Если вы знаете, что такое недосып, вам не надо объяснять, что произошло. В общем, когда я проснулась, корабль уже покачивался на волнах. И явно не речных.
Я обругала себя всеми словами, какие знала, и даже хотела дать себе пощечину, но меня остановила мысль, что это все равно не поможет. Оставалось лишь выяснять, в какую передрягу я вляпалась на этот раз.
Наверняка уже наступил день, но тьма в трюме по-прежнему была абсолютной. Выбравшись из ящика, я чуть не упала — он стоял не на полу, а на других таких же ящиках, как и в сарае. Добравшись наконец до пола, я двинулась ощупью вдоль стены, впервые в жизни отчетливо осознавая, до чего же ужасно быть слепым.
К счастью, мне повезло. После долгих обшариваний стен, ящиков и тюков я наткнулась на лампу, висевшую на крюке. Несколько раз чиркнула колесиком, высекая искру; наконец внутри пыльного стекла затеплился огонек. Я сразу же убедилась, что масла в лампе на донышке и его надо экономить.
Трюм оказался заметно меньше, чем у «Гламдруга Великого». Очевидно, меньше был и сам корабль. Правда, теперь все эти подпалубные апартаменты приходились на меня одну, а не на сотни беженцев. Помимо ящиков с зерном, здесь были многочисленные тюки с мехами, что мне очень не понравилось. Значит, корабль идет на юг, в высокие широты… а мне-то нужен северо-запад Гантру!
Впрочем, куда больше мне не понравилось другое. Обследовав весь трюм, я не нашла ни пищи, ни воды. Очевидно, они хранились в каком-то отдельном помещении.
М-да. Опыт плавания без еды у меня уже был (да и в крайнем случае можно как-нибудь растолочь зерно), но без воды я протяну от силы дня четыре. Сдаться команде? Той самой, которая почему-то очень не хотела, чтобы при погрузке простого зерна были свидетели, иначе зачем грузиться ночью? А сейчас к тому же брачный сезон…
Ох, ну почему мне так не везет?! Да еще и бок болит, словно я спала не на мягком зерне, а на булыжниках…
Последняя мысль заставила меня задуматься. Вместо того чтобы задуть лампу, я вновь полезла к своему ящику, сунула руку внутрь и нащупала под ставшим моими усилиями тонким слоем зерна какие-то твердые цилиндрические предметы.
Это были бутылки с вином. Судя по этикеткам — дралигамское тринадцатого года. Я не пью спиртного и не разбираюсь в алкогольных напитках, но судя по упоминаниям, попадавшимся мне в книгах, это очень дорогое вино. Одна бутылка может стоить до сотни йонков. В ящиках с зерном передо мной лежало целое состояние.
Час от часу не легче — я на корабле контрабандистов! Теперь я уж точно не сомневалась, что мне нельзя попадать им в руки. С другой стороны, поразмыслив, я решила, что судно, наверное, все же идет в Гантру, ибо именно туда такой товар можно ввезти только контрабандой и получить, соответственно, наибольший куш. Официально гантрусы не пьют ничего крепче кислого пива. Исключение делается только для жрецов их богини плодородия, да и то не круглый год, а в честь праздников богини. Но сами понимаете — если есть запрет, найдутся и богачи, жаждущие его нарушить. А богачей в Гантру много. Как гласит тамошняя поговорка, «Гант-Ру зибех зангал-гал», что в дословном переводе значит «Гантру покоится на купцах».
Вообще, если в Ранайе два высших сословия — дворянское и купеческое — равны между собой (за исключением одного пункта: купец не может стать королем), а в консервативном Илсудруме аристократии отдается предпочтение, то в Гантру выше всех стоят именно купцы.
Точнее говоря, именно купеческая каста и образует там аристократию. Дворянства в инйалгдарском смысле там нет; ближе всего к этому понятию гантруская военная каста, но она объединяет всех военных, от генералов до рядовых, что, конечно, не позволяет считать ее аристократической с нашей точки зрения. В иерархии каст ее положение достаточно высокое, но все же подчиненное: военные существуют для того, чтобы защищать интересы торговцев. Да и вообще, дело военных — исполнять приказы, а не управлять государством. Страной управляют именно купцы. Единого правителя в Гантру нет, да и само слово «Гант-Ру», которое в Инйалгдаре воспринимают как имя собственное и пишут слитно, на самом деле термин, означающий что-то вроде «союз гильдий». Существует и территориальное деление, но именно гильдии (банкиры, торговцы скотом, железом и т.п.), а не территории, в отличие от той же Ранайи, посылают своих делегатов на Ра-Хаб — периодически собирающийся съезд, который избирает из своего состава правительство, включающее по одному представителю от каждой купеческой гильдии.
В отличие от наших сословий, принадлежность к гантруским кастам пожизненна; ни заслуги, ни преступления, ни иные перипетии судьбы не могут ее изменить. Меняется лишь положение внутри касты. Так, купец, даже разорившись, скатится на самое дно среди себе подобных, но все равно останется купцом, и представители низших каст должны будут относиться к нему с соответствующим почтением. Это, однако, не так удобно для привилегированных каст, как может показаться на первый взгляд. Почтением-то сыт не будешь. А нанять купца на работу, предназначенную для низшей касты, или — упаси гантруские боги! — подать ему милостыню нельзя, это оскорбление кастового достоинства. Причем закон не спрашивает у такого неудачника, что для него важнее — сохранить достоинство или не умереть с голода. Оскорбление достоинства одного есть оскорбление достоинства всей касты и посему терпимо быть не может. Что ж, при всей глупости негибкой кастовой системы как таковой нельзя не признать, что такая ее особенность, по крайней мере, дисциплинирует.
Все это, конечно, интересно. Но плыть до Гантру предстояло не меньше месяца, а у меня не было воды.
Вы, наверное, будете смеяться. Но поверьте — мне было не до смеха. Я уже сказала, что не пью спиртного. И по идейным соображениям, и просто потому, что мне не нравится вкус алкоголя. И тем не менее весь этот месяц день за днем я пила исключительно дралигамское тринадцатого года. Самое дорогое вино во всем западном Инйалгдаре. Такое могут себе позволить разве что король и некоторые купцы первой категории. Да и то не станут этого делать, ибо подобное мотовство свидетельствует о дурном вкусе. Я пила его с отвращением. Ну, может, отвращение — слишком сильное слово, по сравнению с другими винами это, должно быть, действительно превосходно… но соки все равно вкуснее. Не говоря уже о мерзкой сухости во рту, которая, как мне вскоре пришлось убедиться, является расплатой за подобное питье.
