За маршалом пришли в середине сентября 1440 года. Под стенами Машкуля капитан эскорта Жан Лаббе и его люди потребовали опустить для них мосты, поскольку они служат герцогу бретонскому. Услышав имя Лаббе, Жиль перекрестился, поцеловал талисман и сказал Жилю де Силле: «Достойный кузен, вот момент обращения к Господу».

Задолго до того дня его астролог предсказал, что о его смерти объявит аббат; и что он сам будет монахом в аббатстве. Предсказания сбывались. Но с той только разницей, что в склепе Нантских Кармелиток осталось лишь его тело.

Жан Лаббе приказал маршалу следовать за ним. Анри и Пуату пожелали сопровождать хозяина. Когда они проезжали деревни, по обеим сторонам дороги раздавались проклятия.

24 октября заключенного ввели в комнату для допросов в замке Буффэй. За гобеленами были приготовлены все инструменты для обычного допроса: дыба, клинья и веревки. Пьер де л’Опиталь призвал его исповедаться. Ему негромко зачитали показания Пуату и Анри. Бледный как смерть, Жиль отвечал, что они рассказали правду, что он действительно забирал детей у матерей и согласился с восемьюстами убийствами и тремя магическими попытками вызвать дьявола.

Доказательства колдовства и содомии оказались настолько очевидны, что был назначен церковный трибунал под руководством епископа Нантского, поскольку эти преступления находились в юрисдикции церкви. Суд был недолгим. Обнародовались результаты предварительного расследования, хранившиеся в тайне. Итак, преступления против Бога и человека: убийства, изнасилования и содомия. Но страшнее всего «святотатство, отсутствие благочестия, составление дьявольских заклинаний и другая упорная деятельность в вызывании дьявола, магии, алхимии и колдовстве».

Наконец, когда епископ посоветовал ему готовиться к смерти, Жиль начал защищаться: высший военный чин французской короны и первый дворянин, он мог предстать только перед судом равных и с разрешения короля и герцога Бретонского.

Жан де Шатогирон ответил ему так: «Суд церкви – высший суд и осуждает преступления, а не лицо, совершившее их. Кроме того, король и герцог согласны с тем, что приговор должен быть вынесен».

Приговор был таков: «Повесить и сжечь; перед тем как тело будет расчленено и сожжено, оно должно быть изъято и помещено в гроб в церкви Нанта, выбранной самим осужденным. Анри и Пуату должны быть сожжены отдельно, и их прах развеян над Луарой».

На следующий день площадь была забита народом. Жиль появился весь в черном, под бархатным капюшоном и в черном шелковом камзоле, отделанном мехом того же цвета. Спокойно и твердо он повторил, что говорил только правду.

26 октября в 9 часов утра процессия священников, несущих святое причастие, сопровождаемая толпой, молящейся за трех преступников, останавливалась у всех церквей в Нанте. В 12 часов Жиль де Рэ, Пуату и Анри были отведены на луг на окраине города. Были сооружены три виселицы, одна выше, чем остальные. Внизу лежал хворост и сухие ветви.

Медленно читая «De Profundis», осужденные прибыли на место казни. Жиль поцеловал Пуату и Анри, сказав: «Нет такого греха, которого бы Господь не мог простить, если человек, просящий об этом, действительно раскаивается. Смерть – это всего лишь немного боли». Затем он откинул капюшон, поцеловал распятие и начал произносить слова последней молитвы. Палач набросил петлю, Жиль поднялся с его помощью на помост, и палач коснулся горящим факелом хвороста. Помост просел, и Жиль де Рэ повис; языки пламени лизали его тело, качающееся на крепкой веревке. После протяжного звона кафедральных колоколов толпа, наблюдающая сцену искупления, затянула «Dies irae».

Тела слуг были сожжены, их прах развеян по ветру. Труп маршала, однако, был похоронен, как полагается, на территории кармелитской церкви недалеко от места свершения возмездия. Так закончилась жизнь одного из самых экстраординарных преступников в истории колдовства.

Дракула. У миллионов людей это имя связано с образом легендарного вампира из мрачной и загадочный страны Трансильвании – днем он притворяется безжизненным телом, а ночью выходит на тропу убийств, наводя ужас на целые поколения жителей и… зрителей, а также читателей, начиная аж с 1897 года. Именно в тот год он стал главным действующим лицом имевшего ошеломляющий успех романа ужасов Брэма Стокера.

Но гораздо меньшее число людей знает, что имя бессмертного персонажа Стокера позаимствовано у настоящего Дракулы, жившего в реальной Трансильвании за 4 века до этого. И хотя тот Дракула вовсе не был кровопийцей в прямом смысле этого слова, он стяжал себе сомнительную славу как кровавый тиран, чьи жестокости стали ярким примером садизма.

Настоящий Дракула родился в 1430 или 1431 году в старом трансильванском городке Сигишоара и был вторым сыном Влада II, князя Валахии. Унаследовав власть отца, он стал Владом III, хотя больше был известен как Влад Цепеш, то есть Сажатель-на-Колья. Отца его прозвали Дракул, «дьявол» – может, от того, что он был неустрашимым бойцом или же из-за того – и это вернее всего, – что он был членом Ордена дракона, а в тех областях дракон был синонимом дьявола. Во всяком случае, Влад III нарек себя Дракулой, сыном Дракула.

Он был храбрым воином, но подчас трудно понять, чью сторону он занимал в той или иной схватке между восточными и западными государствами, церквями и культурами, смешавшимися в его империи. То он склонялся к туркам, то к венграм, воевал под знаменами ислама на стороне османов, от католической церкви переходил к православной. В политическом хаосе той эпохи он никогда твердо не стоял на ногах. Трижды терял и вновь приобретал Валахию – часть Южной Румынии, включающую и области Трансильвании.

Влад Цепеш (Дракула)

Впервые он оказался на валахском троне в 1448 году, куда его посадили турки, после того как отец и старший брат пали от рук венгерских шпионов. Напуганный турками, которые одно время покровительствовали ему, он бежал, но вернулся на трон в 1456 году, уже при венгерской поддержке. Следующие 6 лет его правления отмечены жестокостями. В те времена пытки и убийства политических противников были обычным делом: XIV–XV века остались в истории как столетия неслыханных зверств и преступлений. Но выходки Влада перекрыли все рекорды даже для тех лет. Число его жертв не поддается счету. По одной из легенд, он заманил в засаду отряд турок, с которыми должен был мирно встретиться на предмет переговоров, пригласив их в город Тирговиште, содрал с них одежду, посадил на колья и сжег живьем.

Его жертвами становились не только враги, но и собственные подданные – знать и обычные крестьяне, а также случайные путники. Подозревая всех без разбора, он казнил невиновных людей. Так, его солдаты сожгли группу купцов, пересекавших в один из выходных его земли. Не забыли умертвить даже возниц. В другой раз он собрал вместе 400 иностранных учеников, в основном мальчиков, изучавших в Валахии язык и обычаи, загнал их в одно помещение, запер и поджег дом.

Обычно он сажал своих жертв на колья. Но этого ему казалось мало, и садист придумывал для жертв всяческие другие способы умерщвления, сочинял разные смерти для различного возраста, пола и ранга, готовил специальные колья в виде геометрических фигур, особенно любил изогнутые. По неизвестной причине казнил население целой деревни, расставив колья разной длины по кругу на склоне холма, разместив старосту и другие власти сверху, чтобы те могли оттуда в последний раз окинуть затуманенным взором свои бывшие владения.

Благодаря недавнему изобретению печатного станка истории о «художествах» Дракулы распространялись по Европе еще при его жизни. Он стал любимым персонажем памфлетистов, чьи произведения были популярны во многих странах. Будучи предтечами будущих иллюстрированных журналов, эти издания на титульном листе помещали обращения к замирающим от ужаса читателям, типа: «Кошмарная история чудовища и мучителя по имени Дракула, отличившегося такими враждебными христианству деяниями, как сажание людей на кол, разрубание их на куски, варение женщин и детей живьем, а также каннибализм». Так Дракула стал первым международным персонажем средств массовой информации.