя?
- Тык, рыбку ловлю, да и запачкался весь в требухе…
Вообще этот разговор меня не очень прикалывает. Курю жадно и быстро, чтобы закончить базар-вокзал. Чувствую, что мужики меня с подозрением разглядывают. Хм, я бы тоже напрягся: чел в бомжеватом прикиде, а прическа-то недавняя. Одежда грязнущая, но издалека видно, что брендовая. Даже петрушина сумка с крылатой надписью Aeronautica Militare – не шухры-мухры, я в этом толк знаю! Около двухсот евро точно стоит! И тут такой бомж стильный! Да и тело у меня не рыхлое, не спитое, не выжженное солнцем, хотя комары подгримировали меня за эти сутки. Зубы опять же целы и белы. Подозрительно!
