— Так это у тебя не для маскировки?

— Какая там маскировка. Брякнулся на крыльях скольжения. Надо бы нам идти помедленней.

— Пожалуйста. — Лилит чуть замедлила ход. — Но драться-то ты по-прежнему можешь?

— А, я вижу, ты особо не переменилась, — хмыкнула Дэрин.

— Так ведь и мир не изменился. — Лилит сунула руку в дерзкий разрез своего платья и вынула подвязанный к ноге крохотный маузер. — Эх, жаль, что на тебе эта авиаторская форма. В глаза бросается.

Дэрин огляделась. На улицах бурлил людской поток, звенели паровые трамваи, постукивали ручные тележки. По дороге то и дело доносились обрывки иноязычной речи; несколько магазинных вывесок были на немецком языке.

— Я авиатор, — пожала она плечами. — И это моя униформа.

— Уж лучше бы на тебе была турецкая одежда, — сказала Лилит. — Нам, пожалуй, надо убраться с улицы куда-нибудь, где потемнее. Как тебе сеанс в синематографе?

— А что, ничего, — сказала Дэрин. После вдохновенных рассказов Алека эта тема вызывала у нее живое любопытство. — А что, он где-нибудь здесь, поблизости?

— В Нью-Йорке-то? — улыбнулась Лилит. — Думаю, найдется.

На ближайшем повороте они свернули направо, и через квартал Дэрин очутилась перед громадной афишей в обрамлении крохотных электрических огоньков, перемежающихся таким образом, что казалось, свет сам бежит по этой рамке. Гигантские буквы по центру гласили:

«СИНЕМАТОГРАФ ЭМБАССАДОР — СВЕЖАЯ ХРОНИКА КАЖДЫЙ ДЕНЬ».

Возле билетной кассы Дэрин сунула руки в карманы: понятное дело, хоть бы монетка была.

— Лилит, извини, конечно, но у меня нет американских денег.

— Что ж, — сказала девушка, доставая из потайного кармашка сложенную банкноту, — ты рисковала ради революции жизнью. Думаю, Оттоманская республика может разориться для тебя на билет в кино.

Синематограф во многом напоминал обычный театр: те же ряды кресел, покато идущие вниз к авансцене. Только вместо сцены здесь был натянут серебристо-белый прямоугольник. Время было фактически дневное, а потому зрителей в зале сидело всего ничего. Как раз когда Дэрин с Лилит рассаживались в задних рядах, газовые лампы начали гаснуть.

— А чего мы, собственно, шифруемся? — спросила Дэрин, когда они уселись. — Ты что, боишься рассердить германских шпиков?

— Османы долгое время пользовались щедростью кайзера. И нам по-прежнему нужны его инженеры, которые бы обеспечивали работу машин и механизмов.

— А, ну да. — Помнится, в Стамбуле каждая пядь была перевита паровыми трубами и всякими механическими прибамбасами.

— Германцам сейчас ужас как нужны какие ни есть союзники, — подавшись ближе, сказала Лилит. — Австро-Венгрия разваливается. Пару недель назад они отразили наступление русских, но бойцовые медведи лишь рассеялись по лесам. А ведь им, сволочам, что-то жрать надо.

Дэрин поежилась при воспоминании об этих голодных тварях в Сибири. В населенных же местностях они могут оказаться куда опасней. Все равно что жить в каком-нибудь заколдованном лесу, населенном чудовищами.

— Поэтому мы делаем вид, что якобы подумываем присоединиться к жестянщикам, — пояснила Лилит. — Пока эта уловка довольно выгодна.

Откуда-то сзади послышалось внезапное стрекотание, и Дэрин, обернувшись, увидела в конце зала большую машину с горящим глазом. На машине что-то вращалось, а из глаза на экран шел пыльный сноп света.

Изображение на экране, как и говорил Алек, поначалу было неразборчивым и размытым, но уже вскоре глаза Дэрин привыкли к темноте, и перед ней предстал задымленный зрительный зал с рингом, на котором под немое буйство толпы карикатурно метелили друг друга двое призрачно-бледных боксеров.

Лилит сидела, откинувшись на спинку кресла, влажно блестя в темноте распахнутыми глазами.

— Хотя германцев тревожит не только слабость Австрии. Они опасаются, как бы не заработал этот самый «Голиаф».

— Еще бы не опасаться. Ты бы видела, что он понаделал в Сибири: ни одного целого дерева в округе. А сама округа в сотню миль.

— Я видела. — Лилит указала на экран. — Мистер Тесла делал в Сибири съемки. Первые, выпуски появились уже две недели назад. Может статься, один мы сегодня посмотрим. Ты насчет этого в курсе?

— Я, да еще бы не в курсе! — возмутилась Дэрин. — Он ведь чуть не свалил к чертовой бабушке наш корабль! Забрался на борт со всеми своими камерами-шмамерами, со всеми своими научными причиндалами.

Однако теперь во всем этом просматривался смысл. Как без устали твердил Алек, назначение такого оружия, как «Голиаф», — поселить в мире страх, чтобы о его применении не было и речи.

За боксерскими маневрами Лилит наблюдала, подергивая плечами, словно сама мысленно наносила удары. Тем не менее говорила она без умолку:

— На той неделе наш посол сказал своим германским друзьям: «Как мы можем теперь принять вашу сторону? Ведь мы не хотим, чтобы Стамбул превратился в груду пылающих развалин». А те ему — дескать, не беспокойтесь. Насчет господина Теслы у нас есть планы.

— Ну, да, — видимо, та ракетная атака.

— Это было лишь так, предостережение. — Лилит обвела взглядом зрителей. В нескольких рядах сидела пара школьниц, а больше никто их слышать не мог. — И если Тесла учтет это, они намереваются уничтожить «Голиаф» раз и навсегда. Если надо, то и путем вторжения.

— Вторжения, сюда? Так ведь американцы пойдут на них войной!

— Лучше враг за океаном, чем их города в руинах. — Лилит понизила голос до шепота: — На пути сюда находится некий «вассервандерер». Это все, что нам известно.

— Вассер… ван…дер… Водный шагоход, что ли?

— Посол думает, это что-то вроде подводной лодки, но с функциями амфибии.

Дэрин нахмурилась. Слово «амфибия» применительно к машине она слышала впервые, хотя в этом была своя логика. «Голиаф», по словам мистера Теслы, находился на острове неподалеку от Нью-Йорка, то есть на коротком от моря отрезке суши. Быть может, изобретатель и позаботился оградить себя от диверсантов, но от бронированного шагохода, который нежданно-негаданно выскочит из воды…

— Он нападет без предупреждения, однажды ночью, — сказала Лилит, — а затем ускользнет обратно в океан, оставив после себя лишь тайну и запустение. Американцы, скорее всего, так ни о чем и не догадаются.

— Вы предупредили об этом Теслу?

Лилит покачала головой:

— Он лишь начнет попусту болтать об этом перед прессой. Содержать же при себе частную армию ему не по силам. И американцам говорить об этом бесполезно: не слать же им для защиты собственности одного человека боевой корабль! Особенно если человек этот проходимец, возомнивший себя эдаким демиургом: дескать, захочу — весь мир пожгу!

Дэрин кивнула. Некоторые газеты уже задавались вопросом, допустимо ли позволять Тесле владеть такой мощью. Ведь, в конце концов, если «Голиаф» действительно обладает таким потенциалом, этот выскочка-сумасброд может в одночасье стать властелином мира.

— То есть вы хотите нашей помощи?

— Называя вещи своими именами, вы сами себе поможете. — Лилит отвернулась от экрана. Поединок боксеров на середине прервался, а пока перезаряжался проектор, две школьницы наперебой щебетали о мальчиках. — «Левиафан» достаточно силен, чтобы остановить шагоход, и одновременно достаточно небросок, чтобы караулить в засаде, пока Тесла заканчивает свои испытания. И позволь тебе напомнить: его успех всецело в британских интересах.

— Собственно говоря, да.

— Ты можешь доставить это сообщение, не открывая, кто тебе его передал?

Дэрин кивнула. Надо только поставить в известность ученую леди. Теперь, когда Тесла сошел с корабля, ей ничего не помешает снова взять бразды правления в свои руки.

— Я знала, что смогу на тебя положиться, — улыбнулась Лилит. — А ты, я так поняла, по-прежнему о нем воздыхаешь?

Дэрин открыла было рот, но тут сзади снова застрекотал проектор, заполняя кинозал своим помаргивающим светом. Не находя слов, она кашлянула, в горле внезапно пересохло.