Мэр не заметила, что характер движения на лестнице изменился: на многих ходоках были голубые джинсовые комбинезоны, носильщики по большей части сновали с сумками, полными запчастей и инструментов, а не продуктов или одежды. И только толпа у дверей напомнила Дженс, что они прибыли на верхние уровни Механики. Собравшиеся у входа рабочие были одеты в свободные комбинезоны, испещрённые застарелыми пятнами. Казалось, Дженс даже могла определить профессию каждого по инструментам в его руках. День клонился к вечеру, поэтому она решила, что большинство работников возвращается домой после различных починок, которые они производили по всей Шахте. Подумать только — сначала пройти десяток-другой, а то и больше этажей, а потом ещё и работать! Но тут ей пришло в голову, что она-то собирается сделать то же самое!

Не желая злоупотреблять своим положением или властью Марнса, они ожидали своей очереди в ряду тех, кто проходил сквозь ворота. Среди этих усталых мужчин и женщин, возвращающихся с работы и заносящих в журнал свои кредиты за поход и часы труда, Дженс почувствовала вдруг, как халатно она распорядилась временем во время долгого спуска: вместо того, чтобы погрязать в размышлениях о собственной жизни, она должна была хорошенько продумать аргументы, с которыми надлежало обратиться к этой самой Джульетте. Сейчас, когда мэр потихоньку продвигалась вместе с очередью к воротам, с ней случилась редкая вещь: она занервничала. Рабочий впереди показал своё удостоверение личности — карточку, окрашенную в голубой цвет, цвет Механического отделения — и сделал запись на пыльной грифельной доске. Настал их черёд. Они прошли через внешние ворота и показали свои удостоверения — карточки золотого цвета. Брови дежурного поползли вверх. Вглядевшись, он узнал мэра.

— Ваша честь, — проговорил он, и Дженс не стала его поправлять. — Мы не ожидали вас так скоро. — Он махнул им, чтобы убрали карточки, и потянулся за мелом. — Позвольте, я сам.

Он повернул доску обратной стороной вверх и аккуратным почерком написал их имена, выпачкав при этом нижнюю сторону ладони в старой меловой пыли, толстым слоем покрывавшей доску. Рядом с именем Марнса он попросту проставил «шериф» — и опять Дженс не стала его поправлять.

— Я знаю, Джульетта Николс ожидает, что мы появимся позже, — сказала Дженс, — но нельзя ли нам встретиться с ней прямо сейчас?

Дежурный повернулся и глянул себе за спину, на электронные часы.

— Она на генераторе, освободится только через час. А зная её, то, может, и через два. Вы могли бы подождать в столовой.

Дженс взглянула на Марнса, тот пожал плечами:

— Вообще-то я пока что не сильно проголодался.

— А нельзя ли нам посмотреть на неё во время работы? Было бы очень интересно взглянуть на то, чем она занимается. Мы постараемся не мешаться под ногами.

Дежурный развёл руками.

— Вы мэр. Не могу отказать. — Он указал мелком на коридор. Люди в очереди по другую сторону входа нетерпеливо переминались в ожидании, когда он освободится. — Спросите там Нокса. Он выделит кого-нибудь проводить вас вниз.

Нокса было трудно не заметить. Его объёмистая фигура была облечена в самый большой комбинезон из всех, какие Дженс довелось в своей жизни увидеть. «Интересно, ему случаем не пришлось доплачивать за лишний материал?» — подумала она. И ещё: как этот человек умудрялся насытить такое громадное пузо? Ко всему прочему, невозможно было понять, то ли он улыбался, завидев гостей, то ли хмурился — половину лица великана закрывала густая бородища. Бетонная стена, а не человек.

Дженс объяснила, зачем они здесь. Марнс сказал: «Привет!», и мэр поняла, что мужчины знакомы. Ну да, в тот раз, когда полицейские были здесь, внизу. Нокс выслушал их, кивнул, а затем пророкотал что-то голосом таким глубоким, что даже слов было не разобрать. Однако тот, к кому обращались, видно, понял, потому что из-за спины гиганта материализовался парнишка — несколько разболтанный и с невероятными оранжевыми волосами.

— Сведикаихвнизкджулс, — прогремел Нокс. Промежутки между словами в его речи были столь же еле заметны, как и просвет в бороде, в котором, по идее, должен был располагаться рот.

Парнишка, даже для «тени» слишком юный, махнул им рукой и сорвался с места. Марнс сказал Ноксу спасибо — тот даже бровью не повёл, — и они с мэром двинулись вслед за мальчишкой.

Коридоры в Механическом отделении оказались теснее, чем где-либо в другом месте Шахты. Путники протискивались через запрудившие их толпы идущих домой рабочих. Стены, сложенные из бетонных блоков, были погрунтованы, но не покрашены, и, задевая их плечом, Дженс чувствовала, как груба их поверхность. Над головой бежали, перекручиваясь, трубы и провода. Дженс всё время хотелось пригнуться, несмотря на то, что между арматурой и её макушкой было добрых полфута. Она заметила: рабочие из тех, что повыше ростом, постоянно пригибали голову. Редкие тусклые лампы на потолке едва разгоняли мрак, отчего ощущение давящей со всех сторон земной толщи стало ещё более гнетущим.

Юнец с оранжевыми волосами уверенно провёл их через несколько поворотов — похоже, он знал маршрут назубок. Они пришли к лестнице — прямой, не винтовой — и спустились ещё на два этажа вниз. Дженс услышала раскатистый грохот, который по мере спуска усиливался. Они сошли с лестницы на этаже номер сто сорок два и, пройдя по короткому коридору, оказались в огромном зале. Посреди него возвышалась странная конструкция; стальной привод толщиной в несколько человеческих ростов опускался и подымался, толкая сквозь бетонный пол мощный поршень. Дженс замедлила шаг, заворожённая мерным движением. В воздухе пахло химикалиями и какой-то гнилью. Она не могла определить, что это за запах.

— Это генератор?

Марнс засмеялся в типично мужском, покровительственном тоне:

— Это насос. Нефтяная скважина. Благодаря ей вы можете читать по ночам.

Проходя мимо, он сжал ей пальцами плечо, и Дженс моментально простила его за то, что он над ней смеялся. Она поспешила за Марнсом и их юным проводником.

— Генератор — это тот самый грохот, который вы слышите, — проговорил помощник шерифа. — Насос подаёт наверх нефть, они что-то там с нею делают несколькими этажами ниже, и после этого её можно сжигать.

Дженс знала обо всех этих делах совсем немного — по большей части то, о чём говорилось на собраниях глав департаментов. И снова она поразилась, какая огромная часть Шахты была ей совершенно незнакома, а ведь она, по идее — хотя бы номинально — управляла всем этим хозяйством!

Непрекращающийся грохот, доносившийся откуда-то из-за стен, становился громче по мере того, как они приближались к противоположному концу зала. Когда мальчишка с оранжевыми волосами открыл дверь, на них немедленно обрушилась мощная звуковая волна. Дженс оробела, да и Марнс тоже никак не мог решиться пройти в дверь. Юнец отчаянными жестами побуждал их следовать вперёд, и Дженс заставила свои ноги нести её в самое сердце этого оглушительного шума. Вдруг ей представилось, что дверь ведёт наружу. Что за странная, нелогичная, неразумная мысль! Откуда? Да очень просто: страшный грохот ассоциировался у Дженс с самой ужасной угрозой, которую только мог себе вообразить житель Шахты.

Марнс прошёл в дверь первым, она — за ним, прячась за его спиной. Дверь захлопнулась — мальчишка не потрудился придержать её — и они оказались внутри, словно в западне. «Тень» снял со штатива у стены пару наушников. Дженс последовала его примеру и надела себе на уши другую пару. Шум затих, и лишь вибрировал теперь в груди и напряжённых нервных окончаниях. Она удивлялась: почему, из каких непонятных соображений штатив с наушниками находится за дверью, внутри комнаты, а не перед ней?

Мальчишка махнул рукой и что-то сказал, но слов не было слышно, лишь видны шевелящиеся губы. Дженс с Марнсом проследовали дальше по узкому проходу, пол которого был составлен из стальных решёток наподобие тех, что выстилали лестничные клетки. За поворотом одна стена исчезла, её заменили металлические перила. За перилами вздымалась конструкция, выходящая за рамки всяческого воображения. Она была размером со всю квартиру мэра плюс её кабинет. А зал превосходил самые большие помещения в ярусе садов. Сначала Дженс не заметила в машине никакого движения. Откуда же этот грохот, что вибрировал в груди старой женщины и заставлял её кожу зудеть?