Если у нас, по утверждению Рыбина, командование занималось деланием «летчика-стахановца», то, что говорить о немецком, которое совершенно необоснованно засчитывало своим летчикам десятки сбитых самолетов противника только лишь на основании их докладов и плёнок фотокинопулемётов?!..

По логике рассуждений, предложенной Юрием Рыбиным, на счет Бориса Сафонова следовало бы занести ещё несколько десятков неподтверждаемых «сбитых» самолетов. В то же время разночтения в два сбитых самолета в различных документах никак не дают повода говорить о том, что из Сафонова кто-то делал «стахановца». Лишь в случае 30 мая 1942 г. просматривается сильно упрощенное засчитывание воздушных побед Борису Сафонову, когда по его докладу по радио были засчитаны три сбитых Ю-88. И хотя в этот день немцы действительно потеряли три Ju88 (один из них якобы в аварии), к их уничтожению были причастны еще три летчика: старшие лейтенанты Покровский, Стрельцов и капитан Орлов. Не потому ли Сафонову засчитали три сбитых бомбардировщика, а другим летчикам еще два, что пос. ле этого воздушного боя командование 5-го Воздушного флота отозвало свои самолеты и прекратило свои атаки по стратегически важному конвою PQ-16? Один этот факт говорит о том, что действия командования и летчиков ВВС Северного флота по прикрытию конвоя PQ-16 в море были весьма успешными, кстати, это отметило и английское командование. Все это, очевидно, и повлияло на достаточно щедрое засчитывание воздушных побед нашим летчикам-истребителям, полностью выполнивших поставленную боевую задачу.

Однако, самые большие возражения с моей стороны вызывают не списки побед Бориса Сафонова, которые предоставил Рыбин, а его нелицеприятное изображение действий наших летчиков и командиров. Большие нарекания вызывает описание Ю.Рыбина начала боевых действий в небе Заполярья. Один из наиболее принципиальных вопросов, который затрагивает автор — это то, что по его мнению «72-й САП вступил в войну с низкой боевой готовностью. Первые недели войны не был организован и отработан механизм своевременного поднятия по тревоге в воздух дежурного звена. Вместо положенных по нормативам боевой готовности двух минут на вылет, как правило, истребители в воздух поднимались через 8-10 минут… Это позволяло немцам безнаказанно наносить бомбардировочные удары не только по нашим войскам на линии фронта, но и в тылу, включая все наши аэродромы» 10*.

В отличие от заявлений Рыбина, документы ВВС Северного флота, 72-го САП, а также ВВС 14-й армии говорят о том, что боевая готовность дежурных звеньев истребителей в июне 1941 г. была весьма высокой и составляла, как правило, две — три минуты, так как летчики дежурного звена находились в кабинах своих самолетов. Да и по-другому не могло быть, если эти нормативы определялись приказами по ВВС. Необходимо отметить, что, прежде чем издать приказ, по боевой готовности самолетов и их экипажей штаб ВВС проводил хронометрирование процесса от подачи сигнала на вылет по тревоге до момента взлета дежурного звена, а только после этого производил закрепление этого времени приказом по ВВС. Теперь посмотрим, сколько же на практике уходило времени на подъем дежурных звеньев.

Проследить то, через какое время дежурные звенья истребителей взлетали по тревоге летом 1941 года, можно по «Журналу боевых действий 72-го авиационного полка ВВС Северного флота» 11*, записи в котором делали оперативные дежурные-офицеры, и «Журналу учета боевых вылетов 72-го АП ВВС СФ с 23.06.41 г. по 31.12.41 г.» 12*. 24 июня в 19:05 поступил сигнал о том, что на гидроаэродром базирования 118-го МРАП губа Грязная (на восточном берегу Кольского залива в 6 км западнее Ваенги) на высоте 1000 м идет бомбардировщик противника. Уже через две минуты(!) в 19:07 на его перехват взлетело звено И-15бис старшего лейтенанта Реутова. Так как И-15бис ушли на запад к губе Грязная, встреча с противником у них не состоялась. Уже за обнаруженным с южной стороны аэродрома немецким самолетом в 19:15 взлетел командир 4-й эскадрильи старший лейтенант Сафонов.

Заострим внимание на времени реакции истребителя: обнаружен с земли бомбардировщик, сразу запуск, взлет, набор высоты, сокращение дистанции, атака. Бомбардировщик-разведчик шел на высоте 1000 м, это его и подвело, кроме того, отсутствовало истребительное сопровождение. Сафонов настиг и сбил противника в 26–28 км севернее Ваенги на выходе из Кольского залива. Если бы немецкий экипаж находился на высоте 5000–6000 метров, он бы безнаказанно ушел в море.

Накануне наступления на Мурманск 28 июня в 16:35 в 72-й САП поступило сообщение, что на побережье губы Кутовой высаживается парашютный десант. Уже через пять — девять минут на его отражение и уничтожение взлетели 20 И-15 бис, но сигнал оказался ошибочным, и десант обнаружен не был.

В 19:40 в полк поступило сообщение, что бомбардировщики противника бомбят опорные пункты в Титовке и побережье полуострова Средний. Через пять минут на отражение налета вылетели шесть И-15бис, а еще через три минуты — тройка И-153.

В 21:50 от поста ВНОС в 72-й САП поступило сообщение о полете восьми бомбардировщиков противника со стороны линии фронта. Практически мгновенно на отражение налета на аэродроме Шонгуй в 21:50 произвели взлет пять И-16 из 145-го ИАП, за ними еще два И-16, а также 11 И-153 из 147-го ИАП ВВС 14-й армии с аэродрома Мурмаши. В 21:54 над Мурманском пролетели шесть самолетов, об этом штаб ВВС 14-й армии сообщил в штаб ВВС СФ, что говорит о существовавшей системе взаимного оповещения обоих объединений.

В 21:57 в районе аэродрома Шонгуй появились несколько «Мессершмиттов-109», очевидно имевших задачу блокирования аэродрома перед подходом бомбардировщиков Ю-88. Пара Ме-109 обстреляла окраину аэродрома, к ним устремились семь И-16, находившихся в этом районе. В это время несколько «Юнкерсов-88» спикировали на аэродром Шонгуй и сбросили бомбы с одного захода. Осколками разорвавшихся бомб были убиты летчик старший политрук Житников и механик младший сержант Аляпринский. Один И-16 (сер. № 1021370) сгорел. Это были первые потери 145-го ИАП от вражеских бомбардировок. После сброса бомб «Юнкерсы» на повышенной скорости стали уходить, а группа в составе восьми Ме-109 и двух Ме-110 вступила в воздушный бой с семеркой И-16. В этом примере налета на аэродром Шонгуй видно, что наши истребители были подняты сразу после получения сигнала оповещения, а через семь минут появились вражеские самолеты. Наши истребители обнаружили подошедших первыми «Мессершмиттов» и пошли им навстречу. Навести И-16 на бомбардировщики Ю-88 с наземного командного пункта не смогли, так как отсутствовала радиосвязь с группой наших истребителей.

Утром 30 июня, когда советские эсминцы в Мотовском заливе были атакованы группой Ju87, и в 10:40 оперативному дежурному поступило указание выслать эскадрилью в район Титовки. Через восемь минут туда вылетели девять И-15бис.

В 15:13 на перехват бомбардировщиков в район острова Малый Олений вновь отправляются шесть И-15бис.

Сообщений о самолетах противника поступало очень много и, видимо, для того, чтобы не распылять силы, сберечь моторесурс и силы лётного состава, командующий ВВС СФ вечером этого же дня 30 июня в 20:15 приказал 3-й эскадрилье И-153 капитана Туманова вылетать только на перехват видимого противника. Однако, при объявлении воздушной тревоги дежурные звенья все равно поднимались, так как угроза внезапного налёта была значительной. Уже через две минуты в 20:17 оперативному дежурному поступило сообщение, что с Ура-губы идут семь самолетов противника на главную базу флота Полярное. Через три минуты в 20:20 взлетела пара И-16 из состава 4-й эскадрильи. Но сигнал вновь был ложным, и через 27 минут самолеты приземлились на аэродроме.