– Знаешь что, Кемаль Хайдар, – начал я, – у меня дома есть еще двадцать пять курушей, я берег их на завтра. До завтра еще нужно дожить, а пока закажем-ка еще по стаканчику, но читать буду я…

– Да-да, сейчас твоя очередь, брат мой… Эй, гарсон, еще по стакану вина!

Наконец-то дорвался! Когда я кончил первое стихотворение, Кемаль Хайдар молча посмотрел на меня.

– Что ты скажешь? – спросил я.

– Так, ничего себе…

Этот Кемаль всегда расстроит, подлюга! Вылезет первый, слушатели его хвалят, до небес превозносят, думая, что и он ответит тем же. А он надует губы, сморщит нос и процедит сквозь зубы: «Ничего, так себе». От своих слов не откажешься потом. Так и прослыл он у нас великим поэтом…

Мы еще поговорили о том, о сем, о литературе, об искусстве… Ни куруша в кармане не осталось, даже на автобус.

Мы поднялись, наш солидный сосед вдруг тоже поднялся и преградил нам путь.

– Извините, пожалуйста, господа, – начал он, – не будете ли вы так любезны оказать мне честь поужинать за моим столом?

– Помилуйте, что вы… – смутился я.

– Он хочет допросить нас. Совершенно ясно, это полицейский, – проговорил Кемаль шепотом.

– Вы осчастливите меня, господа, – приглашал сосед.

Мы отодвинули стулья, которые подставил официант.

– Он не смог разобрать, о чем мы говорили, и теперь приглашает за свой стол, чтобы все выведать, – продолжал шептать Хайдар.

Нам обоим хотелось, чтобы кто-то нас выслеживал, подслушивал, устраивал донос. Это так возвысило бы нас в собственных глазах: правительство послало следить за нами платного полицейского! Нами занимается само правительство!

Я незаметно нагнулся к Кемалю:

– Что ты городишь болван? О чем таком мы говорили, чтобы стоило подслушивать?

– Вот посмотришь! Он отведет нас прямо в тайную полицию…

– Мухаррем Ускуруджу, дорожный подрядчик, – представился незнакомец.

– Нам не надо называть наших имен, вы и так нас знаете, – сказал Хайдар.

– Нет, не знаю, – ответил Мухаррем-бей. Хайдар опешил:

– Вы не знаете, что я поэт Кемаль Хайдар?

– Очень рад с вами познакомиться, – любезно сказал подрядчик.

– Значит, вы не знаете поэта Кемаля Хайдара? – не унимался мой приятель. – Даже имени такого не слышали?

– У вас много вышло книг… Мне, к сожалению, не довелось их читать.

– Мои книги?.. Они еще не напечатаны… Скоро издадут. Мои стихи публикуются в журнале…

Теперь Хайдар убедился, что это не полицейский. Он спросил:

– Почему вы пригласили нас, неизвестных вам людей, к своему столу?

Подрядчик начал объяснять:

– Я уже неделю в Анкаре, по делу конечно. Сюда, в этот кабачок, я попал случайно, но мне здесь очень понравилось. Такая публика – все писатели, художники, молодежь. Сам я очень люблю поэзию, в молодости пописывал. Но потом дело, которым я занялся, поглотило все мои помыслы. Душа же моя тоскует по прекрасному. Я стал невольным свидетелем вашего разговора. О, какие высокие мысли вас волнуют!

Значит, этот человек слышал и наши жалобы на безденежье! Вот почему он пригласил к своему столу…

– Мне так захотелось познакомиться с вами, – продолжал он. – узнать поближе наших молодых поэтов.

– Смотри в оба, вот мы какие, – нагло сказал Хайдар, – небось, первый раз видишь настоящих поэтов!

Подрядчик сделал вид, что не расслышал эту грубость. Тогда Хайдар заговорил еще резче:

– Таких, как ты, людишек, хоть пруд пруди. Подумаешь, в молодые годы занимался рифмоплетством!

– Да, вы правы, – ответил наш сосед, криво улыбаясь. Мне хотелось ущипнуть Хайдара, но я не мог дотянуться до него.

– Что прикажете заказать? – любезно обратился к нам подрядчик.

– Я не пью за одним столом с такими, как вы, это – оскорбление поэзии, – не унимался Хайдар. Я пнул его ногой.

– Оскорбление?.. Но я питаю к поэзии самое высокое уважение.

– То, что такие, как вы, берутся за перо, это – уже оскорбление.

– Ваша правда! – пытался свести к шутке этот неприятный разговор наш хозяин.

Я подсел поближе к Кемалю. Подрядчик поманил официанта.

– Слушаю вас, господа, – обратился он к нам.

– Благодарим вас, на столе есть все, что нужно, – ответил я.

Оглядев стол, Хайдар процедил:

– На столе нет анчоусов в масле!..

– Нет.

– Велите подать. А где жульен?

– Нет…

– Пусть принесут…

– Будет исполнено!..

– А бараний завиток?

– Нет…

– А я хочу…

Он требовал подать все, что приходило ему в голову.

– Кемаль, ты уж слишком… – шепнул я ему на ухо.

– Что с ним церемониться? – также шепотом ответил он. – По какому праву он может иметь все, а я ничего?

Подрядчик, по-видимому, кое-что расслышал и нахмурился. Скоро все было на столе. Откупорили вино. Хайдар опрокидывал стакан за стаканом, подрядчик вкрадчивым голосом говорил нам, как он страдает, что дела не дают ему возможности заняться поэзией, и как он любит стихи…

Неожиданно Кемалъ Хайдар закричал:

– Да затканись ты! Не затем мы пришли сюда, чтобы слушать это нытье… Начинай, – повернулся он ко мне.

– Прошу, прошу! – проговорил подрядчик. Сначала читал я, потом Хайдар. Стаканы мгновенно пустели и тут же наполнялись снова.

Кемаль нагнулся к хозяину столика, вытянув шею.

– А вы знаете Арагона?

– Как вы сказали?

– Арагона…

– Как, как?.. Это кто такой?

– Ну, а что вы скажете о Рембо?

– Ровным счетом ничего.

– А Верлен?

– Повторите, пожалуйста!..

– Ну, Достоевского-то вы, наверное, читали?

– Этот роман недавно вышел?

Кемаль задавал вопросы нарочито вежливым тоном.

– Хорошо. Рассела вы читали?

– А где он?

– Лермонтов вам знаком?

– Нет…

– Ты не знаешь, кто такие Арагон, Рембо, Верлен, не читал Достоевского и Лермонтова. Не слышал даже моего имени. И ты, такое ничтожество, имеешь наглость приглашать нас к своему столу, в то время как мы не имеем ни гроша в кармане!..

Подрядчик еще больше нахмурился.

– Стейнбека ты, конечно, тоже не читал, про Уитмена даже не слыхал. Книг Рассела и Томаса Манна в глаза не видел. Какое же ты право имеешь роскошно жить и сорить деньгами? Есть эти закуски, пить это вино?.. Дерьмо ты…