- Теперь уже известно, - ровно сказал Сталин. – Хорошо…. Теоретически – американцы. Где это могло произойти?

- Однозначно не над нашей территорией. И вряд ли над Европой.

- Почему?

- В этом случае об этом наверняка написали бы европейские газеты. Кто-нибудь да стал бы свидетелем падения кораблей. Логичнее всего предположить, что они сделали это над океаном, чтоб утопить золото.

Сталин хотел что-то сказать, но Менжинский перебил его.

- Тем не менее, наша разведывательная сеть в Европе и Азии получила приказ собирать информацию обо всем, что может иметь отношении, и мимо стоявшего на вытяжку чекиста быстро прошел Поскребышев. Наклонившись к Сталину, что-то прошептал, быстро кивая головой. Менжинский прислушался, но ничего не услышал.

Генеральный секунду сидел, потом выпрямился в кресле.

- Есть новости. Два члена экипажа Первой экспедиции подобраны цеппелин - платформой «Парижская Коммуна». Где их подобрали?

Поскребышев подошел к карте и пятерней накрыл кусок Китая.

- На Советско-Китайской границе. Сейчас «Парижская Коммуна» движется вглубь территории Китая, к месту катастрофы «Лунника». Корабль пострадал, но люди и груз в целости.

Китай. Атмосфера.

Май 1931 года.

…Далеко-далеко внизу, за двойным слоем облаков лежал раздираемый войной Китай. Отсюда, с палубы «Парижской коммуны», не было видно ни войны, ни её следов, но стоявшие рядом с Дегтем и Малюковым люди отлично знали, что там, внизу происходит. К счастью СССР это никак не казалось. Невмешательство в этот конфликт оставалось краеугольным политическим положением для республики.

Потому и вооружений на нем не было. По крайней мере, тех вооружений, которые тут могли опознать как оружие.

Два самолета – все что осталось от той военно-воздушной мощи, полагавшейся цеппелин-платформе - стояли в самом начале взлетной палубы и служили скорее для успокоения тех, кто мог их увидеть.

Да и откровенно говоря, не было тут никакого обмана - задача, стоящая перед командиром не была военной. Нужно было отыскать потерпевшие катастрофу корабли и спасти экипажи. Ну и, конечно, груз. А зачем для этого самолеты-пулеметы? Так-то…

Теперь дирижабль, невидимый и неслышимый на такой высоте, скользил к району падения корабля, а уж обнаружить его с высоты будет легко – маскировать корабль они и не думали.

Сложнее всего – и это понимали все – будет с другими кораблями экспедиции. Конечно, их будут искать, кроме того, оставалась вероятность того, что кто-то из команд уцелел и сейчас ищет возможность связаться с Родиной. Но только когда это удастся?

С «Лунником»-то определились довольно быстро.

На цеппелин-платформе нашлось несколько китайских коммунистов, разобравшихся с прихваченной офицерской картой и стало понятно не только в какую сторону двигаться, но и где нужно остановиться.

В штурманской рубке, держа в зубах незажженную трубку, командир «Парижской коммуны» циркулем мерил японскую карту, прикидывая маршрут движения.

- С вами понятно…- сказал командир. - А где теперь нам остальных искать?

Независимо друг от друга они вздохнули.

Мало того, что вопрос был не простой – он был из главных.

Хотелось верить, что где-то, непонятно еще где, прямо сейчас, пусть и менее комфортно, чем они сами, голодные, холодные, но живые сидят товарищи и ожидают помощи от страны, пославшей их к Луне.

Он подошел к ряду иллюминаторов, посмотрел вниз.

- Хоть бы какие ориентиры!

Деготь посмотрел в иллюминатор. В круглом стекле виднелись плотные облака, на которых умирал свет закатывающегося за горизонт солнца. Свет тут не горел, и округлость казалась тоннелем, пробитым в воздухе. В памяти что-то шевельнулось.

Эта дыра в занавешенное облаками небо что-то напомнила ему. Он закрыл глаза замер.

- Бумагу и карандаш, - сказал Владимир Иванович, не открывая глаз. – Быстро.

Что-то было в его голосе, что заставило командира корабля рвануть лист из бортового журнала.

С десяток секунд Деготь сидел неподвижно, только губы шевелились, словно он с кем-то разговаривал. Командир вопросительно посмотрел на Федосея. Тот в ответ только плечами пожал.

Быстро глянув на чистый лист, коминтерновец нарисовал на нем круг. И прищурив глаз, провел кривую. Дойдя до конца окружности, кончик карандаша замер над листом, но через секунду Владимир Иванович нарисовал там несколько округлых пятен, и медленно начал штриховать их. Он словно бы хотел придать некое изящество рисунку или позволял руке вспомнить что-то, что сам забыл.

Рука не подвела, и он нарисовал, но уже с меньшей уверенностью, еще несколько кривулин и протянул лист командиру.

Федосей заглянул туда. Все вместе это было похоже на круглую кривую рожицу, с родимыми пятнами, некрасивую и неумело нарисованную.

Вопрос Дёгтю никто не задал, но тишина была красноречивей вопросов.

- Последнее, что я видел это – вот, – объяснил он. – Круглое – это иллюминатор. А что внутри – вид из него. Таким он был, когда Федосей выключил двигатель «Лунника». У вас есть атлас?

- Зачем?

- Это вид с высоты километров пять. –терпеливо объяснил космонавт. -Береговая линия… Если у вас на борту есть атлас…

- Штурман! – гаркнул командир. – Атлас!

Склонившись над толстенной книгой, они шелестели глянцевыми цветными листами, вертя дегтевский лист так и эдак. И, наконец, нашли, что искали.

САСШ. Вашингтон.

Июнь 1931 года.

…Америка встречала своих космонавтов со всей помпой, со всем блеском страны, стремящейся отвлечься от недавних невзгод и наконец-то ощутившей, что у неё есть реальный повод для гордости. Газеты, кино, обеды, шествия – все это вихрем закружило новых героев. Портреты везде, где только можно, интервью и главное - фотографии золота, что они привезли со спутника земли. Хватило бы и фотографий, но все, кто хоть что-то понимал в происходящем, бросились комментировать. Конечно, главной темой комментариев было золото. Тема благородного металла обсасывалась во всевозможных ракурсах – от простодушного детского восхищения до серьёзных попыток сформировать на скорую руку акционерные общества по эксплуатации Лунных богатств.

Более всего коммерсантов и корреспондентов интересовала позиция в этом вопросе мистера Вандербильта, обладающего монополей на междупланетные путешествия, благодаря единственному в САСШ частному ракетно-космическому флоту, но миллионер оставался неуловимым. Его видели в редакции «Нью-Йорк таймс», где он дал пространное интервью, что не удивительно, и в Белом Доме, что также не вызывало удивления. Удивительным было другое - в интервью о золоте и перспективах его добычи почти ничего не говорилось, все больше о величии американского духа, солидарности с Европой и грядущей войне с большевиками.

Из сообщений Президентской пресс-службы вообще неясно было, о чем говорилось первые люди Америки.

Но если б корреспондентам удалось присутствовать на этой встрече, то узнали бы они много интересного для своих читателей.

Первый вопрос Президента открыл бы им глаза на неведомое и все поставил бы на свои места.

- Что нового вы можете мне сообщить? Советы знают, что это сделали мы?

Мистер Вандербильт несколько удивился этому «мы», но не стал разочаровывать главу государства, чей вклад в состоявшуюся эскападу был минимален.

- Нет. Но они наверняка догадываются.

- К счастью догадки остаются только догадками. Не правда ли?

- Разумеется, господин Президент.

Посмотрев на ворох газет на президентском столе, миллионер поинтересовался.

- А что, сами большевики до сих пор молчат?

- Вы не читали сегодняшние газеты?

- Признаться, нет.

- Всполошились…

Мистер Гувер развернул верхнюю и процитировал.

- «Советское руководство просит с пониманием отнестись к проводимым им спасательным работам на месте гибели кораблей Первой и Второй Советских лунных экспедиций. В поисках советских граждан используется техническое оборудование, которое может повредить как грузовые, так и военные суда…» Заявление ТАСС.