Восемь моторчиков, работающих на смеси воды и этанола, способны поднять «тарелку» на несколько метров, чего вполне достаточно, чтобы подняться над какой-то преградой — например, автомобильной пробкой. В обычном же режиме «тарелка» должна лететь примерно в 1–2 м над землей, чтобы полнее использовать экранный эффект для увеличения аэродинамической силы.

АППАРАТ ДЛЯ ЧТЕНИЯ ВСЛУХ разработан французскими специалистами. Приборчик, по внешнему виду напоминающий небольшой электрический фонарик, это на самом деле сканер, который способен распознавать типографский текст. При подключении к компьютеру со специальной программой, текст этот может быть тут же озвучен.

Пока аппарат массой 120 г способен распознавать тексты на французском и испанском языках. Но его создатели обещают, что вскоре устройство станет многоязычным.

ИСКУССТВЕННОЕ МЕСТОРОЖДЕНИЕ НЕФТИ решили создать китайские власти в восточной провинции Чжэцзян. По словам директора Института международных стратегических исследований Сюн Гуанкая, в 2008 году здесь начнет функционировать первое в стране подземное нефтехранилище. Подобные резервуары будут сооружены в провинциях Шаньдун и Ляонин. Всего в них будет храниться 13 млн. т углеводородов. Такого запаса хватит предприятиям КНР на месяц.

СОЛНЕЧНЫЙ МОТОЦИКЛ сделали в Испании. Этому чуду техники под названием Moto Solar Urbana не требуется топливо. Дело в том, что седок на таком мотоцикле прикрыт своеобразной крышей (см. фото), сплошь состоящей из фотоэлементов. Солнечной батареи площадью 3,1 кв. м оказалось достаточно, чтобы под ярким испанским солнцем мотоцикл разгонялся до скорости 50 км/ч. А при ночной езде запасенной за день энергии хватает на 20 км пути.

Владислав КСИОНЖЕК

Журнальный вариант

— Ой, пусти руку, больно! — заверещал мой сын. Заигравшись, шалун только что умудрился облить кота из флакона, в котором жена хранила экспериментальную жидкость для удаления волос.

«Больно» — это ключевое слова. После него мне уже не хотелось применять в воспитательных целях «высшие меры» — брать ремень, веник, прут, мухобойку, по-отечески дать оплеуху или же завернуть ухо проказника багровым узлом.

По мере того, как жидкость впитывалась, кот все громче и все возмущенней мяукал. Бедный зверь! Самое худшее для него было еще впереди. Он пока не представлял, как на него будут шипеть соседские кошки, не признающие в качестве кавалеров плешивых, облезлых котов.

Мы с женой сыну многое позволяли. Ведь он был продолжением нашей породы. По наследству ему передались неуемное любопытство и желание новых, рискованных впечатлений.

Но в последнее время нам стало понятно, что у свободы ребенка должны быть границы. Допустим, такие: делай все, что захочешь, если заведомо знаешь, что страдать от последствий поступков будешь только ты сам. Пускай в этом берет пример с нас.

Мы — каскадеры науки. Естествоиспытатели в самом буквальном значении слов: «естество» и «пытать».

Сын приобщился к нашей работе еще до рождения. Прошел вместе с женой полный курс проверок приставок и катализаторов для телекинеза (тогда мы не знали, что она в положении).

Это были очень тяжелые эксперименты. Избежать неприятных ощущений мы могли в единственном случае — если бы нам удалось силой мысли двигать предметы.

Но зря обжигали нам ноги до волдырей, чтобы мы захотели поднять себя в воздух над раскаленным песком. Напрасно кололи ладони иголками, внушая, что мы можем удержать в воздухе колючие колобки. Без толку морили голодом, одев в смирительные рубашки и принуждая в танталовых муках, истекая слюной, вытягивать шеи и губы, стремясь дотянуться до пищи, которую выставляли на стойки-подносы — в пяти сантиметрах от рта.

Я невыносимо страдал, но сверхъестественных способностей проявить не смог. Еще хуже было жене. Возле кресла, к которому ее привязали, стоял вентилятор, который включался, и в ее сторону шли запахи всяких вкусных вещей.

После завершения экспериментов изголодавшаяся женщина начала поглощать пищу в неимоверных количествах. Все никак не могла насытиться и остановиться. Так что рождение сына прошло для ее фигуры почти незаметно. Зато наш ребенок — первый в мире искусственный экстрасенс.

Он, правда, стесняется своих относительно скромных способностей к телекинезу и не любит их демонстрировать. Предпочитает утверждаться в классе за счет быстрой реакции и хорошей физической подготовки. С его легкой руки уроки превратились в турниры, где главной доблестью было пройтись рикошетной цепочкой ударов по головам одноклассников.

^{_{Кот ухитрился остаться. Он сидел у самой границы лохматого черного «облака», занимавшего угол комнаты почти до самой двери, и внимательно смотрел в пустоту, словно на даче, когда садился у всех на виду и следил из «засады» за полетами бабочек или стрекоз.}}

Художник Ю.САРАФАНОВ

Каждый раз, когда нас с женой вызывали к директору школы, мы приносили «откупные» подарки: авторучки с металлоискателями (чтобы вовремя находить положенные на стулья кнопки), инфрапреобразователи голоса (для того, чтобы голос учителя вызывал у провинившихся трепетный страх), телескопически раздвигающиеся электроуказки (одинаково эффективные для обороны и нападения на нерадивых учеников), легко впитывающие влагу и быстро затвердевающие мелки (поэтому хорошо снимающие отпечатки пальцев у тех, кто тайно пишет на досках плохие слова).

У нас в запасе было много полезных, пока еще не выпускаемых серийно устройств. Мы делали все, чтобы сына не перевели «играть в высшую лигу» — во двор.

Но скоро наша жизнь изменилась.

Во время проверки системы жилетов-громоотводов меня ударило током в семь тысяч вольт. Я остался в живых лишь потому, что сверхпроводящий страховочный контур частично проник в меня самого. Я себя чувствовал чем-то вроде динамо-машины, работавшей на холостых оборотах. Энергия, которой вполне бы хватило на освещение многоэтажного дома, бурлила, плескалась и клокотала во мне.

Мое тело с тускло блестевшей, как олово, кожей на груди и на животе долго возили на институтской машине из больницы в больницу. Нигде не хотели меня принимать. В конце концов, жена пересилила страх за ребенка и разрешила отвезти меня домой. В кабинете соорудили что-то вроде защитного кокона-громоотвода из трех слоев медной сетки. По полу раскатали резиновые дорожки.

Меня положили на глубокий диван и не нашли ничего лучшего, как засыпать «покрывалом» привезенных из института магнито-резонансных шариков, которые должны были (все на это очень надеялись) впитать мой заряд.

Я был под неусыпным присмотром приборов, но едва не погиб потому, что система контроля вышла из строя. В ее контурах удивительным образом замедлилось время. Шарики стали потрескивать, потом нагреваться и даже подпрыгивать, как на раскалившейся сковородке, а на следящих экранах все было так же, как часа три назад. Самое время было ставить на мне эксперименты по телекинезу. Не нужно было даже связывать руки. Ведь пошевелиться я не мог.