Командир Гартенштейн медленно удалялся к западу. Он больше не принимал участия в спасательных работах. Его вера в людей значительно поколебалась.

Когда Деницу донесли о случившемся, он был взбешен. 17 сентября в 1.40 экипажам подводных лодок, находившихся в секторе гибели «Лаконии», был передан приказ «Льва». Он гласил: «Все томми – свиньи. Безопасность подводной лодки ни в каких обстоятельствах не может подвергаться риску. Категорически запрещается подвергать наши подводные лодки любой опасности, даже если придется бросить спасаемых. Неужели вы думали, что враг будет следить за сохранностью наших лодок?» А в 5.50 Дениц приказал ссадить всех спасенных пассажиров обратно в шлюпки. Итальянцев следовало оставить на борту до подхода французов.

В 17.50 вышел еще один приказ Деница, имевший в дальнейшем самые печальные последствия. Отныне немецким судам строжайше запрещалось, несмотря ни на какие обстоятельства, оказывать помощь терпящим крушение на море:

«1. Категорически запрещается пытаться оказать помощь экипажам тонущих кораблей, а также шлюпок; снабжать их продовольствием и питьевой водой. Спасательные работы противоречат условиям войны, предписывающим уничтожение вражеских судов и их экипажей.

2. Мы должны быть тверды и всегда помнить, что враг не колеблется, когда разрушает наши немецкие города и убивает наших женщин и детей».

Этот приказ, позже названный «Тритон Нуль», стоил жизни тысячам людей. А главной причиной его появления стало то самое роковое решение молодого американского летчика.

Потому что шла война.

В тот же самый день, 17 сентября, в 6.52 корабль «Глуар» забрал на борт пассажиров первой встреченной им спасательной шлюпки. В 14 часов «Глуар» встретился в море с подлодкой U-507, и от нее узнал, что остальные шлюпки следует искать в радиусе 40 – 50 миль. Чуть позже сюда же подошел «Аннамит», на который перешли итальянцы Шахта, а также итальянские и британские пассажиры, пока еще находившиеся на субмарине Вюрдеманна. Как выяснилось из рассказов, подлодка U-506 также подверглась двукратной бомбардировке с самолета Б-24. В документе, о котором мы упоминали выше, американцы признали также и этот имевший место факт. U-506 удалось спастись только благодаря стремительному погружению.

Поиск терпящих бедствие продолжался еще несколько часов. Только 18 сентября в 9.25 «Глуар» и «Аннамит» снова встретились в море. Распределили между собой подобранных в море людей. И взяли курс на Дакар.

В трагедии под названием «Лакония» можно было ставить точку.

Напомним читателю, что к моменту крушения на борту «Лаконии» находилось 2789 человек, включая экипаж и пассажиров. «Глуар» привез в Дакар 1039 спасенных, еще 42 прибыли на «Аннамите». Четверо английских офицеров остались в плену: двое на подводной лодке U-507, двое – на итальянской «Каппеллини». Две спасательные шлюпки сумели самостоятельно пристать к берегу: в них находилось 20 человек. Шестеро итальянцев остались на итальянской субмарине. Таким образом, живыми из этой передряги выбрались 1111 человек.

К сожалению, многие из них умерли в ближайшие дни.

Шла война.

Северный морской путь – судоходная магистраль вдоль северных берегов России по Баренцеву морю, по морям Карскому, Лаптевых, Восточно-Сибирскому, Чукотскому, по Берингову проливу и Берингову морю. Его основными портами считаются Мурманск, Игарка, Дудинка, Диксон, Тикси, Амбарчик, Певек, Провидения, Анадырь, Петропавловск-Камчатский. К началу Второй мировой войны магистраль стала уже известной водной коммуникацией.

Выгодность Северного морского пути для Советского Союза всегда заключалась в непосредственной близости отечественных берегов, своих баз снабжения и в большом сокращении расстояний. От Ленинграда до Владивостока расстояние этим путем составляло 14 280 километров.

Правда, перемещения военных кораблей и судов этим путем сильно затруднялись из-за тяжелых метеорологических условий.

Низкие температуры, жестокие морозы, частые полярные ветры со стороны ледовых просторов океана постоянно волновали поверхность северных морей. Полярные ветры и раньше и теперь холодят не только тундровые, но и центральные части России.

В Ледовитом океане ветер самый грозный фактор, поэтому там больше всего необходимо, и тогда и теперь, прислушиваться именно к ветру. Ветер беспрестанно выполняет огромную работу. Его сила всегда поднимала устрашающие штормы и ураганы. Ломались и ворошились льды многометровой толщины.

Сильные ветры бушевали сутками, а моря при этом штормили беспрерывно.

Тем не менее бывала и благоприятная погода.

Бывали также и штиль, и туманы, когда в двух-трех метрах ничего не было видно.

Плохие погодные условия нередко срывали выполнение астрономических наблюдений.

Наступление полярной ночи еще больше усиливало опасности морского движения.

Впрочем, моряки привыкли к этим трудностям и стремились их преодолеть, хотя в холодное время было приятно думать о южных морях и вспоминать, как тепло на Черном море.

Северный флот, как и в первые годы войны, обеспечивал выполнение морских перевозок. В первой конвойной операции 1944 года ледоколы из Белого были отконвоированы в Карское море. Причем за первое полугодие Северный флот обеспечил морские перевозки на внутренних путях без единой потери флотских кораблей.

Однако во втором полугодии для борьбы с советским арктическим судоходством Германия применила новое оружие – акустические торпеды.

Внезапность применения нового оружия обеспечила противнику успех первых атак.

8 августа из Архангельска в порт Диксон вышел военный конвой, состоявший из транспорта «Марина Раскова» и трех тральщиков с номерами 114, 116, 118.

Названный в память о советской летчице транспорт в данном случае перевозил спецгрузы и поэтому шел под охраной трех морских боевых тральщиков. Каждый тральщик имел водоизмещение около тысячи тонн, зенитные автоматы и орудие калибра 100 мм.

До выхода в Карское море конвой не имел никаких противодействий. Вражеских подводных лодок на пути следования он не обнаружил.

Возможно, этот факт в некоторой степени и притупил бдительность личного состава конвоя. Он безопасно прошел значительную часть пути и находился уже в Карском море, когда вечером 12 августа в 60 милях западнее от острова Белый транспорт «Марина Раскова» подорвался на мине. Глухой взрыв под судном был характерен для взрыва неконтактной мины.

После взрыва транспорт оставался на плаву. Командир конвоя капитан 1 ранга А.З. Шмелев решил, что конвой попал на минное поле, и поэтому приказал тральщикам ТЩ-118 и ТЩ-114 подойти к аварийному транспорту и оказать ему помощь. Когда ТЩ-118 подходил к транспорту, в 1,5 – 2 кабельтовых от него произошел аналогичный взрыв под кормовой частью ТЩ-118. Часть экипажа тральщика и командир конвоя, находившийся на нем, были спасены соседним тральщиком.

Поскольку и этот взрыв походил на взрыв неконтактной мины, командир конвоя и другие офицеры решили, что конвой, бесспорно, находится именно на минном поле.

Находясь в плену этого убеждения, командир конвоя приказал оставшимся двум тральщикам осторожно подойти к борту транспорта для спасения людей, но затем тральщику ТЩ-114 он все же велел встать на якорь, чтобы не маневрировать на «минном поле».

Если бы конвой действительно попал на минное поле, то эти действия были бы правильными, однако в этом районе моря мин не было.

Здесь, в Карском море, как оказалось, крейсировали вражеские подводные лодки, вооруженные, как потом было установлено, новыми акустическими торпедами.

Дальнейшее развитие событий подтвердило, что суда атаковывались подводными лодками с использованием акустических торпед.

Вскоре установили ее эффективные свойства: акустическая торпеда самонаводилась на корабль по шуму от его винтов и машин и взрывалась под влиянием его магнитного поля. Поэтому уклониться от акустической торпеды путем маневрирования было невозможно, так как она сама маневрировала, непрерывно следуя на шум от винтов и машин.