— Это только ваши предположения об английской мести за унижение британского флота, о чем вы уже говорили мне прежде, или у вас есть весомые подтверждения? — требовательно уточнил президент.

— У меня есть подтверждения, Михаил Васильевич. Прямо из британского Форин Офиса. Нашей службой внешней разведки завербован молодой клерк английского министерства весьма прогрессивных взглядов. Из-за своей молодости он не допущен к большим тайнам британской дипломатии, но даже сидя на маленьком стуле можно узнать много интересного. Наш клерк осуществляет финансовые переводы английского МИДа в западное полушарие; Канаду, Штаты, Мексику и Южную Америку. За последние полгода он восемь раз переводил значительные суммы денег в Вашингтон одному и тому же человеку Перси Стоуну. И после каждого его перевода в газетах появлялись компрометирующие материалы на президента Гардинга.

— Поздравляю, Феликс вашу внешнюю разведку с первым значимым успехом. Ваш новый метод подбор кадров для тайной полиции оказался вполне результативным. Продолжайте, я надеюсь на ваши новые успехи, — похвалил президент руководителя ОГПУ.

— Приложу все усилия, чтобы оправдать оказанное вами доверие.

— Только не заноситесь высоко, Феликс, — шутливым тоном пожурил Дзержинского Сталин, — у вашего конкурента генерала Щукина тоже есть успехи. Благодаря умелым действиям контрразведки ГРУ, в Генеральном Штабе выявлено два завербованных англичанами предателя. Именно благодаря их деятельности, мы в марте чуть было не потеряли Харбин, не сумев вовремя отправить Зайончковскому подкрепление. Николай Григорьевич уже подготовил все документы по этому делу и завтра же предоставит их вам на ознакомление.

— Жаль, что этих мерзавцев нельзя повесить, — при упоминании о Харбине, у Алексеева от злости моментально вздулись желваки, но, перехватив многозначительный взгляд Сталина, президент решительно махнул в его сторону рукой. — Знаю, что вы намерены предложить, Иосиф, но менять вековые традиции русской армии не будем. Согласно уставу русской армии, уличенные в измене офицеры, будут расстреляны по решению суда.

— Как вам будет угодно, Михаил Васильевич.

— Думаю, что будет правильно, если суд над изменниками будет широко освещен на страницах как наших, так и зарубежных газет. Конечно в разумных пределах. Пусть весь мир узнает, что у подручных лорда Керзона не все обстоит столь блистательно и успешно, как им того хотелось бы. Что известно о состоянии его здоровья? — Алексеев вопросительно взглянул на Дзержинского.

— Согласно тем сведениям, что располагает мое ведомство, дни лорда сочтены. Он медленно, но верно угасает от туберкулеза и вряд ли проживет ещё год.

— С его уходом Британия лишиться одного из главных столпов своей имперской политики.

— Свято место пустым не бывает, Михаил Васильевич. Придут другие лорды Керзоны, ещё более верные английскому престолу, ещё более беспринципные ради сохранения своих интересов.

— Золотому тельцу они служат, а не интересам престолов или народов! — раздраженно воскликнул Сталин, но Алексеев не дал втянуть себя в идеологическую дискуссию.

— Поздно пытаться меня переделать, Иосиф. Я воспитан в сугубо армейских традициях, которые полностью исключают в военной среде какие-либо споры об идеологии. Вот когда вы займете мое место, то у вас будет возможность реализовать свои мечты о народном рае, но боюсь, господа банкиры и предприниматели не дадут вам такой возможности, — сказал Алексеев и, видя, что Сталин намерен ему возразить, быстро изменил тему разговора, — у вас ещё что-нибудь есть, что мне сообщить?

— У меня нет, — Дзержинский неторопливо закрыл папку для докладов.

— По обсуждаемым нами делам, у меня тоже все. Есть одно важное сообщение, поступившее ко мне, так сказать, по неофициальной линии, — сказал Сталин, породив небольшую интригу у своих собеседников.

— Из Аргентины пришло известие о судьбе, столь усиленно разыскиваемого американцами и англичанами военного преступника, профессора Тотенкопфа. Вместе с другим военным преступником генералом Бергом, он нашел укрытие в поселении немецких эмигрантов в провинции Кордова. Там он начал создавать новое оружие поражения, над которым он начал работать ещё в Германии. Он назвал их «лучами смерти» и оно предназначалось для массового уничтожения людей. Проводя очередное испытание своего смертоносного изобретения, он погиб во время сильного взрыва в лаборатории.

— А, что само оружие, уцелело?! — озаботился президент.

— Полностью погибло вместе со всей лабораторией.

— Это точные сведения? Мне очень важно знать об этом. Гелиевые дирижабли едва не изменили весь исход войны. Появись они у кайзера Вильгельма годом раньше, и неизвестно чем все могло бы кончиться, — с дрожью в голосе произнес Алексеев.

— Мой источник никогда не подводил меня, и раз он сообщает, что образец оружия погиб вместе самим изобретателем значит, так оно и есть.

— Пусть он поподробнее сообщит об этом событии. Очень возможно, что после профессора остались чертежи или черновики этого смертельного оружия, по которым оно может быть создано заново.

— Увы, Михаил Васильевич, связь с этим человеком прервалась. В своем сообщении он упоминает, что после гибели Тотенкопфа собирался покинуть Аргентину. Как только он выйдет на связь, я обязательно передам ему ваши вопросы, но боюсь, что это будет нескоро.

— Жаль. Такие люди как профессор Тотенкопф верно служат войне и просто так его списывать со счетов нельзя, пусть даже мертвого. Не удивлюсь, если он все же оставил после себя какое-нибудь ядовитое наследие. Злые люди просто так не умирают.

— Я обязательно учту ваши пожелания, Михаил Васильевич и как только связь с моим источником возобновится, я попрошу его поискать наследие Тотенкопфа, пусть даже теоретическое, — заверил президента Сталин.

— Буду очень вам признателен, Иосиф, — Алексеев встал из-за стола и стал прощаться со своими собеседниками.

— Всего доброго, господа. Россия не забудет ваших трудов на благо Отечеству, — сказал президент, пожимая на прощание гостям руки.

— Господин Кржижановский наверняка заждался внизу, ожидая конца нашего разговора. Позовите его, пожалуйста. У меня есть к нему пара вопросом о том, как обустроить нашу Россию.