Литмир - Электронная Библиотека
A
A
* * *

Петров удивлялся тому, как привязался к малышам. Он никогда не был особенно чадолюбив. С двенадцатилетним племянником Димкой он виделся раз в год, когда приезжал к своим в Омск. В промежутках между визитами на родину о племяннике почти не вспоминал. Дети приятелей большого умиления у него не вызывали. Поиграть с ними, ответить на вопросы, поговорить о жизни, пошутить он был не против, если это случалось не часто.

Саня и Ваня неожиданно растревожили в его душе новую область под названием умиление, вползли в нее и прочно обосновались. Петров думал о близнецах, когда ехал в машине, на работе, дома. Он невольно улыбался, вспоминая, как накануне они научились снимать штанишки: дергали друг друга за лямки на плечах, становились на четвереньки и быстро сучили ножками, пока не съезжали ползунки. Потом, довольные, смотрели на взрослых, разводили ручки в стороны с восклицанием вроде «Опа!». Еще Ваня и Саня устраивали потешные певческие дуэты: тянули на распев слоги «ба-на-ва-па», каждый свою партию, и периодически с громким шлепком захлопывали рты ладошками.

Петров удивлялся тому, что когда-то они казались ему совершенно одинаковыми, теперь он был полностью согласен с Зиной – лица у детей разные. Он уже не страшился брать их на руки. Подбрасывал их к потолку, кружил по комнате, изображая самолет. Самолет то падал, то набирал высоту, то выделывал замысловатые петли. И все это сопровождалось веселым гиканьем детей и бурными воплями самого Петрова.

Он уходил от них с желанием увидеть завтра их пытливые глазенки, придумать новую забаву, услышать заливистый смех, от которого душа словно умывалась.

– Знаешь, я была не права, – как-то сказала Зина.

– В чем? – спросил Петров. – Стоп, остановка. На пути салун. Надо выпить по рюмочке рома.

Малыши сидели у него верхом на коленках, скакали и изображали ковбоев.

– В том, что ты не похож на человека, имеющего детей. Павел, тебе надо завести семью и родить малышей. Из тебя получится замечательный отец.

– Зиночка, где я найду такую красивую, такую славную женщину и мать, как ты? С дырками на платье и других предметах туалета?

– Где у меня дырки? Я с перепугу даже все петли зашила. А ты цены себе не знаешь. Твоя жена будет счастливой женщиной.

– Если мне понадобятся письменные рекомендации, – отшутился Павел, – обещай, что ты мне их выдашь.

Можно изредка посещать цирк или театр. Бегать по кругу стадиона тоже полезно. Но превращать свою жизнь в аттракцион, уподобляться белке в колесе – на это Петров был не согласен.

После памятного обмена лобызанием рук в общении Павла и Зины появились новые мотивы. Петров говорил Зине полукомплименты-полунасмешки. Она воспринимала их с полупризнательностью и притворной обидой. Они подтрунивали друг над другом, не опасаясь насмешливого флирта – тылы оставались надежными. В их отношениях не было цветаевской высокой эмоциональности – «спасибо вам, что вы больны не мной», – скорее уж насмешливое пушкинское – «от делать нечего, друзья».

Когда Зина окончательно выздоровела, распрощались с Тамарой Ивановной. Петров стал реже приходить к соседям, но раз-два в неделю к ним заглядывал. Зина и малыши ему радовались.

Глава 2

Игорь нагрянул неожиданно. Он не стал звонить из Североморска, когда их лодка пришла на базу, – хотел сделать сюрприз.

Зина повисла у него на шее и боялась отпустить, словно он мог раствориться в воздухе.

– Вот моя любимая женушка, – целовал ее муж. – А где мои замечательные сыновья?

– Пойдем, – потянула его в комнату Зина, – нет, разденься, конечно. Ты сейчас скажешь, как они выросли. Знаешь, у нас столько всякого было!

Она говорила и говорила, не могла остановиться. Много дней она мысленно разговаривала с мужем, пересказывала свои заботы, делилась планами.

И теперь, когда он наконец приехал, Зина обрушила на него поток пережитого. Она рассказывала, как росли дети, как появлялись у них новые жесты и привычки, как она болела и как нуждалась. Едва ли не в каждой фразе Зина упоминала соседа, который помог в одном, сделал другое и третье.

– Я вас обязательно познакомлю. Он замечательный человек. Если бы не Павел! Как мы бы выкрутились?

Игорю не по душе был восторг, с которым жена говорила о постороннем мужике. Кроме того, она вообще не спрашивала о его делах, о тяжелом походе, о товарищах. Зина заметила, что Игорь слушает ее вполуха и на лице его легкое недовольство.

– Что же я все болтаю? – остановила она себя. – Это от радости. Ох, как я соскучилась, Игорек. Мы теперь замечательно заживем, мы теперь все вместе.

* * *

Игорь к факту своего отцовства относился с гордостью. Так же он гордился бы хорошим мотоциклом или катером. «У меня двое сыновей!» – звучит, черт подери. Но, в отличие от мотоцикла, детьми лучше хвастаться на расстоянии. Младенцы вблизи – это маленькие крикливые создания, которые ежеминутно требуют внимания и заботы. Они желают, чтобы жизнь твоя уходила в песок, чтобы ты стал тупым механизмом по их обслуживанию. Сходить в магазин, покормить, искупать, посадить на горшок, переодеть, вынести на улицу, уложить спать – этому не было конца.

Близнецы превратили Зину в робота с часовым заводом. В глазах жены Игорь видел тревогу и беспокойство за детей. О том, что он тоже нуждается в заботе и веселом отдыхе, жена не задумывалась.

Одно из приятных составляющих их недолгого брака – Зинино восторженное восхищение мужем – почти сошло на нет. Чтобы снова запрыгали в ее глазах искорки, надо было применять силу – обнимать, ласкать ее. И оттаивала она не так, как прежде, не сразу. Он целовал жену и чувствовал, что она планирует расходы, или думает, что приготовить детям на ужин, или вспоминает, повесила ли белье сушиться.

* * *

Через несколько дней после приезда мужа Зина пригласила Петрова вечером на чай. Игорь избавился от настороженного отношения к соседу, когда Зина показала ему расписку. Ничего не сказав жене, он только ухмыльнулся, но про себя отметил положительные моменты. Во-первых, формальности были соблюдены и платить долги в скором времени не придется. Во-вторых, этот богатый мужик выставил себя крохобором (младенцам деньги под проценты!), а жмотов Игорь презирал.

Они сидели на кухне. Петров слушал рассказы Игоря о службе, задавал вопросы. Зина впервые видела соседа спокойным и серьезным. Он бывал усталым, замотанным, чаще – насмешливым и дурашливым. А вот такой – корректно вежливый – он на работе, наверное. Сейчас Петров выглядел старше своих тридцати, солидный интеллигентный дяденька. Павел не острил, не говорил Зине забавных комплиментов. От ее попыток внести в разговор доверительность и дружескую теплоту мягко уходил, переводя разговор на другое, на то, что интересно Игорю.

– Помнишь, как Ваня забрался под стол, заснул там и мы не могли его найти? – спрашивала Зина. – А как мы анализы в баночки собирали?

– Да, помню, – кивал Петров. – Игорь, гигантские доки, вырубленные в скалах для подводных лодок в Мурманске, действительно взорвали по требованию американцев? Или это газетная утка?

Зине было досадно, что она не может показать мужу настоящего Петрова. А обоим мужчинам претили ее старания смешать их в дружеско-семейную кучу.

Игорю Петров показался скучным чинушей. Конечно, он богат, сыт, наверное, умен, но выполз этот старик из душных кабинетов, куда Игоря не заманишь ни за какие деньги.

Петрова разговор с морячком совсем не занимал. Несколько лет назад, чтобы отмазать молодых сотрудников от армии, они с военными заключили негласное соглашение, оборудовали электроникой несколько установок во Владивостоке. Петров летал туда, познакомился с руководством Дальневосточного флота, ему показали много интересного. Рассказы же Игоря – байки штафирки.

Под началом Петрова работало много сверстников Игоря. Пять—десять лет разницы, а другое поколение. Ребята раскованны, весь мир для них был открыт, понятен и интересен, да что там мир – Вселенная! Они не знали «железных занавесов» ни на границе государства, ни в своем сознании. Они легко впитывали знания, осваивали новые технологии, играючи покрывали расстояния, которые Петров в свое время преодолевал с мокрыми подмышками. Впрочем, то были, конечно, лучшие представители двадцатилетних. А Игорь к ним не относится.

11
{"b":"20683","o":1}