Типичной иллюстрацией всего вышесказанного служит ход летней кампании 1942 г. на южном фланге советско-германского фронта. Тогда, в частности, 8-й авиакорпус буквально разрывался между необходимостью поддерживать войска Манштейна, начавшие наступление на Керческом полуострове, а затем приступившие к третьему штурму Севастополя и боями за Харьков. Как признают немецкие историки, ещё буквально день — два задержки с прорывом оборонительных полос черноморской твердыни 19* — и «штуки» Рихтгофена всё равно бы пришлось перебрасывать под Харьков. После чего, Севастополь, скорее всего, бы благополучно продержался бы до ставшей поворотной зимы 1942–1943 гг. Но если летом 1942 г. Люфваффе ещё удалось усидеть на двух стульях, то уже следующим летом это было невозможно даже в принципе.
Заметим, что частей пикировщиков в составе Люфтваффе к этому времени было не так уж много. От принятой накануне Второй Мировой войны к реализации программы, в рамках которой Люфтваффе должны были обладать десятью эскадрами пикировщиков, пришлось отказаться, и в результате их количество не превысило половину от первоначально запланированного. Кроме того, часть эскадр, оснащённых Ju88, также специализировалась на поражении точечных целей 20*.
Примерно такое же количество частей пикирующих бомбардировщиков (в пересчёте на расчётные авиагруппы) смогли реально создать и ВВС Красной Армии, получившие в конце концов 1-й БАК генерала Полбина и 2- й БАК генерала Ушакова. При этом если первый считался пикировочным на 80–90 %, то второй лишь примерно на 50 %. Кроме того, имелись подразделения хорошо подготовленных экипажей пикирующих бомбардировщиков в ещё нескольких бомбардировочных корпусах и дивизиях. С учётом сравнения возможностей, а также имевшегося на фронте количества Пе-2 и Ju87/Ju88, это были вполне сопоставимые по своему потенциалу группировки. Но при этом ВВС Красной Армии располагали значительным количеством штурмовых частей, оснащённых «летающими танками» Ил-2. Ничего даже отдалённо сопоставимого Люфтваффе не имели не только к началу летней кампании 1942 г., но и спустя год, летом 1943 г.
Любопытно, что в середине 30-х противником Ju87 (да и самой концепции фронтовых пикировщиков) оказался не кто иной, как ставший впоследствии командиром 8-го авиакорпуса пикировщиков Вольфрам фон Рихтгофен, считавший, что полноценная подготовка экипажей для этих машин в массовых количествах в условиях длительной войны на истощение просто невозможна. К этому можно добавить, что накануне Великой Отечественной войны советская разведка разными способами (в том числе через аппараты военных атташе европейских стран) пыталась выяснить, насколько быстро можно готовить экипажи для «штук». И надо сказать, что при всём многообразии поступавшей информации, а часто и её противоречивости, все источники сходились в одном — полноценная подготовка лётчиков пикировщиков требует значительного времени, огромных затрат моторесурса и массы горючего, которого у Третьего Рейха нет 21*. Не в этом ли кроется ответ на вопрос, почему основным ударным советским самолётом во Второй Мировой войне стали именно штурмовики С.В.Ильюшина?
На первом этапе войны вылетавшие на задания группы штурмовиков в среднем насчитывали от трёх до пяти машин, а атака цели производилась одиночными самолётами с использованием в одном заходе сразу всего арсенала вооружения с минимально допустимой по условиям безопасности высоты от 200–150 м до 25 — 5 м. Понятно, что эффективно применить в этом случае все средства поражения не удавалось, а потому значительная их часть ложилась «в молоко»…
К этому надо добавить, что точностные характеристики реактивных снарядов РС-82 оказались более чем невысокими: средний процент попаданий в одиночный танк при стрельбе с дистанции 400–500 м, согласно исследованиям, проведённым специалистами Научно-исследовательского полигона авиационного вооружения ВВС КА, составил всего 1,1 %, а по колонне танков со стандартным интервалом между машинами в 100 м — 3,7 %. При этом лёгкие танки и бронемашины выводились из строя только в случае прямых попаданий. Результаты стрельб значительно более мощных РС-132 были ещё хуже, и точно также для нанесения более или менее существенных повреждений бронетехнике требовалось исключительно прямое попадание в цель. Взрыв даже на расстоянии 0,5–1,0 м уже позволял экипажам Панцерваффе отделываться только лёгким испугом.
Ещё менее эффективными против танков оказались 20- и 23-мм пушки штурмовиков. К этому надо добавить, что выбранное конструкторами их место расположения в крыле было не слишком удачным. В то же время при атаках бронемашин и грузовиков эффективность стрелково-пушечного вооружения «горбатых» была по понятным причинам заметно выше.
Другое дело бомбы ФАБ-50 и ФАБ-100, тяжёлые осколки которых при взрыве на расстоянии до 5 м пробивали 20–30 мм бортовую броню, а о воздействии взрывов этих фугасок на легкобронированную боевую технику, автомобили и гужевой транспорт и говорить не приходится. Однако их эффективному применению часто препятствовало то самое использование всех средств поражения в одном заходе, о котором упоминается выше. В настоящее время это обстоятельство трактуется обычно как типичная иллюстрация малодушия «сталинских соколов», якобы стремившихся побыстрее выполнить боевое задание и незаинтересованных в по-настоящему эффективном воздействии на противника.
На самом деле всё гораздо прозаичнее. К началу войны штурмовик Ил-2 не успел пройти войсковых испытаний, а это значит, что к нему не имелось инструкций по боевому применению, в которых было бы расписаны оптимальные режимы полёта при атаках различных целей и применению по ним различных средств поражения. Между тем, характеристики «горбатых» существенно превосходили аналогичные параметры И-15бис и И-153, которыми в массе своей были вооружены штурмовые полки к началу войны. Именно поэтому, заходя на цель, лётчики, что называется, «давили на все кнопки» в надежде, что хотя бы что-то из того, что отделяется от штурмовика всё-таки в цель попадёт…
Несомненно, что плохо обученные лётчики не могли реализовать в полном объёме даже заложенные в конструкцию наших самолётов возможности, но дело всё в том, что в то время, когда в Люфтваффе подготовка пополнения продолжалась долгие месяцы, наши мальчишки начинали сразу летать, стрелять и бомбить. Фактически, если пересчитать вероятность поражения типовых малоразмерных целей, то выходило, что группы в составе трёх — пяти «Илов» могли в лучшем случае в ходе одного вылета уничтожить один танк. Если целью оказывалась автоколонна — а это было гораздо чаще — то немцы могли не досчитаться до десятка грузовиков.
Скажете, мало? Как сказать…
Конечно, с учетом того, что даже в немецкой пехотной дивизии (по состоянию на осень 1939 г.) насчитывалось около 1 тыс. различных автомобилей, а в моторизованной и танковой — в полтора раза больше 22*, то создаётся впечатление, что эти удары больше напоминали булавочные уколы, к тому же почти за каждый из них приходилось платить сбитыми самолётами и жизнями лётчиков. Однако задумаемся, а так ли это мало 5 — 10 выведенных из строя грузовиков на неширокой грунтовой дороге? Если авиаудар пришёлся по голове колонны, то почти наверняка на дороге возникнет затор на несколько часов. Да, в конце концов, солдаты сбросят разбитые машины в кювет, а повреждённые вытолкают на обочины, но как вернуть время, которое будет потрачено на преодоление возникшего препятствия? И вот уже войска на передовой не получили вовремя боеприпасы или горючее, а в результате готовящуюся атаку приходится отложить на следующий день, а то и вовсе начать отход…
Типичным примером этого может служить один из эпизодов сражения Киев, когда 28 июня 1941 г. против прорвавшейся в район Острога 11-й танковой дивизии была брошена значительная часть ВВС Юго-Западного фронта. В течение дня советская авиация выполнила свыше 400 самолёто-вылетов против немецкого соединения. О том, какое впечатление произвели эти удары на немецких танкистов и панцергренадётов можно прочесть в официальной истории 15-го танкового полка 11-й танковой дивизии. «На рассвете дождь закончился, и сразу же появились русские самолёты, которые непрерывно атаковали части 11-й танковой дивизии, державшей в течение всего дня путь на Острог… Чтобы избежать длительного обстрела с воздуха, танковые экипажи… рыли канавы, по которым затем проезжали их хорошо закамуфлированные танки… Неоспоримо было то, что советский противник, по меньшей мере здесь, имел абсолютное господство в воздухе…» 23*.
