В общем, я изнывала от скуки и хотя и понимала, что прогулка по трущобам в одиночестве может оказаться опасной, в конце концов все же направилась к двери. Но в ту же минуту дверь распахнулась и я практически нос к носу столкнулась с Шайной. С нею был какой-то длинноволосый парень, рослый, но тощий. Он стрельнул по мне любопытным взглядом, и я отступила в полумрак, невольно поджимая крылья за спиной.

— Привет, подруга, — сказала Шайна, зажигая коптилку. — Проснулась? Вот, это Пайве, я тебе о нем говорила. Расскажи ему про своего тйорла.

Не называя своего настоящего имени и причин моего конфликта с полицией, я кратко рассказала, где и как рассталась с Йарре, и перечислила его приметы. Пайве поскреб пятерней свою спутанную гриву.

— Полтораста йонков.

— Сколько?! — возмущенно воскликнула я. Не то чтобы мне было жалко денег ради Йарре, но, в конце концов, я была не такой уж «богатенькой крошкой», как могло показаться местной публике. Правда, если в Лланкере мне удастся встретиться с пришельцами, то (надеялась я) ранайские деньги мне больше не понадобятся… Ну а если нет? Если мне предстоит еще долгий путь?

— Если верно то, что ты о нем рассказала, он стоит больше, — осклабился тйорлокрад.

— Конечно. Но ведь я — не просто покупатель. Я его законная хозяйка, — настаивала я.

— Вот пойди и объясни это там, где ты его оставила.

— Пайве! — воскликнула Шайна. — Я же просила тебя! Не смотри, что она не из наших, Эрнийа сделала то, на что мало у кого здесь хватило бы духу, ей нужно помочь!

— Знаю я, что она сделала… Что у меня, глаз нет? Не прячь крылья, крошка, старина Пайве стукачом никогда не был. Но и за фу-фу тоже не работал. Дело-то гнилое. Если твоего Йарре прихватил хозяин гостиницы, ну тогда еще ничего. А если он достался тйарвам, тогда даже я ничего не обещаю. Из их тйорлена скакуна увести… — Он скептически покачал головой и поцокал языком.

Тйарвы — сторожевые птицы, и я поняла, что так здесь называют стражников. Я уже готова была согласиться на любые условия, но Шайна, лучше меня разбиравшаяся в местных нравах, продолжала торговаться, и в итоге сошлись на сотне. Получив десять йонков задатка, Пайве удалился, и Шайна сообщила мне другие новости:

— Мне пришлось сказать нашим главным, кого я прячу. Сама понимаешь, если сюда заявятся с облавой, мы должны быть готовы… В общем, они уважают тебя за то, что ты сделала, и согласны помочь. Мы спрячем тебя надежно, так, что никакие сыщики не найдут. Нойару много столетий, здесь от старых домов такие подземелья остались… Но стражники рыть будут серьезно, раз уж теперь знают, что ты в городе. Так что где-то месяц тебе придется посидеть под землей, а там все утихнет, и мы тебя спокойно выведем из Нойара.

— Месяц?! — взвилась я. — Пришельцы не будут столько ждать! Они улетят из Лланкеры, а может, и вообще из нашего мира!

— Тебе сейчас не о пришельцах, а о своей шкуре думать надо. Подруга, за убийство причитается виселица, ты в курсе? Хочешь попасть на небо быстрей пришельцев?

Я машинально отметила, как причудливо сочетаются новые знания с древними суевериями, а потом меня вдруг как окатило холодом: виселица! Нет, я знала, что моя жизнь в опасности, знала уже в тот момент, когда выбрала путь через Лланкерскую провинцию, но только сейчас по-настоящему почувствовала масштаб угрозы. Даже не смерть от кинжала подосланного убийцы, а позорная и мучительная смерть в петле, посреди площади, под насмешливые выкрики толпы, которая, конечно, не упустит такого зрелища — казни крылатой… Но ведь я невиновна! И могу требовать, чтобы меня судили в Йартнарской провинции, а не в Лланкерской, и там меня наверняка оправдают! Вот только науськанные старым Мйоктаном судейские не станут слушать моих законных требований.

— Ладно, — пробормотала я, — в любом случае надо сначала дождаться вестей от Пайве.

В этот момент откуда-то — как мне показалось, с крыши нашего дома — донесся залихватский свист. Для Шайны он был красноречивей любых речей.

— Стражники, — сообщила она, — и много. Уже на нашей улице. Быстро же они сунули нос в Гнилой Угол. Хотя, если ты убежала в этом направлении, почему не поискать здесь? Идем скорее.

Повторять ей не пришлось. Несколько мгновений спустя, набросив на ходу плащ, я уже бежала вслед за Шайной по ведущей вниз крутой лестнице. Когда мы спустились до первого этажа, в наружную дверь загрохотали кулаки, и я судорожно стиснула шпагу, но Шайна, увлекая меня за руку, свернула в узкий коридор, уходивший в глубь дома. Откуда-то доносился запах варящейся еды, но даже на голодный желудок я не могла назвать его аппетитным. Коридор под прямым углом изогнулся вправо — я еще расслышала за спиной шаркающие шаги и ворчание какого-то старика, пошедшего открывать стражникам, — а затем мы нырнули в низкую дверь. Все это происходило в полумраке, и без Шайны я бы, наверное, набила себе шишку, даже если бы знала, куда бежать. Стражникам, входящим с залитой солнцем улицы, темнота должна была казаться совершенно непроглядной. Впрочем, у них наверняка были факелы.

Мы оказались в каморке, принадлежавшей, судя по всему, ветхой старухе; хозяйка комнаты лежала на когда-то роскошной, но ныне рассохшейся и лишившейся спинки кровати, уставившись в икону на потолке и готовясь, похоже, навеки покинуть сию скорбную юдоль. В комнате чувствовался явственный запах застарелой мочи. Однако одного знака, поданного Шайной, оказалось достаточно, чтобы свершилось чудо выздоровления: старушка весьма резво вскочила на ноги и помогла нам отодвинуть кровать, под которой скрывался люк. Шайна потянула за кольцо; из открывшейся квадратной дыры повеяло сыростью и холодом.

Старушка протянула Шайне лучину, зажженную от светильника, и мы стали спускаться во мрак подвала.

— Помоги закрыть люк, — велела мне Шайна, не оборачиваясь.

Я, стоя на лестнице, подняла руки и приняла на них тяжелую крышку, плавно опустив ее. Сверху послышался глухой скребущий звук — старуха в одиночку двигала свое ложе на место. Впрочем, подумала я, она, должно быть, такая же старая, как и больная.

Лучина почти не давала света, к тому же я чуть не грохнулась, зацепившись шпагой за ступеньки. Шайна только цыкнула на меня, уверенно ступая по невидимой во тьме узкой лестнице, прилепившейся к стене. Наконец, спустившись на добрый десяток локтей, мы достигли пола.