— Ваше высочество! — неожиданно окликнул капитан. — Сюда! Здесь есть пожарный выход!

Алек моргнул. Как, а здание? Останется гореть, что ли?

— Да живей уже, ваше величие! — рыкнул Малоне, хватая его за руку.

В этот момент Алек ощутил на лице крупную каплю влаги и, потянувшись, притронулся к ней пальцем. Капли участились, и на секунду пробила радостно-изумленная мысль: надо же, дождь! Как кстати и как неожиданно, среди ясного неба!

Но тут нос учуял знакомый запах…

— Отлив, — пискнул из-под пальто Бовриль.

— Точно.

Алек вдохнул смесь жизнедеятельности сотен взаимосвязанных меж собой особей, обитающих во чреве живого воздушного корабля. В сотне метров над собой он из-под ладони попытался разглядеть брюхо «Левиафана» с набухшими балластными трубами. Напор слива вокруг набирал силу, мешаясь своим шумом с протестующим шипением огня. Значит, кто-то на борту все это время следил, как таксомотор истаивает, становится точкой в сиянии городских огней. Кто-то увидел атаку и бдительно подал на мостик сигнал тревоги.

— Мистер Шарп, — хихикнул Бовриль.

Огненный жар схлынул, оставив мокрого принца под напором холодного осеннего ветра. Погибшее пальто с соболиной опушкой пришлось сбросить, и на плечо Алеку тут же вскочил Бовриль. Напор слива тоже иссяк, и «Левиафан» стал исчезать в вышине. Со сброшенным балластом он быстро набирал высоту, подальше от ракетных ударов.

— Двух птиц одним камнем, — пробормотал Алек, оглядывая крышу. Доктор Баск услужливо осматривал мистера Теслу и кого-то из экипажа таксомотора, но серьезных ранений никто не получил. Внизу с улиц уже доносились истошные пожарные сирены.

— Гляньте сюда, ваше величие! — позвал Эдди Малоне, одной рукой оберегая от остатков слива свой фотоаппарат. Он норовил отснять погибший таксомотор и Алека в роли позера.

Отнекиваться было бесполезно. Алек сурово поджал челюсть. Пыхнула вспышкой камера, в глазах замельтешили искры. Моргнув, Алек заметил, как близко к краю крыши стоит Малоне.

Алек сообразил: когда посудина кубарем летела вниз, он фактически уберег этого щелкопера от падения. Не протяни он руку и не сомкнись их пальцы, тот бы наверняка соскользнул с борта посудины. А секрет Дэрин так и остался бы неразглашенным. Но Алек спас Малоне, да еще и не сказал ни слова в защиту этой девушки. Ощущение такое, будто он не переставая ее предает.

И тут внезапно в голове созрела простая и беспроигрышная во всех отношениях мысль. Алек перебрался через скользкую порушенную палубу посудины и сблизился с Малоне на расстояние тихого разговора. В лицо еще раз пыхнул фотоаппарат.

— Послушайте, мистер Малоне, — обратился Алек, — сейчас при падении я спас вам жизнь. Так или нет?

Секунду подумав, репортер кивнул:

— Ну да, возможно. На том спасибо!

— Можно и без спасибо. А не годится это, скажем, в качестве платы за неразглашение того, что вы разузнали о Дэрин?

— Да что вы, ваше величие, — усмехнулся Малоне. — Такое маловероятно.

— Я, собственно, иного и не ждал, — улыбнулся Алек, кладя руку на плечо мерзавца. — Хорошо, что у меня есть запасной вариант.

Снова явился кошмар. И был он таким же, как всегда, — удушливый жар, вонь, треск веревок, подобный треску кнута. Затем падение, в ходе которого папа выталкивает ее из гондолы, а сам в объятиях пламени взмывает ввысь. О том, что видение неминуемо, Дэрин знала, когда еще только закрывала глаза: она видела, как пущенная нынче с темной воды ракета чиркнула о таксомотор, подпалив один из ненадежных баллонов. Жуткая картина не выходила из головы даже после того, как через полчаса прилетел курьерский орел с сообщением, что никто из пассажиров и экипажа серьезно не пострадал.

Вот так она и провалялась всю ночь с наплывающими дурманными видениями пожаров и гибельных разрушений. А когда наконец взошло солнце, Дэрин стряхнула с себя одеяло и решительно села: какой тут, к черту, сон. Сегодняшний день тоже сулил кошмар. «Никто не пострадал» означало в том числе и то, что по-прежнему живет и здравствует Эдди Малоне. Более того, он уже наверняка добрался до офиса своей газетенки с рассказом о девушке-авиаторше за пазухой. «Левиафан» пристыковался всего в сорока милях от центра Нью-Йорка, и как только тот пасквиль достигнет британского консульства, новость отправится с максимальной скоростью, какую только способен развить быстрейший курьерский орел. Хорошо хоть на корабле сейчас нет капитана, а старший офицер вряд ли решится бросить Дэрин в карцер без приказа. Впрочем, достаточно будет и укоризненных лиц товарищей по команде. Как бы ни вело себя колено, офицеров, что придут за ней, Дэрин решила встретить в приличной служебной форме. Она как раз успела в нее облачиться, когда раздался стук в дверь. Оцепенев от напряжения, она стояла и таращилась в окно.

Что, уже? Конец всему, на что были положены годы трудов?

— Войдите, — сказала Дэрин негромко.

Но это оказалась всего лишь ученая леди со своим лори и Таццой:

— Доброе утро, мистер Шарп.

Дэрин не ответила, отставив лишь руку для приветственного тычка носа Таццы.

Доктор Барлоу слегка нахмурилась:

— Вам нездоровится, мистер Шарп? Вид у вас слегка… бледный.

— Да так, просто… Как-то не спалось.

— Бедняжка. Наш приезд в Нью-Йорк не обошелся без сюрпризов, не так ли? Хотя, по крайней мере, в итоге нам повезло.

— Да, мэм, — ответила Дэрин со вздохом. — Понятно, если бы этому гниде Малоне повезло в меньшей степени, мне было бы чуть легче.

— А, вы вон о чем. — Вытянув из-за стола стул, доктор Барлоу присела. — Эти утренние новости действуют на вас слегка волнительно?

— Новости? — сглотнув, чуть дрогнувшим голосом переспросила Дэрин.

— Ну да, конечно. Весь корабль только ими и гудит.

Ученая леди с улыбкой извлекла из ридикюля аккуратно свернутую газету.

— Значит, у… уже? — заикаясь, спросила Дэрин. — И офицеры послали за мной вас?

— Молодой человек, — с укором глянула на нее доктор Барлоу и протянула газету. — Никто никого ни за кем не посылал.

Дэрин с бьющим сердцем развернула передовицу; пчелы в коленке, пробудившись, тоже сердито гудели. На передовой странице красовался снимок побитого дождиком, испачканного сажей Алека на фоне разбитого таксомотора; внизу аршинными буквами кричал заголовок:

Вообще неудивительно, что передовица была посвящена в основном покушению на Алека. Наискось пробегая глазами по странице, Дэрин схватывала пересуды насчет того, нет ли в покушении германского следа, не хотели ли вражеские агенты убить еще и Николу Теслу, а также насчет предстоящих выборов мэра. Но при этом ни слова на тему, имя которой Дэрин Шарп.

Она пролистнула еще несколько газетных страниц — вот «Левиафан» висит над Токио, вот команда корабля встречается с Панчо Вильей, а германский посол отвечает на угрозы великого изобретателя в адрес держав жестянщиков. Была здесь даже некая безумно-аллегорическая карикатура: Тесла своим электричеством укрощает дарвинистские и жестянщицкие державы.

Но ни слова о сумасбродке-авиаторше.

— Видимо, Малоне выжидает, — вслух подумала Дэрин.

— Я думаю, молодой человек, вы не улавливаете подоплеки. Все объясняет первый заголовок.

Дэрин вернулась на передовицу и снова в нее вгляделась.

— «Тайный наследник австрийского трона…» — снова прочла она, и смысл этих слов ей, наконец, раскрылся. — Но как Эдди Малоне разузнал насчет папского эдикта?

— Вы о письме папы? — усмехнулась доктор Барлоу. — А я-то думала, вы всё об этом знали.

— Ну да, мэм. Алек рассказывал мне о нем в Стамбуле.

— Вот ведь как. Так и напрашивается вопрос: есть ли на этом корабле хоть кто-нибудь, кому насчет себя нечего скрывать?

— Надеюсь, мэм. Знали б вы, как это муторно. — Дэрин повела головой из стороны в сторону. — Но зачем было рассказывать этой…