Он – руками и ногами – старательно отгрёб снег от левого бока автомобиля и с трудом приоткрыл переднюю дверцу. На водительском сиденье обнаружился невысокий снежный холмик-конус, из которого торчала чёрная рукоятка седельного пистолета.

«Это же мой пистолет!», – заторможено подумал Петька. – «Получается, что Глеб с Ольгой никуда не уезжали с места аварии? Получается, что так…. Ошибся уважаемый Николай Николаевич! Они, скорее всего, «провалились» в Прошлое. Там, в чистом поле, где необъяснимо оборвались их же следы…. А где сейчас я нахожусь? В 1812-ом году? Или же в 2012-ом? Непростая загадка. Очень непростая. Очевидно, чтобы её разрешить, придётся – как минимум – дождаться рассвета. Что толку слоняться – не пойми где – в полной темноте? Тем более что фонарику осталось работать-светить минут пятнадцать-двадцать, не больше. Да и чёртова метель, судя по всему, понемногу стихает…».

Пётр, предварительно смахнув перчаткой снег, с комфортом устроился на водительском сиденье и звонко отщёлкнул крышку автомобильного «бардачка». Вдруг, да и отыщется что полезное – для решения текущих насущных проблем? Ведь чудеса – по клятвенным заверениям писателей-фантастов – редко, но случаются…

Всякие рекламные, ярко-аляповатые бумажки-картинки, деловые счета, транспортные накладные, потрёпанный детективный (ироничный) роман в мягкой обложке, вскрытая упаковка презервативов, две смятые пустые банки из-под пива…. А это что такое?

– Коробок со спичками! Ура! Нас ждёт живительный костёр! – восхищённо выдохнул Петька. – Вот, что значит – наличие устойчивых привычек. Пусть и насквозь негативных…. Ура!

Дело заключалось в следующем. Глеб Нефёдов был человеком некурящим, то бишь, без устали следил за своим драгоценным здоровьем: регулярно посещал тренажёрный зал, солярий, и, даже, напиваться – до полной потери ощущения реальности – позволял себе не чаще одного раза в две недели. Но была у насквозь положительного Нефёдова одна, но пламенная (пагубная?) страсть – он безумно обожал посещать подпольные московские казино. Не мог без этого, и всё тут! Причём, регулярно и безнадёжно проигрывая…. Какая, спрашиваете, существует связь между подпольными казино и серными спичками? Да, самая простая и прямая! Когда Глеб понимал, что очередной проигрыш неминуем и неотвратим – как первая гроза в мае месяце – он начинал жадно есть-пить всё то, что заведение предлагало своим постоянным клиентам бесплатно. А также беззастенчиво тырить по карманам всё подряд: пепельницы, спички, рюмки, шарики от рулетки, случайно выскочившие из колеса фортуны и упавшие на пол…. Так сказать, основной олигархический принцип в действии: – «Когда деньги – мощным и неиссякаемым потоком – поступают в мошну купеческую, то можно и «в доброту» поиграться. А, ежели, значительный убыток налицо? Тогда берегись – вся округа! Зубами вырву последнее…».

Пётр, радостно улыбаясь, рачительно спрятал в боковой карман ментика спичечный коробок, снабжённый яркой этикеткой с гордой надписью: – «Подпольное казино «Мистраль» всегда к вашим услугам!», и отправился разжигать костёр.

Первым делом, он тщательно очистил от снега ровную площадку – с подветренной стороны – примерно в четырёх-пяти метрах от многострадального внедорожника. Потом наломал пару охапок сухих нижних веток с ближних сосёнок-ёлочек, отошёл в сторону от места предполагаемого костра и за пятнадцать-двадцать минут, сделав четыре полноценных рейса, притащил, тяжело сопя и отдуваясь, вдоволь разных толстых жердей-коряжин.

– Так, а бумаги-то и нет под рукой! – вспомнил Петька. – Как же без неё разжигать костёр? Воспользоваться берестой? Где же её взять – в хвойном лесу? Стоп! Как это – нет бумаги? А потрёпанная книжка в автомобильном бардачке? Должна же быть хоть какая-то польза от дамских детективных романов? Вот, сейчас и выясним! Сейчас-сейчас…

Однако, бумажные страницы, безжалостно вырванные из книги, почему-то (из природной женской вредности?) не желали загораться. Вернее, они загорались, но уже через пару-тройку секунд упрямо и безнадёжно тухли. Пришлось Петру, вспомнив навыки, полученные в розовой юности во время редких турпоходов, опять отправиться в лес и, подсвечивая «умирающим» фонариком, надрать с толстых стволов сосен несколько пригоршней сухого белого мха.

«Женщины – существа непонятные и, безусловно, вредные», – надоедливо шелестел внутренний голос. – «От них всегда следует ожидать подвоха. Или же просто – всяческих нелогичных неожиданностей…».

Как бы там ни было, но через некоторое время костерок, всё же, разгорелся. Дров он не жалел, и вскоре костёр разгорелся уже вовсю, сыто загудел и весело затрещал, щедро разбрасывая во все стороны снопы красно-алых искр.

– Пора остановиться, – решил Пётр. – В плане подбрасывания новых дров. Как бы джип того…, не рванул…

Снегопад прекратился, ветер стих, от долгожданного костра исходил нешуточный жар. Петька, смахнув в очередной раз крупные капли пота со лба, снял с плеч тулуп и легкомысленно сбросил его на снег. Подумав немного, он сходил в лесок, притащил ещё пару-тройку дельных брёвнышек и наспех изготовил из них некое подобие скамьи, на которую и уселся, задумчиво наблюдая за красно-оранжевым пламенем и бордово-аметистовыми углями костра.

Уже ближе к рассвету, когда на востоке заметно посветлело (посерело?), до его слуха долетело глухое конское ржание и далёкий бойкий перезвон колокольчиков-бубенчиков.

«Сейчас всё и определится!», – вынырнул из сладкой дрёмы настойчивый внутренний голос. – «В смысле, относительно нашего истинного расположения во Времени…».

Пётр вскочил на ноги, зачем-то поочередно потрогал ладонью эфес сабли, висящей на левом боку, и рукоятку незаряженного седельного пистолета, размещенного за кушаком, после чего замер в ожидании, прислонясь к толстому стволу ближайшей сосны. А, собственно, что ему ещё оставалось делать? Только покорно и терпеливо ждать…

Вскоре из загадочного предрассветного сумрака вынырнула, в сопровождении заливистой колокольной мелодии, тройка голенастых каурых лошадок, за которой угадывался санный возок. Точная копия вчерашнего, с гордо торчащей из крыши чугунной печной трубой, но только обшитый не чёрной, а тёмно-рыжей – в ярких отблесках костра – кожей.

«И что мне теперь делать? Как себя вести? Что говорить-рассказывать? Кто подскажет?», – всерьёз затосковал Петька. – «Кого это черти принесли на своих тоненьких хвостах? Очередных «реконструкторов»? Или, быть может, мирных жителей первой четверти девятнадцатого века? Ладно, разберёмся! Чай, не тупее тупых…».

Странно, но он – в повседневной жизни – обыкновенный и ничем непримечательный экономист столичного «Водоканала», целенаправленно чурающийся всяких неожиданностей и неясностей, сейчас чувствовал острейший охотничий азарт – от предстоящей встречи с Неизвестностью. В солнечном сплетении – рядом с сердцем – неожиданно потеплело, будто бы туда поместили яркий уголёк из походного костра, а в висках, наоборот, появились – невесть откуда – холодно-разумные льдинки.

«Прорвёмся, братишка!», – оптимистично заверил внутренний голос. – «У главных героев – всяких и разных – остросюжетных приключенческих романов всегда и всё получается. Ни так ли? Почему же у тебя, взрослого и здорового мужика, не получится? Обязательно получится. Обязательно и всенепременно!».

Конная повозка остановилась невдалеке, и бородатый кучер, выряженный в бесформенный суконный зипун, с островерхим войлочным колпаком на голове, видимо, никого не увидав рядом с костром, сердитым басом спросил-пригрозил:

– Кто будете такие, ась? Если добрые люди, то спокойно, с чистым сердцем выходите на свет. Если же злые ночные тати, то бегите прочь. У меня пистоль имеется при себе. Враз – пальну!

– Пальнул один такой, как же, – презрительно и вальяжно ответил Петр, вразвалочку выходя из-за сосны. – С тобой, холоп драный, разговаривает гусарский подполковник Пьер Бурмин! Слыхал о таком, паскуда лапотная? В батоги захотел? Так я это мигом организую! Чихнуть не успеешь…