- Удержание от попыток умереть, едва не ставшее причиной смерти? - в голосе слышно удивление и намек на иронию. - Вы посоветовали своему нанимателю прекратить арест и сопутствующие процедуры?
Похоже, что сидящий за силовым полем очень хорошо представляет себе, как выглядело это удержание, и примерно представляет реакции участников.
- И моя личная квалификация, и умения моего персонала достаточно высоки, чтобы жизни Эрика Форберга ничто не угрожало, - решительно открещивается Эрни. - Но да, милорд Иллуми был поставлен в известность.
- И что же, - следует вопрос, - в чью пользу вы отдаете свой голос?
- Учитывая неуравновешенность обвиняемого... - явно размышляет Эрни. - Да, милорды. Я полагаю, что Форберг может быть виновен, в особенности если учесть, что попытке убийства, насколько мне известно, предшествовала ссора.
- Свидетель свободен, - и Эрни отпускают, приглашая уже лорда Нару.
Милорд, получив право высказаться, выглядит поразительно спокойным. Впрочем, он бывал в этом зале чаще, чем кто бы то ни было из присутствующих, кроме судей, разумеется.
- Лорд Нару, как давно вы впервые увидели Эрика Форберга и каким было ваше впечатление?
Нару опирается на резной золотистый поручень, ограждающий свидетельское место.
- Мой воспитанник привез Эрика с неофициальным визитом, - отвечает он, мягко и не торопясь, но так, что перебить его немыслимо. - Мне и самому, признаться, было в немалой степени любопытно узнать, что за человек вошел в клан Эйри, и что по этому поводу делать семье - радоваться или огорчаться. К окончанию нашей беседы я склонился к первому. При множестве недостатков, неизбежных для барраярца, Эрик оказался достойным молодым человеком, имеющим представление о культуре и чести, - в тоне милорда непоколебимая уверенность. - Он отказался от идеи самоубийства, и более того - не принял жизни Иллуми, когда тот предложил ее в качестве расплаты за насилие, причиненное в ходе лечения. Это, наравне с обоюдным стремлением столь разных людей найти общий язык, я воспринял как чудо.
Кажется мне, или Кинти бросает на моего покровителя ненавидящий взгляд?
- По вашему мнению, Форберг сильно привязан к своему Старшему, и что его привязывает, если так?
- Привязан? - чуть удивленно переспрашивает Нару, и сам же отвечает. - Да, безусловно. Человеку, всю сознательную жизнь проведшему под властью вассальной клятвы, невозможно жить без таковой. Отнимите у Форберга его верность, и все начнется снова: отсутствие ориентиров, желание смерти. Если такое случится, это будет катастрофой, и я очень сомневаюсь в ее благополучном исходе.
- И вы полагаете, что этот барраярец находит для себя нормальным служение гем-лорду? - осведомляются из-за занавеса.
- Я полагаю, что эти категории уже потеряли для него большую часть актуальности, - не дав сбить себя с толку, произносит Нару со всей возможной твердостью. - Эрик Форберг служит Иллуми Эйри, это личная клятва и личные обязательства, имеющие мало отношения к происхождению и гражданству.
- Так ваш голос отдан в защиту Форберга? - резюмирует голос.
- Именно так. Я не верю в виновность того, кого депортировал Барраяр, - подтверждает Нару и усмехается, услышав стандартную благодарность.
Как же мне огромно и незаслуженно повезло с наставником...
- Свидетель обвинения Риз Эстаннис, - объявляет голос. Я едва успеваю удержать лицо. Что за проклятье. Риз ничуть не изменился - он все так же дороден, уверен и сыт. Понимает ли он, во что ввязался?
- Вы знали покойного Хисоку Эйри, - раздается в зале. - Что, по вашему мнению, послужило причиной его скоропалительного брака?
- Юридическая, э-э-э, двойственность ситуации, милорды, - отвечает Эстаннис с готовностью.- Полковник узнал, что инопланетники, воспитанные не в наших правилах, могут незаслуженно счесть малый грех большим, и как мог позаботился о сохранении доброго имени семьи. - Риз делает паузу, полную намека, и поясняет: - ...сомнительное сожительство, высокий суд. Которое могли счесть принуждением.
- А оно было таковым в действительности? - в вопросе звучит прохладный интерес. - Как его расценивали вы?
- Не думаю, что было, - пожимает плечами Риз. - Для человека знатного рода и привлекательной внешности в принуждении необходимости нет. Но формально полковник сделал свой выбор среди людей, от него зависимых. Впрочем, меня это не касалось. Да простит меня высокий суд, я мало обращал внимание на аборигена, живущего в комнатах Хисоки для его развлечения.
- Подсудимый был покорен полковнику Эйри? - спрашивает судья настойчиво. - Вы слышали или знали о каких-либо попытках Форберга отомстить своему будущему мужу?
- Нет, - Риз качает головой. - Ничего подобного я не слышал, а услышал бы - удивился. Полковник славился своим умением укрощать диких строптивцев.
Щеки у Эрика горят от стыда и унижения. Я не могу на это смотреть.
- Вы полагаете обвиняемого виновным?
- Я не могу быть столь самонадеянным, чтобы даже для себя выносить решение о его виновности, но скорее да, - отвечает Эстаннис уклончиво. - Барраярцы - мстительные дикари; я знаю этого не ближе других, но что мне дает основание думать, что он отличается от прочих?
- Голос свидетеля был услышан, - доносится из белого света. Сейчас начнется самое мучительное: неизвестность, на которую уже ничем не повлиять.
- Свидетели равно убедительны, - наконец, говорит небесный. - Равны и истец с ответчиком. И доказательств нет.
Все мы молчим, ожидая вердикта, мучительная дрожь нетерпения терзает душу, но когда силовое поле становится ослепительно ярким, а ровный голос, не допуская ни единой эмоции, выносит приговор, я в несколько первых секунд не могу осознать услышанного.
Право справедливого решения отдано клинкам? Суд желает, чтобы мой наследник и Младший сошлись в поединке?
Густой, малиновый звон гонга все еще звучит у меня в ушах, я перевожу взгляд с сына на любовника, и как никогда близок к тому, чтобы оскорбить величие небесных.
Они с ума сошли? Лерой едва встал на ноги, Эрик только исцелился от своей прежней воинственности...
- Милорды, - пытаясь за спокойствием интонаций укрыть охватившую меня панику, прошу я. - Не покушаясь на ваше решение, я просил бы предоставить обоим спорящим право выбрать себе представителей.
- Мы сожалеем, Старший Эйри, - с печалью, но непреклонно отказывает мне небесный. - Тому, кто желает защитить свою правоту, не нужно посредников. Вы пожелали получить решение Высокого суда, Эйри, и вы его слышали.
Лерою драться с Эриком. Несовершеннолетнему раненому с едва оттаявшим от превратностей войны барраярцем. Это недопустимо.
- Мой сын болен, условия не равны и незаслуженно оскорбительны для обоих... Дайте хотя бы отсрочку, требуемую для выздоровления, милорды!
Мольбы звучат жалко, но что, кроме молений, остается человеку, боящемуся равно за обе враждующие стороны... Лишь последняя крайность - открытое неповиновение, и я решаюсь.
- Мой сын не может держать в руках оружия; я запрещу ему драться.
- Между запретом отца и небесной волей - пропасть отчаянья, - как ни удивительно, гнева в этой сентенции нет. - Не подталкивайте туда своего наследника, лорд Эйри. Храните спокойствие. Правота даст одному из ваших родичей нужные силы.
- Мой отец и Старший, - Лерой произносит формальную формулу обращения, но его голос чуточку дрожит, - под этими сводами старшинство утрачивает силу, и все же я почтительно прошу тебя взять обратно твой запрет, чтобы я не огорчал тебя его нарушением. Я своим клинком отстою правосудие.
Я смотрю на сына так, что в лучшие времена мальчик прикусил бы язык на полуслове, но сейчас все не так, сыновняя покорность уступила упорству, и мой взгляд Лери встречает своим, сумрачным и твердым. Он тоже Эйри не только по имени, и сейчас я об этом сожалею всей душой.
