– Это фальшивый акцент, верно?

– Да, я им пользуюсь, чтобы производить впечатление на женщин в музеях.

– Когда-нибудь тебе надо остепениться.

– Кто это сказал?

– Папа римский, думаю.

– «Раскол семьи».

– Ты шутишь. Сейчас тридцатые годы?

– Нет, мы – один из 7 штатов, сохранивших этот закон.

– Ага, в качестве шутки, как диковину со времен Великой депрессии.

– Я пришел к Дайане по личному вопросу.

– Да, они все личные.

– Вы наняли стриптизершу?

– Что? Нанял ли я эту женщину? Вы спятили?

– Пожалуйста, ответьте на вопрос.

– Нет, я не нанимал стриптизершу.

– Вы лжесвидетельствуете, сэр, это равносильно лжесвидетельству в суде.

– Спасибо. Давайте, спросите еще раз.

– Вы наняли эту женщину?

– Нет, я не нанимал стриптизершу, изображенную на этих фотографиях.

– Я никогда больше не смогу быть адвокатом?

– Точно.

– Боже, да вы шутник.

– Ага. Престарелый. Моя циничность просачивается как вода сквозь песок.

– Вы должны оказать давление на назначенного обвинителя.

– Как мне это сделать?

– Нет, вы ничего не делайте. Я это сделаю.

– И как вы это сделаете?

– Понятия не имею.

– Ты помнишь, прикрепила ли приложение к контракту?

– Нет.

– Ты не помнишь?

– Не помню.

– Ты помнишь, как подписывала приложение? Ты должна была подписать, как свидетельство ее подписи. Запишу это как "да".

– Я не помню.

– Запишу это как "да".

– Нет! Я не помню.

– Не знаю, Дайана. Это правительство. Мы же зарекались не брать подобные дела.

– Мы зарекались об идеализме.

– Мы решили взять ваше дело.

– Отлично. Спасибо.

– Но мы не можем принять наличные. Нам нужен банковский чек.

– Ага. Только в Америке виртуальные деньги важнее наличных.

– Я не хочу в тюрьму. До этой недели я никогда не думал, что могу там оказаться.

– Это делает тебя более человечным.

– Скажите, почему суд должен воспринимать вас всерьез?

– В силу солидности моих доводов.

– Значит, вы просите суд проигнорировать то, каким дураком вы себя выставляете?

Утечка информация никогда не бывает неизбежна.

Ничто не сравнится с толпой пьяных шифровальщиков.

– У тебя есть выбор.

– Люди всегда говорят «выбор», но имеют в виду «ультиматум».

– Доказательства были не в нашу пользу, но все прошло хорошо.

– Почему?

– Иногда мяч просто странно отскакивает.

Пожалуйста, присоединяйтесь к обсуждению продвинутых алгоритмов для учетверения эллиптической кривой.

– Я не рассказал тебе, потому что я не хотел, чтобы это стало…

– Ты не должен объяснять. Это судебное, а не личное.

– Если бы я тебе рассказал, это бы стало лич…

– Уилл, я адвокат.

– Хочешь угадать, что не так в этом фильме?

– В нем нет меня?

– Наши аргументы были убедительны.

– Твои аргументы. Меня там не было.

– Тогда мои аргументы были убедительны.

– Вы должны улыбаться.

– Я должен улыбаться?

– Да, потому что присяжные воспримут ваше отношение как враждебное, если оно… враждебное.

– Разве это конфликт интересов?

– Так и работают профи.

– Со взбитыми сливками вкуснее?

– А есть что-то, что не станет вкуснее со взбитыми сливками?

Знаешь, какая проблема с Сунь-Цзы? Он никогда не воевал с евреями.

– Ты думаешь, я вру?

– Я думаю, ты манипулируешь правдой, как профи.

– Вот и место, где творчество умирает.

– Нет, это этажом выше.

Я знаю, что ты считаешь себя полезной, но тебе не нужно разговаривать.

Это не нарциссизм, Ванесса. Это стратегия.

– Зеленая рамка не подходит.

– Почему? Охрана природы.

– Избиратели не думают "природа", когда видят зеленое. Они думают "плохая кожа". Посмотри на кампанию МакКейна.

– Это не лучшая твоя сторона.

– Ты знаешь. Тебе нужен цвет посветлее. Золотой – в самый раз.

– Стэйси считает его прямолинейным.

– Господи! В этом и плюс. Ты же не Нобелевскую премию хочешь выиграть.

– Ты говорил с кем-нибудь в баре?

– В баре? В каком баре?

– Бар "Адвокатский комитет по дисциплине и соответствию".

– Ну, ты забыл ночью свой носок. Я хотела вернуть его.

– Не забыл. Это не мой носок. Я что, Санта?

– Чем плох зеленый? Он очень хорош.

– Для деревьев и горохового супа – да. Но для буклетов кампании…

– Знаете, вы можете привлечься за мошенничество. От пяти до восьми лет в тюрьме.

– Вы лжете.

– Я работаю в юрфирме. Проверьте.

Не спорьте со страстью – она туманит мышление.

– Да.

– Да, в смысле "да" или "не-очень-хочу-но-моя-бывшая-жена-завалила-меня да"?

– А есть разница?

Я подавлен тем, что встаю в 9 утра вместо 5, хожу в спортзал вместо суда. Я очень скучаю по юриспруденции.

– Слышишь, Дайана? Это звук окончания пятой главы. "Падение закона: влияние войны на решения

Верховного Суда."

– Звучит как бестселлер.

Природа презирает вакуум.

– Донна, я чрезвычайно вас уважаю.

– Перестаньте, неправда. Я всего лишь заноза в заднице.

– Что ж, я очень уважаю занозы в заднице.